Трое шведских горных мужчин (ЛП) - Страница 6

Люди пялились на меня этим утром в аэропорту. К тому времени моя история попала на несколько крупных новостных станций Великобритании. Когда я шла по проходу самолета, пытаясь найти свое место, проходивший мимо подросток застонал, как будто испытывал оргазм, и меня чуть не вырвало на месте.

Вот почему я решила отправиться в Кируну. Это место буквально за Полярным кругом. Я хотела быть как можно более незаметной. Я не хотела, чтобы кто-нибудь мог меня узнать.

Что ж, теперь и мое тело тоже никто не сможет найти.

Илай начинает напевать себе под нос, низким басовитым голосом. Я наблюдаю за ним, пока он готовит. Он снял джемпер, и на нем обтягивающая серая футболка, облегающая его широкие плечи. Я наблюдаю за тем, как перекатываются его мышцы под тонкой тканью. Интересно, он спортсмен? Он очень грациозно передвигается по кухне.

— Чем ты занимаешься здесь? — спрашиваю я, поднимая подушку и прижимая ее к груди.

— Я инструктор по лыжным гонкам, — говорит он через плечо. — В лыжный сезон я работаю на курорте в нескольких милях отсюда.

Это объясняет многое.

— Сейчас я собираюсь наклониться, — добавляет он. — Не забудь уделить очень пристальное внимание моей заднице.

Я давлюсь слюной.

— Я… что?

Он одаривает меня ослепительно белой улыбкой.

— Я вижу, как ты наблюдаешь за мной в отражении окна. Ты должна лучше уметь подглядывать, детка. Если бы ты была парнем, то уже получила пощечину.

Жар заливает мои щеки.

— Эм. Мне очень жаль.

Он отмахивается от меня.

— Эй, не смущайся. Конечно, ты хочешь посмотреть. Ты всего лишь человек. Я уверен, что не каждый день видишь тело такой идеальной формы. Так что, пожалуйста. — Он снова ухмыляется. — Наслаждайся.

Мое лицо становится еще краснее.

— Я думала, ты собирался наклонился, — бормочу я. — Продолжай делать то что должен был.

Он смеется, наклоняясь, чтобы достать несколько тарелок из буфета. Я полагаю, раз он дал мне разрешение, я могу в полной мере насладиться видом. И он действительно впечатляющий. Его ягодицы подтянуты и скульптурны, а бедра — срань господня. Я не думаю, что когда-либо раньше видела парня с такими толстыми, твердыми бедрами.

Я сглатываю, когда он выпрямляется.

— Ладно. Боюсь, шоу окончено. — Он подходит и садится рядом со мной, ставя мою тарелку на кофейный столик. Сосиски и картофельное пюре с мясным соусом и большой ложкой чего-то похожего на джем.

Я указываю на нее вилкой.

— Что это? — спросил я.

— Брусничный джем. Это шведское блюдо. — Он перекидывает руку через спинку дивана. Несмотря на то, что он сидит достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло, исходящее от его кожи, все ощущается совсем не жутко. Просто тепло и утешительно.

Первые несколько минут я полностью сосредоточена на том, чтобы с жадностью поглотить свою еду. Я ничего не ела, кроме булочки с яблоком сегодня утром перед вылетом. Ривен прав, пока я ем, головокружение и туман в моем мозгу начинают рассеиваться.

Илай протягивает руку и перекладывает одну из своих сосисок на мою тарелку. Я смотрю на него снизу вверх с набитым ртом.

— Похоже, тебе это нужно больше, чем мне, — говорит он, сверкая глазами.

Я краснею, заставляя себя замедлиться.

— Итак, — я проглатываю набитый рот. — Ты инструктор по лыжным гонкам. Ривен — врач. Что насчет Коула? Он учитель физкультуры? Сержант по строевой подготовке? Фашистский диктатор?

Он издает смешок.

— Не совсем. Он работает в управлении охраны дикой природы.

Я хмурюсь.

— Неужели он… любит… охотиться?

— Вроде как наоборот. Я думаю, ты бы назвала его рейнджером? Он делает все возможное, чтобы сохранить животным жизнь. — Он расправляет плечи, издавая тихий звук, от которого у меня в животе разливается жар. — Люди звонят ему, если лось стоит на их подъездной дорожке и не хочет уходить, или мама-медведица подходит слишком близко к их дому, или что-то еще.

Мои глаза расширяются.

— Медведь?

— Да, здесь бывает всякое. Медведи. Волки. Рыси. Лоси. Хотя в основном это лоси. Они напористы.

При упоминании лосей, я не могу удержаться от улыбки. И Илай, и Ривен так хорошо говорят по-английски, что легко забыть, что это не их родной язык.

— У него много проблем с туристами, — продолжает он. — Многие из них сбивают животных своими машинами. Или пытаются отправиться на охоту и не убивают животных должным образом. Просто оставляют их ранеными, бегать по лесу.

— Вот почему он был так зол на меня, — начинаю понимать я. — Я могла убить лося.

Он пожимает плечами.

— Он просто капризный мудак. Лоси все время ходят по дороге. По крайней мере, ты в него не попала. — Он присвистывает. — Это чертов кошмар. Ты будешь есть пирог с лосятиной неделями. — Он поворачивается ко мне. — Итак, что насчет тебя? Чем ты занимаешься?

— Я учитель, — говорю я, а затем мысленно даю себе пощечину. Я не должна была говорить ему этого. Если он выяснит, где я раньше работала, он сможет найти меня. А потом он найдет статьи в новостях обо мне, у меня будет куча неприятностей. Мое сердце начинает биться быстрее. Я заставляю себя сохранять спокойствие.

— Да? — он говорит небрежно. — Где преподаешь?

— Ну, знаешь. В школе.

Он улыбается.

— Я имел в виду, какой предмет ты преподаешь?

— О, ты про это?

Он пристально смотрит на меня. Я откусываю огромный кусок пюре, чтобы занять рот.

— Так ты преподаешь в средней школе? — спрашивает он через мгновение. — Или начальной?

Я пожимаю плечами.

— Я совмещаю.

— Сколько лет детям?

Я гоняю бруснику по тарелке.

— Все разного возраста, — беззаботно говорю я.

— Я не добьюсь от тебя более точной информации, не так ли?

— Правильно подмечено.

Он вздыхает.

— Достаточно справедливо. Как чувствует себя твоя шея? Обезболивающие действуют?

Я киваю, разворачивая его.

— Уже не так сильно болит. Тем не менее, все еще присутствует тупая боль.

— Знаешь. — Он кладет свои столовые приборы на стол. — Я опытный массажист.

Я поднимаю бровь.

— Серьезно?

— Ага. Получил лицензию в качестве подарка на годовщину для одной из наших бывших.

— Вау. — Это чертовски хороший подарок на годовщину. — Тогда ладно. — Я ставлю свою пустую тарелку. — Займись этим.

Он усмехается и устраивается позади меня, мягко перекидывая мои волосы через плечо.

— Господи, у тебя так много волос.

— Да, я…. подожди. — Я хмурюсь, прокручивая в голове то, что он только что сказал. — Ты сказал «нашей»?

— Ты о чем? — Он потирает руки друг о друга, согревая их.

— Ты сказал «одной из наших бывших». Что это значит?

Он напевает.

— Я этого не говорил. Это мой акцент.

— На самом деле у тебя не очень сильный акцент.

— Спасибо!

Прежде чем я успеваю задать еще какие-либо вопросы, он начинает массировать мои плечи, и все слова замирают у меня на губах. Я разеваю рот, как рыба, когда он растирает мои больные мышцы, снимая дневное напряжение. Это потрясающее ощущение.

Он хихикает.

— Что? Думала, я врал насчет своего опыта?

Я даже говорить не могу. Он продолжает немного работать над моими плечами, сжимая напряженные мышцы, затем погружает большие пальцы в жесткий узел на задней части моей шеи. Я ахаю.

Он немедленно останавливается.

— Слишком сильно?

— О, черт. Нет. Нет, нет, все превосходно, — лепечу я.

Он напевает и снова надавливает на мышцу, снимая напряжение. Я содрогаюсь всем телом.

— Вот так, — бормочу я. — Сильнее, пожалуйста. Блять.

Он хмурится.

— Детка, твои мышцы такие тугие. Должно быть, тебе действительно больно. — Он продолжает работать над узлом, пока мышца наконец не расслабляется, и я не превращаюсь в наполовину расплавленный комок под его руками.

Я вздыхаю.

— Ты волшебник.

— Мне уже говорили об этом. Хорошо. Позволь мне заняться другой стороной.