Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ) - Страница 94

— Долго тебя ждать?

Карл вздохнул и вылез следом. Оглянулся: ни стражи, ни судебных приставов, ни даже жреца для предсмертной исповеди. Только он сам, палач и возница. О. Еще лодка, мешок и камни, видимо, чтобы проще убрать лишние следы.

— Снимай всё.

— А?

Штрогге небрежным жестом кинул под ноги пленника кольцо с единственным ключом:

— И железо тоже.

Карл недоуменно моргнул, не понимая, чего от него хотят. Потом взял подачку, немного повозился с замком: со скованными руками это оказалось не очень удобно, но вполне возможно. Помедлил, взвешивая в руке цепь с наручниками и откровенно прикидывая, можно ли использовать её, как оружие. Потом, тяжело вздохнул, положил кандалы на землю и отпихнул ногой в сторону.

— Правильное решение. А теперь одежда.

Штрогге перекинул ему мешок, оказавшийся замотанным в холстину набором из мягких кожаных сапог, исподнего, чистой рубашки, штанов и короткой рыбацкой куртки, подбитой добротной овчиной.

— Зачем? — опешил Карл, завороженно наблюдая, как Макс обнажает лезвие клинка и внимательно осматривает отполированное остриё. — На кой ляд нужен этот маскарад? — Он в сердцах швырнул одежду под ноги. — Если мне не позволено даже попробовать оправдаться перед богами, то уж сдохнуть можно и в старом тряпье.

Длинное лезвие со свистом рассекло воздух, описав полный круг, и уперлось острием в землю. Макс расслабленно оперся о меч правой рукой, а пальцами левой перебрал взявшиеся из ниоткуда тонкие ниточки тьмы:

— Я сказал: снимай всё и переодевайся.

Минуту они мерялись ненавидящими взглядами, потом Карл выругался и начал стягивать с себя сырую рубашку.

— Довольны, ваше мэтрейшество? — издевательски поинтересовался он спустя пять минут, когда застегнул последнюю пуговицу. Удивительно, но одежда была подобрана практически по размеру. — Или король-консорт? Или супруг её величества? Как вас теперь называть?

— По имени вполне сгодится, — прищурился Макс, подходя ближе, — и по прежнему на ты, все-таки не чужие люди. А теперь, будь любезен, лицом к морю и на колени.

Карл изобразил издевательски-почтительный поклон, подошел к краю прибоя, развернулся к Штрогге спиной и опустился на камни.

— Если хочешь сказать что-то важное, то сейчас самое время.

Макс видел, как несмотря на напускную браваду напряжены плечи Карла, как он изо всех сил старается не поддаться панике и не потерять самообладание. Как хочет оглянуться, но сдерживается. И нервно убирает от шеи волосы, будто они могут помешать удару.

Глупо. Если главный палач Лидора берется за работу, то делает её идеально. Штрогге неспешно подошел к пленнику, встал у него за спиной, поднял клинок.

— Знаешь, хорошо, что всё закончится именно так, — произнес Карл, не отрывая взгляда от горизонта. — Я ведь понятия не имею, как бы смог жить дальше.

— Это всё?

— Да.

Меч со свистом рассек вечерний воздух, Штрогге сделал шаг, крутанулся на одной ноге, в мгновение ока загородив собой солнце. Лезвие с визгом проскрежетало по камням и вонзилось в землю между людьми, а сам линаар, окутанный вихрями магии, опустился на одно колено и выбросил правую руку вперед.

Черные нити оплели голову Карла, словно паутина. Темнота залила глаза Штрогге, поглотив и радужку, и белки, лицо превратилось в маску, лишенную всяких эмоций. Линаар сжал кулак и резко дернул магию на себя. Рот Карла раскрылся в беззвучном крике, взгляд остекленел, но нити уже повисли в воздухе, как вырванные корни растения. На мгновение Макс замер, рассматривая пульсирующий сгусток на своей ладони, потом с силой вдавил его в землю. Карл покачнулся, судорожно втянул носом воздух и практически рухнул лицом на камни рядом со всё еще подрагивающим от удара клинком. По телу человека прокатилась болезненная судорога.

— Эти воспоминания не принесли бы тебе ничего хорошего. Ты слишком слаб, чтобы остановить её чудовищную игру, и слишком человек, чтобы наблюдать за ней со стороны, — голос линаара прозвучал тише шелеста волн, однако Карл вздрогнул, будто от крика, и вскинул голову. Взгляд его, пусть и медленно, приобретал осмысленность. — И всё же ты пытался. Это достойно уважения. Уходи.

Макс молча поднялся на ноги и пошел к брошенной у скал лодке. Навалился на нее плечом, сдвинул, сталкивая в воду, смотал длинный канат, привязанный к торчащей из земли коряге, бросил внутрь. Потом вернулся к неподвижному человеку, подхватил его за ворот, повел к борту:

— Весла внутри, думаю, сообразишь, как ими пользоваться. Выплывешь из бухты — смотри по сторонам. За мысом ждет корабль контрабандистов, он поможет убраться отсюда без лишнего шума. Капитану заплачено и за проезд, и за документы.

Карл забился в его хватке, отчаянно пытаясь вырваться. Макс разжал пальцы и отступил, глядя на бывшего соперника с жалостью.

— Страх смерти пройдет, — пообещал линаар. — Как и боль потери, боль разочарования, боль предательства. Всё, что связано с ней, постепенно растает и превратится в сон, потом в воспоминание о сне, воспоминание о воспоминании. Считай, ты только что пережил смерть и расплатился с долгами. Сполна. Теперь проваливай и постарайся не потратить второй шанс впустую.

— Ты… — прохрипел Карл, пошатываясь. — Ты…

— Я.

— Что ты сделал?!

— Вырвал твои воспоминания, по крайней мере их большую часть. И довольно успешно, если сравнивать с предыдущими моими попытками провернуть подобное. Разум, готовый к переходу и ждущий его, как избавления, необычайно податлив для этого вмешательства.

— А как же приговор? Как же её приказ? — Его взгляд зацепился за меч да там и застыл.

— Я больше не выполняю ничьих приказов, кроме своих собственных. — Макс с легкостью выдернул клинок, вложил его в ножны, кивнул в сторону лодки: — Отлив, Карл. Тебе надо плыть, море ждать не станет. — И неспешно пошел прочь от берега.

Солнце, окончательно прорвало облачную завесу и окатило волны, камни, травы и двоих мужчин на стиснутом скалами пляже золотом.

— Стой! — донеслось сзади.

Макс оглянулся.

— Что будет с ней?

Линаар прищурился, вдыхая разлитый кругом свет. Глубоко в груди заныло.

— Она использовала тебя, не пожелала слушать советов, растоптала то, что было между вами, бросила в тюрьму, приговорила к смерти, а тебе не всё равно? Ты забудешь её еще до полуночи. Какая, к демонам, разница?!

— Что будет с ней, линаар? — лицо Карла исказила дикая смесь боли и безнадежного понимания чужой правоты.

— Ты сам-то как думаешь?

Карл не ответил, только впился ногтями в ладони. Набежавшая волна лизнула сапоги замершего между землей и морем человека. Макс криво улыбнулся.

— Проживи эту жизнь с толком за нас всех. — Он взмахнул рукой на прощание, потом отвернулся: — Джейме! Едем.

— Спасибо, что пришел.

Она обернулась, положив одну руку на перила балкона, улыбнулась сдержанно и торжественно. Сегодняшний день вообще был таким: величественным, многозначительным, полным символов и неслучайных случайностей. К примеру, белые перчатки на руках Сюзанны, белое шелковое платье, лишенное узоров — символы чистоты. Высокая строгая прическа без единого украшения — знак сдержанности и строгости. Великолепная, отороченная искристым белым мехом алая мантия, падающая с плеч широкой дугой и оставляющая на виду практически обнаженную спину, исполосованную рубцами от бича, — напоминание о плате за корону.

— Разве я мог отказаться?

Макс подошел ближе, с высоты рассматривая королевский сад, пронизанный мерцанием магических огней и обычных ламп, нарядных людей, накрытые столы, играющих музыкантов. Город раскинулся чуть дальше каскадами крыш и тонкими ручейками улиц, и оттуда тоже доносились отголоски музыки, вспышки праздничных фейерверков и обрывки песен. Лидор, милостью её величества Сюзанны Виктории Штрогге, приветствовал начало нового правления.

— Красивый праздник, достойный особого дня. Почему ты не там?