Трудно жить в России без нагана (СИ 7.01.2012) - Страница 76

Когда, ранней весной, разведка привезла самые первые фотоснимки и наброски карты южного берега Байкала, в районе предполагаемой высадки — отцы командиры дружно выпали в осадок. Не местность, хе, а мечта партизана. Мелкие реки посреди заболоченной поймы… Вокруг степное разнотравье… Низкорослые заросли, заливные луга, на которых обязательно что-то пасется. Скалы и кусты, скрывающие прямой обзор. "Зеленка", в полном смысле слова. Плотно охранять район разработок — сил человеческих не хватит. И?

Вот именно. "В жизни всё не так, как на самом деле" Романтики приключений и мечтатели о боях с жуткими дикарями — идут лесом. Не было у нас стычек с туземцами… Не было эпических битв… Не было и переговоров с вождями племен. Не было ночных налетов, снятых часовых, и даже — воровства снаряжения. А была — работа, работа и работа. В три смены. Кто слаб здоровьем — дежурство, дежурство и дежурство. Тоже в три смены. Потому как таскание тяжестей, на свежем воздухе, выматывает до потери чувства реальности. После полного трудового дня человека в караул ставить нельзя — уснет. На ногах стоя уснет. В тепле — тем более. А позволить молодому здоровому лбу прохлаждаться, когда все остальные ударно вкалывают, как папы Карло — педагогически неверно. Ему темную сделают. Иных поводов для беспокойства, за всё время, не случилось. Почему так? Можете удивиться — это прямое следствие нашего нового мироощущения. Отсутствие машины государства и полная ответственность за собственную судьбу. Очень подтягивает, знаете ли. Безопасность — она как деньги. "Уважающий себя человек о деньгах не говорит, он их имеет" Аналогичный случай.

Говорят, что человек — царь зверей. Круче него только лев. И? Царь зверей — ночью спокойно спит. Он никому ничего не должен и ничего не боится. Вот так и мы, за всю поездку, реальной боевой тревоги так ни разу и не протрубили. Уже когда отплывали — знали, кроме самих себя, нас никто не побеспокоит. Другого "Матраса" и второй попытки не представится. Идея стационарного Периметра себя блестяще оправдала, значит, примерно то же самое стоит учудить при каждой высадке. Ну, попроще, в полевом варианте. Так, что б работало при минимальном человеческом участии, а ещё лучше — само по себе. Даже если на нас набросится всё монголо-татарское иго. Как?

"Есть проблемы не разрешимые морально, нет проблем неразрешимых технически" Подумаешь, иго! Мы ж тоже не звери. Зачем воевать, когда можно просто отгонять? Точнее, тупо не подпускать аборигенов на полет стрелы (200–250 метров). Все проблемы с охраной-обороной места высадки оказываются решены. Копайся себе спокойно в земле, да грузи добычу в трюмы. Существует ли такое средство для пересеченной местности? Что бы не руками мины расставлять или руками же проволочное заграждение тянуть? Что бы случайно никого не убило (лишнее это)? Что бы заграждение само собою разворачивалось и сворачивалось? Независимо от желания-нежелания или даже сопротивления местных охотников до чужого добра? Когда мы эти требования на Совете впервые сформулировали, господа военные потеряли дар речи. От наглости запросов. Словно речь шла, как минимум, о проекте защитного силового поля из фантастических романов.

Удивительно, насколько сильны в головах у некоторых "мозговые блоки". Вроде бы разумные люди, но подкинешь вопрос, а они впадают в ступор. Как это — сами? А кто же всех охранять и оборонять будет? А никто не будет! Нет лишних людей и каждая пара рабочих рук на счету… Было государство, с силовыми структурами, да сплыло. Зато бандиты остались… И надо бы отгородиться от двуногой сволочи так, что бы даже муха не пролетела. Дешево, быстро, надежно. Чисто техническими средствами. На коленках, из подручных (подножных) материалов изготовленными. Как повелось с недавних пор. Есть предложения? То-то и оно…

Хотите, расскажу, как дело было? В четырех (!) словах. Приплыли, высадились, нагребли чего надо и сколько смогли, да уплыли. Немножко повозились с разведкой фарватера. Порожняком осадка маленькая, а с полной нагрузкой — больше чем на метр секции просели, так что пришлось жердинами русло прощупывать специально. Метки заранее расставлять. Ползли всё утро, на двух моторах, самым малым ходом, почти три километра, вверх по течению Слюдянки, пока не увидели — оно. Искрящийся, в лучах полуденного солнца, пологий склон, густо усыпанный кусками флогопита. Чем выше в гору, тем сверкания больше. Красота!

Впечатление от этого этапа путешествия странное. С одной стороны — места гораздо более людные. Налицо приметы человеческого присутствия. Стада какие-то пасутся. Пусть далеко. Днем дым костров виден, по ночам огни. Когда в речку входили — за нами следили. Когда фарватер промеряли — следили. Когда, черепашьим шагом, поползли по руслу через пару мелких озер к слюдяным россыпям — даже близко пытались подобраться. Пришлось всех, кроме дежурных пулеметчиков, в трюмы загнать. Кое-где заросли к самой воде подступают, а видно плохо. Найдется местный Чингачгук, стрельнет из лука и привет семье. Палуба-то открытая, как стол. На абордаж не пойдут. Дурных тоже нема. Вести в этих краях разносятся быстро, нагло лезть на рожон желающих мало. Репутация! Пару раз даже всадник берегом проскакал. Я, правда, не видел — ребята рассказывали. Даже не успел посмотреть. Елена, как фотовспышкой пыхнула, а он как дал шенкелей — только клочья травы из под копыт полетели… На фиг! Заочные "кровники", ещё с зимы, у нас накопились в избытке. Риск не оправдан.

На фото XXI века, нужная горушка, выглядит иначе. Многолетние разработки пейзаж не красят. Но, узнали… А пока здесь — девственная природа… и слюда. Пластинами, здоровыми глыбами, мелочью и вовсе пылью. Под чахлой травкой. И никому эта слюда не нужна. Первые мы её добытчики, от сотворения мира… Дело за малым — собрать, сколько сумеем, и унести ноги пока не помешали. Никакой дальней разведки — так сойдет. Тылы речная заводь прикрыла (метров двести глубокой проточной воды и топкий нанос ила конных не пропустит), впереди, у крутого, подмытого течением речного обрыва — "рабочее пространство", за ним — Тера Инкогнита. Может, на гребнях гор и есть кто лишний, а может, нет там никого, только разбираться нам некогда… Время! Зацепили тросы, поставили якоря, вылезли, по свистку, гурьбой на палубу и… устроили в честь прибытия, маленький фейерверк. Типа — "мы вообще не местные", так что, кто не спрятался — пусть винит себя сам. Разбегайсь, народ честной! Отгораживаемся.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Дульная часть миномета торчит из настила боевой секции едва на метр. Наводчик в трюме, заряжающий на палубе. Как ствол разворачивается, со стороны не видно, но мины ложатся в ряд, отсекая, справа и слева, "плацдарм" от легко проходимой полоски берега. Впереди — скалы. Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Саляев лично швыряет в жерло ствола похожие на дыньки чугунные снаряды. Ба-бах! Ба-бах! Вдалеке, среди хилой растительности, вздымаются над точками попадания радужные султаны. Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Извините, граждане аборигены, за 'дипломатию канонерок', но нам с вами тут пока говорить не о чем… Как приплыли, так и уплывем через несколько дней… Пока — не суйтесь. Ба-бах! Ба-Бах! Разрывы, частым пунктиром, отделяют XVII век от века XXI. Кто там хотел иметь "защитное поле"? Нате! Целая магическая черта.

Хлорпикрин — бесцветная маслянистая жидкость, сильно преломляющая свет. Температура кипения — плюс 112 градусов Цельсия. Температура плавления — минус 69 градусов Цельсия. Плотность насыщенного пара при 20 градусах Цельсия — 190 мг/литр, при нуле градусов — 57 мг/литр. Но, прилично парит даже на трескучем морозе. Водой не гидролизуется, слабо разлагается на свету. Непереносимая его концентрация — 0,001-0,002 мг/литр. Стойкость на местности лишенной растительности — не менее 6 часов. Стойкость на местности, покрытой травой или кустами — 12–15 часов. Преодоление зараженной местности без противогаза или даже кратковременное пребывание там — физически невозможно. В течение нескольких секунд пары хлорпикрина вызывают обильное слезотечение и смыкание век. Концентрация паров 0,005 мг/литр и более вызывает боли в желудке, рвоту и потерю сознания. Поражение органов дыхания — при концентрации более 0,1 мг/литр. Смертельная концентрация паров хлорпикрина — около 2 мг/литр в течение десяти минут. Легко задерживается фильтром из активированного угля, так что утратил боевое значение ещё в Первую мировую войну. Популярен в качестве учебного ОВ, а равно, как полицейский ирритант, для разгона демонстраций.