Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо - Страница 89

— Ваши намерения слишком прозрачны, Мартелл. Вы приехали сюда исполненный идеализма и желания принять мучения за свои идеи. Но слишком быстро сдались. Я просто уверен, что вы хотите шпионить в нашей организации. Обращение никогда не было легкой задачей, и вы это отлично знаете. К тому же вы не похожи на человека, который легко меняет убеждения, поэтому я не доверяю вам.

— Просветите меня.

— Я? Я не телепат. Зато обладаю трезвым умом и немного разбираюсь в шпионаже. Поэтому я говорю вам без обиняков: вы приехали сюда шпионить.

Мартелл глядел в ночь:

— Значит, вы отказываете?

— Вы можете найти здесь убежище на ночь. Но завтра вам придется уйти.

Мне очень жаль, Мартелл, но ничего другого я не могу сделать.

Мартелл понял, что не в силах изменить решение лазариста. Тем не менее он не удивился, и не огорчился. Переход к еретикам был не очень-то ловким и продуманным ходом, и он еще до разговора предчувствовал отказ.

Месяцев через шесть-семь, ответ, возможно, был бы иным.

Он оставался в стороне, пока небольшая группа миссионеров совершала вечернюю молитву. Здесь были три измененных землянина и семь венериан.

После обряда Мартелл принял участие в их скромной трапезе, состоявшей из какого-то незнакомого по вкусу мяса и кислого вина. Он сидел в компании с тремя лазаристами, которых, казалось, не смущало присутствие Мартелла. У одного из них, по имени Брадлауг, были на удивление длинные руки. Другой — Лазарус, — крепкий, плотный, с широким лицом, привлекал внимание до странности отсутствующим взглядом. У Мартелла появилось подозрение, что этот Лазарус — эспер. Заинтересовало Мартелла и его имя.

— Вы не родственник знаменитого Лазаруса? — спросил он.

— Я его племянник, но никогда не видел своего знаменитого дядюшку.

— Кажется, его никто и никогда не видел, — сказал Мартелл. — И мне иногда приходит в голову, что он не реально существующий человек, а миф.

Лица всех сидящих за столом мгновенно помрачнели. Только Мандштейн невозмутимо заметил:

— А я встречал людей, которые его знали. Говорят, он производил сильное впечатление. Ученый, большой ученый, и при том очень скромный человек. Он никогда не повышал голоса, но пользовался огромным авторитетом.

— Как и Форст, — вставил Мартелл.

— Да, пожалуй, — согласился Мандштейн. — Они оба наши руководители и пример для нас. — Он поднялся. — Спокойной ночи, братья!

Мартелл остался за столом с Брадлаугом и Лазарусом. После ухода Мандштейна воцарилась гнетущая тишина. Наконец Брадлауг поднялся и сказал:

— Я провожу вас, брат.

Комнатка была очень маленькая. В ней стояла раскладушка, стены украшали религиозные атрибуты. Большего и нельзя было ожидать от станции миссионеров. Как бы то ни было, спать здесь можно, решил Мартелл. Он помолился и закрыл глаза. Через некоторое время его одолел сон. Тонкая корочка забвения затянула черные воды неизвестности. Но вскоре эта корочка дала трещину: он услышал хриплый смех, что-то ударило в стену часовни, а когда Мартелл проснулся окончательно, то услышал рычание:

— Отдайте нам форстера!

Он сел на раскладушке. Кто-то зашевелился в соседней комнате и вошел к нему. Это был Мандштейн.

— Они целый вечер пили и веселились, а теперь пожаловали сюда, чтобы доставить нам неприятности.

— Отдайте нам форстера! — снова прокричали из темноты.

Мартелл выглянул из окна. Сначала он ничего не увидел и лишь потом в слабом свете фонаря, висевшего над входом, различил семь огромных фигур.

Они, шатаясь, бродили по двору.

— Аристократы! Из высшей касты! — хмуро сказал Мандштейн. — Один из наших эсперов предупредил об этом визите час назад. Рано или поздно, это должно было случиться. Я спущусь вниз и успокою их.

— Но вас могут убить!

— Не я им нужен, — бросил Мандштейн и ушел.

Мартелл смотрел, как он выходит из дома. По сравнению с пьяными венерианами он казался карликом. Мандштейна тут же взяли в кольцо, и Мартелл устрашился расправы. Однако венериан медлили, а поза Мандштейна выражала бесстрашие. Из своей кельи Мартелл не мог слышать, о чем они говорили, по всей вероятности, миссионер уговаривал их уйти. Все семеро были вооружены, а двое или трое так пьяны, что едва держались на ногах.

Между тем глаза Мартелла настолько привыкли к темноте, что он смог различать лица, искаженные злобой и внушающие страх. Пока Мандштейн что-то говорил, отчаянно жестикулируя, один из буянов поднял с земли камень весом фунтов этак в двадцать — двадцать пять и запустил им в побеленную стену миссии. Мартелл закусил губу. В этот момент до него долетели обрывки фраз:

— Отдай его нам, миссионер… Мы могли бы и со всеми вами расправиться… Пришло время душить крыс.

Мандштейн поднял вверх обе руки. Умолял ли он оставить Мартелла в живых, или просто успокаивал венериан? Мартелл собрался было молиться, но сейчас это показалось совершенно ненужным. Тем не менее он почувствовал себя спокойнее, надел голубую рясу и вышел во двор.

Еще никогда в жизни он не подходил к представителям высшей касты так близко. От них исходил какой-то козлиный запах, напомнивший Мартеллу запах зверя-колеса.

— Что вы хотите? — спросил он.

Мандштейн раскрыл рот от удивления, а потом его лицо исказил ужас.

— Идите обратно в дом! Я сам договорюсь с ними.

Один из пришельцев вытащил меч и с силой воткнул его в землю.

— Да ведь это и есть форстер! Чего же мы ждем?

Мандштейн укорил Мартелла:

— Вам не нужно было выходить. Возможно, я бы успокоил их.

— Вряд ли. Они разгромят вашу миссию, если я их не успокою. Я не имею никакого права подвергать вас такому испытанию.

— Вы наш гость, — возразил Мандштейн.

Мартеллу вовсе не хотелось пользоваться гостеприимством еретиков. Как они правильно догадались, он хотел вступить в их ряды только затем, чтобы шпионить. Это ему не удалось. Теперь он схватил Мандштейна за рукав и настойчиво сказал:

— Идите в дом.

Мандштейн пожал плечами и ушел. Мартелл видел, как он исчез в доме.

После этого он опять повернулся к венерианам.

— Что вам здесь нужно? — спросил он.

Вместо ответа в лицо ему полетел плевок. Обращаясь не к нему, а к своим спутникам, венерианин сказал:

— Давайте сдерем с него шкуру и бросим тело в пруд на съедение рыбам.

— Нет! Лучше его четвертовать!

— А что, если его связать и бросить на дороге, чтобы с ним расправился зверь-колесо?

Мартелл выкрикнул:

— Я пришел сюда с миром и принес вам дар жизни. Почему вы не хотите меня выслушать? И чего вы боитесь? — Он уже понял, что это просто большие дети, которые наслаждаются жизнью и властью над другими: они рады раздавить даже муравья, чтобы показать свою силу.

— Разрешите мне поговорить с вами, — продолжал он. — Давайте сядем вон под то дерево, и я протрезвлю вас, если вы дадите мне свои руки…

— Осторожней! — вскричал один из венериан. — Он убьет нас!

Мартелл попытался взять его руку, но тот испуганно отскочил и, чтобы доказать свою храбрость, выхватил меч. Двое других последовали его примеру и начали приближаться к Мартеллу, но тот вдруг исчез…

Яркий свет ослепил Мартелла. Мгновение назад перед ним сверкали мечи, а теперь он стоял в двух шагах от изумленного посла марсиан.

— Как вам удалось сюда войти? — спросил Вайнер.

— Я и сам хотел бы это узнать.

Мартелла охватило чувство нереальности, словно он только что видел один сон, а теперь смотрел другой.

— Это здание находится в нейтральной зоне и тщательно охраняется, настаивал Вайнер. — Вы не могли и не имели никакого права проникать в него.

— Значит, вы считаете, что у меня нет никакого права на жизнь? спросил Мартелл.

Мартелл предавался невеселым раздумьям. Не вернуться ли ему на Землю, чтобы сообщить людям из Санта-Фе о том, что он здесь увидел? Он мог попасть в научный центр, где побывал год назад. Пришел туда нормальным человеком, а вышел измененным. Он мог бы добиться аудиенции у Рейнольда Кирби и информировать седовласого старца, что среди венериан имеются обладатели таких телекинетических способностей, которые до сих пор считались нереальными. Эти люди могут обезвредить зверя-колесо, бросить обидчика в колонию плотоядных грибов или перенести человека на семь миль, и даже стены им не помеха.