Тропинка в дивный сад - Страница 15
Изменить размер шрифта:
«От спеси, от гордыни – от пороков…»
От спеси, от гордыни – от пороков —
Не убежать нам в первозданный лес.
В отечестве не может быть пророков,
А вот пороки щедро дарит бес.
Быть может, наши души обветшали,
И мы, еще не осознав того,
Покрылись злобой, как железо ржавью,
И клич забыв: «Распни! Распни Его!»,
Смиренно лжем и ложно обвиняем,
Смиренно просим сыра пожирней,
Смиренно бьем, смиренно отнимаем
У ближнего тарелку постных щей.
Испив из чаши гнева и печали,
Все дальше мы от праведных небес.
А сердце – сердце, словно в день начала,
Все ожидает сказок и чудес.
«Я верую, я знаю, я дышу…»
Я верую, я знаю, я дышу,
Когда слова в простой узор вяжу.
Так – в казино картежнику игра,
Так – наркоману колкая игла,
Так – двум влюбленным жаркая кровать,
Так мне – очей бессонных не смыкать
До петухов – от ночи до утра,
Держа на остром кончике пера
Все чувства, весь рассудок, весь азарт;
И жизнь тасуя, как колоду карт, —
Искать в ошибках – сладость, в счастье – боль,
И раны растравлять, и сыпать соль,
И слезы лить, и сеять звонкий смех,
И нежность разделить – одну на всех,
И, спрятав сердце, душу растворить,
И все сказать, и тайну не открыть,
И за семью замками до конца
Стеречь огонь поэта и творца.
Когда мечтаю и когда пишу,
Я – бог, я – бес, я – балаганный шут.
«Это так неизбито…»
Это так неизбито:
Затменье, зачатье, рожденье.
Из души или быта
Является стихотворенье?
Иль на сердце внезапно
Небесная падает влага?..
Отчего вдруг – без залпа —
Стреляет и жжется бумага?
Не узнать нипочем:
Как, откуда слетаются строчки,
Озаряя огнем
Беспокойные темные ночки.
Только это старо,
Словно космоса тайное знанье.
И выводит перо
То, чему не отыщешь названье…
«Как смертнику – воли, голодному – хлеба…»
Как смертнику – воли, голодному – хлеба,
Так мне не хватает огромного неба,
Так мне не хватает размашистых крыльев,
Бескрайнего поля и ветреной силы.
Как моется лапкой котенок спросонок,
Так я очищаюсь —
незнаньем законов.
Сметая приличья, взлетаю —
и снова
Держусь отрицаньем
запретного слова.
Как небу нужны облака и просторы,
Как снежным лавинам – высокие горы,
Как нужен ребенку пружинистый мячик,
Так песне моей – и молитвы, и плачи.
«И только высокое небо…»
И только высокое небо,
И в небе большом облака…
А все остальное – как небыль,
Времен истончает река.
И только простор поднебесья,
Где душам, как птицам, лететь.
Пусть жизнь – невеселая песня.
Но все же – как хочется петь!
«А я давно уже не та…»
А я давно уже не та —
Весна, девчонка, песня.
И не моя уже мечта
Уходит в поднебесье.
Уже не мой веселый смех
Бежит по тропкам лета.
А я была счастливей всех —
Лучом, надеждой, светом.
А я влюблялась всякий раз,
Как будто бы впервые,
В сиянье звезд, в сиянье глаз,
В озера голубые.
Пусть осень тронула виски
Серебряною краской,
Во мне живут еще ростки
Забытой детской сказки.
Хоть я себя не узнаю
На стареньком портрете,
Но я по-прежнему люблю
Цветы, деревья, ветер.
Пускай ошибки повторить
Придется не однажды,
Я буду пить любовь и пить,
Не утоляя жажды.
Жизнь
Жизнь моя – в полоски разные —
То пропащая, то праздная,
То чудесная, то вздорная:
С соловьями рядом вороны.
Вот она – в полоску белую:
Там кружусь, еще несмелая,
Там еще наивность чистая
О любви мне шепчет искренней.
Вот идет полоска синяя
Там, где ливни хлещут сильные,
Там, где море пеной катится,
Где надежд так много прячется.
Над полоскою зеленою
Я – отчаянно влюбленная…
И когда еще заплатится
Мне за преданность —
распятием?!
Цвет оранжевый. И силою
Мы его не погасили бы.
Гасят радость зимы снежные,
Боль, печали неизбежные…
Желтой краской перечеркнуты
Рубежи, судьбины-черточки.
Дышит воздух расставанием,
Невозвратностью, скитанием.
Но любимый мой, сиреневый
Цвет возносится над временем.
Там всегда весна, и прежняя
Обжигает радость нежностью.
А когда в полоску красную
Жизнь войдет взрывоопасная,
Все сметет она без жалости —
Недочеты, ссоры, жалобы.
Жизнь моя, полос смешение —
В ней награды и лишения.
Но жива душа, как в юности.
Жизнь моя, не бойся трудностей!