Трофей для адмирала драконов - Страница 2

Отсмеявшись, мужчина говорит:

– Этак, я поверю в твою невинность. Ты, правда, считаешь, что девушки, которые учатся в Академии, не могут быть шлюхами?

Хмурюсь, не понимая, в чём я неправа.

– Откуда ты такая?

– Не твоё дело, – со злостью огрызаюсь я.

– Не нужно со мной так говорить, девочка, – сквозь бархат голоса слышится угроза, и я снова замираю. – А то ведь я передумаю тебя отпускать.

Он, что? Решил меня отпустить? Смотрю на него недоверчиво.

– Хаос возьми, – бормочет он. – Ты ведь и впрямь малышка. Такая наивная и, кажется, чистая. Сколько тебе лет? Ты хоть совершеннолетняя?

Отрицательно мотаю головой. Лучше не говорить, что мне девятнадцать.

– Сколько? Семнадцать есть хотя бы?

Киваю.

– То есть ты несовершеннолетняя малявка, которую мама с папой отправили учиться в Академию? А они тебя не предупреждали, чтобы ты не шлялась по злачным местам? Что молчишь? Язык проглотила?

– Я не знала, – тихо отвечаю я.

Меня трясёт, и я не понимаю, как себя вести, чтобы не спровоцировать этого жуткого типа. Вдруг он и правда меня отпустит?

– Чего не знала? Что по вечерам порт и все окрестности становятся злачным местом?

Говоря это, мужчина одним движением стягивает с себя рубашку. И я вжимаюсь в стену.

Он замечает моё движение:

– Не бойся, малявка. Сейчас переоденусь и выведу тебя.

– Я могу с-сама, – почему-то шёпотом говорю я, скользя глазами по рельефным грудным мышцам, по чётким кубикам пресса мужчины.

Я не впервые вижу мужчин, обнажённых выше пояса, у меня отец и четыре братика, и они часто предпочитают тренироваться в свободных штанах и без рубашек. И у всех у них красивые тела. Но то, которое сейчас передо мной, совершенно. А может, виноват недавний поцелуй, жаркие воспоминания о котором всё ещё бродят по венам?

Нервно сглатываю. И это явно не укрывается от внимательного взгляда мужчины. Он и впрямь напоминает огромного хищника кошачьей породы, наблюдающего за глупой мышкой. На его лице снова самодовольное выражение.

– А восемнадцать-то тебе скоро? – неожиданно спрашивает мой похититель.

– Н-не очень.

– Пригласишь на свой день рождения? Или сама ко мне заглянешь?

– Ик.

– Ладно, ладно, будем считать, что я пошутил, – ухмыляется он.

– Так, я пойду? – тянусь к ручке двери.

– Не откроется. Магический замок, настроенный только на меня. Не торопись, я сам тебя выведу. Без меня мимо моих парней не пройдёшь.

Смотрю на него с тоской. Похоже, этот хищник всё-таки играет со мной. Никуда он меня не отпустит.

Мужчина тоже смотрит, но не так, как раньше, а скорее задумчиво и не на меня, а сквозь. А потом заявляет:

– Уже сумерки. Через полчаса совсем стемнеет. Ты не дойдёшь до своей Академии.

– Я отлично знаю дорогу.

– И не боишься оказаться на невольничьем рынке?

– Где? – машинально спрашиваю я. – Хотя сразу же понимаю, о чём он. Уже успела наслушаться страшных историй о девушках, украденных и проданных.

– Поэтому оставайся лучше со мной, – мягко продолжает мужчина и делает шаг ко мне. Его полуобнажённое тело очень близко. От него исходит запах моря, нагретого корабельного дерева, просмоленных канатов и южных специй. Особенно ярка нота чёрного перца. Запах странствий, из-за которого я покинула тайком родительский дом. Кристер привёз нам с Лирой в детстве вырезанный из южных пород дерева кораблик с настоящими парусами, мачтами. И он пах точно так же. Почти. Там не было терпкой нотки мускуса, которая сейчас вызывает у меня головокружение и сухость во рту.

Сглатываю.

Мужчина видит мою реакцию.

– Оставайся. Я буду нежен. Разве ты не знаешь, что лучше, когда невинности лишает опытный мужчина? Я не сделаю тебе больно.

Бархатный голос обволакивает, рука медленно, как будто подкрадываясь к пугливому зверьку, тянется к моему лицу, обрисовывает скулу, спускается к уголку рта. Моё тело словно магическим разрядом прошибает до самых пальчиков ног, которые сладко поджимаются, запуская обратную волну. Сейчас гораздо труднее противостоять его грубоватой нежности, кошачьей вкрадчивости. Ам, и нет доверчивой мышки.

Дёргаюсь назад, пытаясь избежать прикосновения, будоражащего кровь, и больно ударяюсь затылком о стену.

– Тише, тише, малышка, я тебя не обижу, – рука мягко поглаживает, круговыми движениями массирует пострадавший затылок.

Горячее дыхание касается лба.

– Оставайся, девочка, тебе будет хорошо.

– Нет, – говорят мои губы.

Но голос так просел, что появляется страх: он поймёт, что со мной творится. И тогда точно не отпустит.

– Пусти меня, пожалуйста, я не хочу.

Отстраняется, усмехается, но уже не так самоуверенно, как прежде:

– Хочешь и сама отлично это чувствуешь. Но, пожалуй, стоит подождать, когда ты сама этого попросишь. И не мотай головой. Все твои реакции говорят о том, что ты горячая штучка. Даже странно для такой невинной девочки.

Всхлипываю.

Мужчина хмыкает и отворачивается. Он подходит к большому стенному шкафу, неторопливо достаёт оттуда одежду, стоя ко мне спиной, и, прежде чем я успеваю сообразить, сбрасывает штаны.

Сдавленно вскрикиваю и зажмуриваюсь. Слышу короткий смешок и бормотание:

– И впрямь малышка.

Переодевается мужчина быстро. Решаюсь открыть глаза, только когда запах моря и чёрного перца усиливается. Не слышала его шагов, но почувствовала, что он уже рядом.

– Идём, – протягивает руку.

Медлю в нерешительности, но мужчина ждёт, и я вкладываю дрожащие пальцы в его ладонь. Жду подвоха. Но он лишь усмехается уголками рта и, открыв дверь, увлекает меня вдоль длинного тёмного коридора. Снизу доносится шум и громкий мужской гогот. Пахнет пережаренным мясом. Сглатываю голодную слюну. Я ведь полдня не ела. Но это потом, надо потерпеть до Академии. Ужин я пропустила, однако там у меня припасено немного печенья.

Хаос! О чём я думаю? Мне бы целой и невредимой выбраться отсюда. И ворота, скорее всего, уже закрыты. Придётся стучать привратнику. Ректору доложат о моей провинности. Ох, и влетит мне от дяди! Потом, всё потом.

Мы уже на первом этаже. Мужчина открывает передо мной тяжёлую дверь:

– Вон выход со двора, повернёшь налево и пойдёшь прямо. Там, на главной улице, какое-никакое освещение.

Я вглядываюсь в сгущающийся мрак, слышу отдалённые крики, женский визг, не разобрать, возбуждённый или испуганный, чувствую жар мужского тела за своей спиной. Знаю, он чувствует мои сомнения.

– Оставайся, – мягкие губы прихватывают верхушку моего уха.

Мурашки бегут по спине от нежного прикосновения, но, если и есть сомнения, то только в одном: идти прямо сейчас в Академию или найти укромный угол, чтобы пересидеть до утра. Только не оставаться рядом с этим самоуверенным в собственной неотразимости наглецом. Хотя, может, он и не такой гад, если готов отпустить меня?

Появляется искушение попросить его проводить меня хотя бы до главной улицы. Но эту мысль я тут же отбрасываю. Это будет выглядеть так, словно я ему доверяю. Как же… доверять. А из-за кого я задержалась до темноты?

– Да не трону я тебя, малявка, – горячее дыхание обжигает мой затылок.

Ага, не тронет. Уже поверила.

– Нет, – мотаю головой и решительно направляюсь к выходу со двора.

За моей спиной хлопает дверь.

У калитки некоторое время стою, прислушиваясь к тому, что происходит на улице. Вроде поблизости ни голосов, ни звуков шагов. Вход в таверну с противоположной стороны, оттуда доносится шум: ругань, смех. Меня передёргивает. Вторую неделю в Академии, и так влипнуть. Судорожно вдыхаю. Надо взять себя в руки.

Он сказал налево, а потом прямо и до главной улицы. Там освещение. То есть, главное, пройти незамеченной по этим тёмным закоулкам, а в центре поселения наверняка, кроме освещения, ещё и патрули портовой стражи.

Наконец, собравшись с духом, я открываю калитку. Морщусь от скрипа петель. Ощущение, что этот звук отражается от каменных стен всех соседних домов и уносится вдаль по улице, оповещая всех об одной глупой девчонке. У страха глаза велики. И это мне, конечно, только мерещится.