Тропа желаний - Страница 9

– Давай мы сделаем так, чтобы Елена с Аликом уже нормально спали, – тихо предложила Тереза.

– Терочка, ты такая умная, такая мудрая. Пожалуйста, уже вставай, не могу я без тебя, – расплакалась Валя.

– А ты такая нервная, что мне тебя по голове шандарахнуть хочется.

– Значит, тебе полегче? Когда ты кого-нибудь хочешь убить, это означает, что тебе точно лучше стало!

Следующие дни прошли спокойно. Тереза увеличила количество занятий с Аликом – тот терпел. Мальчик быстро запоминал информацию, но так же быстро она у него из головы выветривалась. Он мог прекрасно прочесть наизусть стихотворение, а на следующий день не вспомнить ни строчки.

– Фотографическая память, – восхищалась Тереза. – И очень избирательная. Надо иметь это в виду. Он все помнит, но недолго. Удивительный ребенок. Надо его научить запоминать подольше.

– Это он в мою маму, – вдруг призналась Елена. – Она запоминала рисунки, любые. Потом могла их по памяти воспроизвести в точности. Алик не рисует, он текст помнит.

– Мой дедушка был врачом, – охотно рассказывал Алик, – а я не боюсь вида крови и прививок тоже не боюсь. Всегда смотрю, когда мне делают укол. Мама говорит, что я в дедушку такой. Мне интересно. А бабушка рисовала. Ей цветы нравились. Она каждый цветок могла нарисовать как живой. Я видел ее альбом – она только растения рисовала – бутоны, цветы. Но больше ничего. Я просил, чтобы бабушка нарисовала дерево или куст, но они ей не нравились. Бабушка считала, что лучше жить коротко и счастливо, как цветок, чем долго и мучительно, как дерево. Но я это не очень понимаю. Вишня начала цвести, тетя Валя подходит и нюхает дерево, разве это плохо для дерева? Мама говорит, что нельзя заводить собаку – она умрет раньше нас. У собак другие годы жизни. А собака бабушки умерла после того, как умерла бабушка. Я хочу собаку, которая будет со мной жить. Может, я умру раньше?

– Откуда ты это взял? – ахнула Валя. – Почему ты должен умереть раньше собаки?

– Бабушка умерла. Дедушка умер. Мама тоже говорит, что иногда лучше умереть, чем так жить, – пожал плечами Алик.

– Но посмотри на меня, на тетю Терезу, мы же уже совсем старые и живем, – Валя пыталась объяснить ребенку, что жизнь бывает долгой.

– Да, я знаю. Мама все время говорит, что живет только ради меня, – ответил Алик. – Но разве так правильно? Почему нужно жить ради кого-то, а не ради себя?

– Ох, мальчик, ты такой маленький и задаешь такие вопросы… – опешила Валя. – Спроси у тети Терезы, она тебе лучше ответит. Она очень умная.

– А ты понимаешь, почему умирают животные, – возразил Алик. – Разве их болезни не наши болезни?

– Нет, дорогой. У людей и другие болезни бывают, – ответила Валя.

– Ты думаешь, я маленький и ничего не понимаю? – обиделся Алик. – Когда Зорька не могла родить, ты ей засунула руку внутрь и вытащила теленка. Мама рассказывала, что меня тоже вытащили из ее живота, потому что я попой родился, а не головой.

– Давай ты немного подрастешь, и я тебе все расскажу, как рожают животные и как люди. Зорька – корова. А мама – человек, женщина. И она хочет, чтобы ты больше учился с тетей Терезой, чем возился с цыплятами. Чтобы вытащить теленка или ребенка из матери, тоже нужны знания и образование. Обещаю, если будешь хорошо заниматься с тетей Терезой, я подарю тебе щенка.

– Какого? – Алик от радости забегал по курятнику, пугая цыплят.

– Не знаю. Возможно, он сам тебя найдет, – пожала плечами Валя.

Щенок появился вместе с Дамирой, мамой Коли. Если это не рука судьбы, то Валя не знала, как еще это объяснить. Дамира вошла в калитку, не постучав, держа в руках щенка.

– Вот, – заявила она и сразу же передала щенка Алику, который выбежал встречать нежданных гостей.

Герда, любимая собака Дамиры, рожала легко и с завидной регулярностью. Где только Герда находила второго участника процесса, оставалось загадкой. В селе больше ни у кого не было кавказской овчарки, а щенки рождались породистыми, не метисами. Дамира, заламывая руки над собакой, умоляла ее уже сказать, где она опять «нагуляла». Но Герда, понятное дело, молчала.

– Если еще раз уйдешь, лучше не возвращайся! – кричала собаке Дамира. – И твоих щенков я утоплю, так и знай! Зачем тебе столько? У меня только один сын. И мне достаточно!

Герда смотрела на свою хозяйку и улыбалась. Собаки точно умеют улыбаться, Герда же делала это так, что Дамира прощала ей все на свете.

– Что, опять? – восклицала Дамира. Она хорошо знала этот взгляд. – Даже не начинай на меня так смотреть! Лучше бы мой сын уже женился и я бы стала нормальной бабушкой. Возилась бы с внуками, а не с твоими щенками. Людям стыдно в глаза посмотреть! Опять я щенячья бабка!

Герда глухо тявкала, подходила и клала голову на колени хозяйки.

– Ты дом должна сторожить, а не устанавливать тут рекорд материнства и детства! Ну скажи, куда ты бегаешь? Где живет тот кобель, который опять сделает тебя счастливой матерью? Я пойду и сама его кастрирую! – кричала Дамира.

Герда поудобнее устраивала голову на коленях.

– Вот что у меня за жизнь, скажи, – Дамира гладила собаку. – Сын переселился в чужой сарай, будто у него своего сарая нет. Носится с чужой женой, хотя должен со своей невестой гулять. Хотя, может, она не чья-то жена, но сын у нее точно есть. Эти две клуши взяли ее под опеку, не спросив: откуда приехала, зачем приехала? И мой Коля туда же. У него доброе сердце. Всегда был таким. Увидел бедную несчастную девушку с ребенком и все – пропал. Я же вижу, я же мать, как не видеть? Влюблен он в нее по уши. А про будущее не думает. Она никаких знаков не подает, это я должна признать. Никак его не пытается привлечь. Так мой Коля совсем голову потерял, что не видит авансов. Завоевать ее хочет. И сын ее – Алик – такой смышленый. Хороший мальчик. Коля иногда как он – такой же ребенок. Возится с ним как с родным. А я что могу сделать? Запретить не могу. Повлиять тоже. А если у Коли настоящая любовь, по судьбе предназначенная? Как можно вмешиваться? Вот ты мне скажи, это серьезно или нет? И еще скажи, почему ты опять со своими выкрутасами? Нашла время! Мне о сыне надо думать, а не о твоем потомстве! Ну почему я опять должна твоих щенков пристраивать?

Уже почти все в их деревне были одарены щенками, так что Дамира хорошо рассчитала – новые соседи еще не обладали потомством ее Герды. И могли взять. Какой двор без собаки? Что и произошло. Алик как увидел щенка, тут же прижал его к груди. Никто не посмел возразить.

– Он мальчик или девочка? – уточнил Алик.

– Загляни под хвост и узнаешь, – удивилась вопросу Дамира. Алик застыл, не зная, как правильно заглядывать собаке под хвост.

– Дамира, веди себя прилично, – на пороге дома появилась строгая Тереза. Она еще плохо себя чувствовала, поэтому держалась отстраненно. – Не надо рассказывать мальчику про то, что ты сама плохо знаешь.

– Тереза! Опять твои намеки, такие неприличные, как будто ты не взрослая женщина! Уже придумай себе новую тему про меня! – ахнула обиженно Дамира. – Валя, хоть ты на нее повлияй!

Валя выбежала узнать, из-за чего переполох и крики.

– Слушай, как могу влияю. Уже устала от своего влияния! – горячо заверила соседку она, прикрывая рот ладонью, чтобы не рассмеяться. – Но, кажется, твоя Герда лучше тебя разбирается в… неприличных намеках.

– Какие вы обе! Тьфу на вас! – объявила Дамира, но была довольна – главное она сделала. Видела, что мальчик теперь со щенком не расстанется. И ее Герде будет спокойно, что щенок в добрых руках. Она верила, что собака все чувствовала про каждого своего кутенка. И плакала настоящими слезами, когда кто-то из помета умирал.

История, на которую намекала Тереза, была, с одной стороны, смешной, а с другой – очень грустной. Дамира впервые увидела собственного супруга уже на свадьбе – родители сосватали. И испугалась. Лоб жениха украшали две здоровенные шишки, будто пробивающиеся рога у козленка. К шишкам, которые появились у Вадика – так звали жениха, – еще в детстве все давно привыкли. Сейчас бы сказали, что это обычные липомы, то есть жировики, и удалили бы без особых проблем. Но кто знал о липомах в деревне в прошлом веке? Вадик был добрый парень и очень расстроился, увидев, что его невесту перекосило от ужаса. Но он не обиделся. Вообще не умел обижаться. В первую брачную ночь, как и во вторую и третью, Вадик не нашел свою супругу в спальне. Впрочем, как и в другой комнате. Обеспокоенный супруг даже в сарае посмотрел и на «зимней кухне», но Дамира, подав, как положено жене, ужин, перемыв посуду, будто исчезала. Опять же, Вадик не привык долго задумываться о чем бы то ни было, чего не понимал, – счастливое свойство натуры или идиотизм, кому как судить, – поэтому ложился спать. А что ему оставалось? На работу в шесть утра вставать. Утром его всегда ждал завтрак и Дамира – живая и здоровая. Кажется, еще неделю Вадик искал в доме исчезавшую по вечерам супругу, а потом ему надоели «прятки». Он просто ложился спать. Странно, но ему и в голову не приходило узнать у молодой жены, куда она вдруг пропадает и почему. Именно за это качество – не задавать лишних вопросов, не донимать расспросами, не строить догадок, да вообще не усложнять жизнь, Дамира мужа в результате вроде как почти полюбила. А тогда она ни за что бы не призналась, что прячется в шкафу в спальне и выходит, дождавшись, когда муж уснет. Сама спала в другой комнате на диванчике. Дело было не в пугающей внешности Вадика – Дамира быстро привыкла к шишкам на голове своего мужа и уже не обращала на них внимания, но про интимную жизнь она не знала ровным счетом ничего. Только всякие сплетни, слухи и россказни до нее долетали, и все – страшные. Отчего-то шептались про невыносимую боль, страдания и необходимость терпеть, потому что ничего не поделаешь. Никто не рассказал Дамире, что будет происходить и, главное, что она должна делать. По хозяйству все было понятно – убрать, приготовить, подмести, вытрясти. А что делать в спальне? Спросить Дамира стеснялась и винила только себя. Вон ее одноклассница, которая вышла замуж на месяц раньше, уже беременная ходит. Да и у остальных проблем вроде бы не возникало. Выходит, все знали, как себя вести с мужьями, кроме нее? Счастье, что муж не предъявляет претензий и вообще ни о чем не спрашивает, а то бы она со стыда сгорела. Она уже поняла, что ей достался пусть не самый умный, но бесконечно добрый и терпеливый человек, за что мысленно его каждый день благодарила. Вадик же решил, что жена его попросту боится, списывая страх на свой внешний вид. Он даже считал, что Дамира совершенно нормально себя ведет. Ну что ждать от женщины, которая впервые увидела супруга на собственной свадьбе? Вадик ценил, что Дамира заботится о нем, выполняет все положенные женщине обязанности – дом в идеальном порядке, еда всегда наготовлена. А то, что близости у них нет, так и это нормально – он для нее, считай, первый встречный. Какая приличная женщина кинется в кровать к незнакомому мужчине? Вадик неизменно находил оправдания поведению жены, и ему и в голову не приходило, что дело в другом. Так они и жили – Дамира не знала, у кого спросить, что происходит между мужем и женой в супружеской постели, а Вадик боялся напугать свою молодую жену еще больше, решившись подойти чуть ближе.