Трипофобия (СИ) - Страница 66
— Так серьезно, мы ж вроде хотели у них по хорошему выменять!
— Тебе же уже объяснили, что они в курсе про наш налет на поликлинику. Так что разговаривать бы они с нами не стали. Кроме того, они чуть не замочили Босса. Он как услышал описание их главного, так сразу с цепи сорвался, узнал, что это он, — Рита облизнулась, бешено глядя на байкера, — и я с ним согласна! Знаешь же правила: любой, кто поднимет на нас руку, заслуживает самой жестокой расплаты!
— Да, пожалуй, ты права. Проучить этих даунов, конечно, стоит, — Горан отошел от окна, переключив внимание на свой обрез двустволки, — просто нехорошее у меня предчувствие.
— Перестань, реал тошно уже! Ну что может пойти не так? Все же продумали по десять раз.
— Ладно, — Горан прошелся по комнате взад-вперед, — если помрешь раньше меня, застолби в аду котел покруче!
— Да пошел ты на хер! — Рита, проматерившись, встала и направилась в коридор к Мецгеру. В ответ Горан лишь ехидно вполголоса рассмеялся.
Мамули, покуривая сигарету, наблюдал за мелькающими фигурами в окнах второго этажа, облокотившись на пулемет. Босс, осторожно выглядывая из-за броневика, заострил свое внимание на большом дереве, растущем справа около забора. Ему казалось, что обильно разросшаяся крона иногда шевелится, несмотря на отсутствие ветра.
— Мамули — негромко позвал он, — по-моему, десять минут уже прошли.
— А, что? — встрепенулся Мамули, отвлекаясь от своих мыслей.
— Я, говорю, стреляй! — Босс указал рукой в сторону раскидистого дуба, — вон туда, в дерево. Отработай посередине кроны. Как-то подозрительно там ветки шевелятся.
— Вас понял! — радостно ответил тот.
Мамули сделал последнюю сильную затяжку и бросил бычок на асфальт. Затем он снял пулемет с предохранителя и, зарядив ленту и прокричав нечто нецензурное, выпустил длинную очередь прямо кроне дерева. В воздух взмыли щепки и листья, вниз посыпались срезанные пулями ветки, а через мгновение на землю упало изуродованное и окровавленное тело Сергея.
Руслан и люди, занявшие позицию на втором этаже, вжались в пол, услышав грохот пулемета. Несмотря на оглушительную стрельбу, свозь нее доносились матерные крики товарищей. Снизу раздались крики, вопли и плач женщин и детей. Руслан первым поднялся и, увидев, куда ведет огонь Мамули, приказал всем стрелять. Не теряя времени, он разбил стекло локтем и принялся палить из пистолета. Пули со свистом врезались в металл, высекая искры, отчего Мамули вжал голову в плечи и попытался перевести огонь на дом. Тут Анатолий, долго прицеливавшийся из своей винтовки, наконец, выстрелил. Пуля попала Мамули в предплечье, его кровь брызнула на броню. Тот завизжал и, закрывая рану рукой, скрылся в недрах броневика.
— Саркис! — трясущимися руками Руслан с трудом нашел рацию, — мы уделали стрелка! Давайте!
— Принял! — взволнованно крикнул Саркис и обратился к Владимиру, — Вова, вперед! Подорвем эту срань!
Тот, кивнув, принялся быстро карабкаться наверх, порой перемахивая через ступеньки. Саркис лез следом, не отставая. Оказавшись на крыше, Владимир, чье сердце бешено колотилось, побежал к противоположному ее краю, попутно вынимая из кармана гранату. У Саркиса руки от волнения не слушались. С трудом он сумел вскарабкаться на крышу и последовал за товарищем.
Внезапно голова Владимира взорвалась кровавым фонтаном и тело мешком повалилось на шифер. Саркис с удивлением и ужасом, пытаясь осознать произошедшее и смотря на распластавшееся тело друга с развороченным куском черепа, начал лихорадочно стирать кровь, забрызгавшую его лицо. Через секунду до него дошло, что Владимир погиб от пули. Он выхватил пистолет, лихорадочно высматривая стрелка, как вдруг послышался свист, и его грудь пронзила острейшая боль, наполняющая все тело. Все мышцы моментально свела судорога, ноги перестали его слушаться, и Саркис, чье сознание начало проваливаться в забытье, повалившись на кровлю, кубарем покатился с уклона крыши и упал вниз.
Максим вместе с Лидией, до того занимавшиеся отвлечением существ от места боестолкновения, подогнали грузовик к многоэтажкам, располагавшимся неподалеку от коттеджа Виолетты. Оставив транспорт внизу, они по пожарной лестнице забрались на крышу, где снайпер занял удобную позицию для наблюдения и обстрела. Лидия же, стоя в стороне, следила за тылами, дабы существа не подкрались к ним незаметно. Винтовка снайпера, оснащенная ПБС, издавала приглушенные хлопки, которые быстро рассеивались и не могли быть услышаны на дальнем расстоянии. Наблюдая в оптический прицел как очередной маленький силуэт камнем упал с крыши, Максим какое-то время выжидал, готовясь к появлению новых противников. Но ничего, кроме двух неподвижных фигур, он больше не видел.
— Босс, снял двоих на крыше, — доложил он в гарнитуру, — продолжаю наблюдение.
— Принял! — сухо ответил Босс.
Максим обернулся, глянув на Лидию, прикрывающую его со спины, которая так же вопросительно глядела на снайпера. Показав ей большой палец и, получив утвердительный кивок, он вернулся к наблюдению за домом.
Руслан с волнением и надеждой глядел на броневик, ожидая взрыва, который все не происходил. Трясущейся рукой он поднес ко рту рацию и дрожащим голосом принялся вызывать. Однако в ответ ему была лишь тишина.
Тем временем Сергей, перебинтовав руку Мамули, зло крикнул: «Ну, сейчас я вам устрою!», высунулся из люка и, схватив пулемет, принялся стрелять короткими очередями по окнам второго этажа. Никита поднялся во весь рост и успел сделать пару выстрелов, прежде чем крупнокалиберные пули разорвали в клочья его нижнюю челюсть и шею. Кровь обильным потоком принялась исторгаться из повалившегося на пол обезглавленного тела молодого парня. Виталий, увидев это, с воплем, бросив оружие, кинулся бежать к лестнице, ведущей на первый этаж. Руслан попытался было остановить его, но был вынужден припасть к земле, уклоняясь от свищущих над головой пуль. Пули выбивали щепки из стен и потолка, проделывая огромные дыры.
Грохот пулемета заглушал вопли, доносящиеся снизу. Нина пыталась успокоить визжащих и плачущих детей, прижимая их к себе и закрывая им уши, руки ее сильно трясись, а сама она постоянно лихорадочно выкрикивала: «Господи, Господи!». Светлана и Екатерина пытались ей помочь, однако сами постоянно вжимались в пол, закрывая головы, после того как пули попадали в стену рядом с лестницей. Клавдия же, прижавшись к стене, непрерывно вопила, иногда разбавляя свою истерику нецензурной бранью. Ольга пыталась утешить сидящую на полу Лесю, которая, закрыв уши, раскачивалась взад-вперед, уставившись в одну точку. Филипп растеряно глядел на все это, не зная, что делать. Лишь Татьяна сохраняла спокойствие и, прижавшись к стене, бегающими глазами осматривала остальных. Когда Виталий сбежал вниз по лестнице и с ошалелым взглядом принялся орать в истерике, что все пропало и надо бежать, паника усилилась еще больше.
Внезапно одна из девочек с визгом выбежала в открытую заднюю дверь и кинулась в сторону сарая. «Стой! Куда?!» — Нина, рыдая, бросилась за ней со всей скоростью, какой могла, но у нее получалось лишь неуклюже переставлять ноги, едва удерживая равновесие. Видя, как девочка забежала в сарай и скрылась в его недрах, она ускорила шаг и была уже на полпути, как вдруг почувствовала сильный удар и острую боль в бедре. Из проделанного пулей выходного отверстия в сторону полетели брызги крови и куски плоти. Неистово закричав и зажимая рану, из которой кровь выплескивалась обильными толчками, она, как подкошенная, завалилась наземь, принявшись конвульсивно дергаться.
Виталий, выпучив глаза и заверещав, кинулся к ней, бормоча что-то нечленораздельное. Оказавшись рядом, он, быстро повторяя ее имя, протянул к ней трясущиеся руки. Но не успел он ничего понять, как пуля со свистом попала ему точно в шею. Из его рта раздался хрип, перешедший в бульканье, и из глотки хлынул поток крови. Виталий, обмякнув, упал на прямо на свою жену, пару раз дернув ногами. У наблюдавших за этим женщин поголовно началась истерика: они выли, кричали и рыдали. Все наперебой просили Филиппа что-либо сделать, но тот лишь растерянно вертел головой. Наконец, собравшись с мыслями, он громко приказал, чтобы все замолчали. В ту же секунду на первом этаже наступила тишина, даже Клавдия перестала кричать, лишь наверху слышался мат, а с улицы доносился грохот пулемета.