Тринадцатый бог. История одного Зла (СИ) - Страница 2

- Господин, отдохнули бы вы, - предложил крестьянин, отправив младшего сына к старосте. Жена его хлопотала над раненой, а хозяин дома, стоя на крыльце, расстроено оглядывал гостя. - А мы их предупреждали. Да они молодые, не поверили. Эх, как жалко-то... Да идемте в дом! Отдохнете, отоспитесь.

"Нам просто не терпится узнать, почему вы скрываете лицо".

- В гробу отосплюсь, - Гидеон развернулся, подтянул перчатки, поправил капюшон, проверил застежку на груди и двинулся прочь. Уж лучше десять раз встретиться с вендиго, чем единожды с жителем деревни.

- Господин! Постойте! Как имя-то ваше?! Что даме сказать, когда она проснется? За кого ей молить богов?

И снова Гидеон мысленно усмехнулся.

- Пусть вознесет молитвы Тринадцатому богу.

- Тринадцатого бога нет, юная донна. Это ересь, - Нит, подперев кулаком щеку, тоскливо смотрел на свою подопечную. - Тринадцатого бога упоминают, когда хотят сказать о чем-то несуществующем, выдуманном, лживом, невозможном.

Глория, нахмурившись, постучала пальцем по странице огромного рукописного тома, лежащего перед ней.

- Тут написано, - настаивала она. - Что Тринадцатый бог "есть человеческое воплощение небесного разума".

- Эту фразу следует понимать так - человек не может уподобиться богам.

- Да нет же...

- Донна Глория. Богов двенадцать. И небесных домов двенадцать.

- Тринадцать. Тут написано, что между домом Скорпиона и Стрельца есть дом Змееносца.

- Читайте дальше.

- "И он пуст, потому что Тринадцатый бог ещё не явился".

- И не явится, донна, - Нит подавил зевок. - Мы будем учиться или продолжим спорить о ереси?

Глория исподлобья глянула на него. Светло-голубые глаза девочки потемнели. Нит мысленно застонал. Нет, сегодня она точно не отстанет. Придется играть не по правилам.

- Учитель, Тринадцатым богом должен стать человек? Или один из двенадцати решит спуститься к нам? - Глория подалась вперед, и кудри цвета меди упали на желтые страницы. Когда она подрастет, будет чудо как хороша.

- Тринадцатый бог - это ересь, - тоном, не терпящим возражений, заявил Нит. - Донна, вы помните, что такое "ересь"?

- Когда то, что священники не могут объяснить сами, объясняют другие, - съязвила Глория.

- Вы сомневаетесь в знаниях вашего несчастного слуги? - Нит пошел в атаку - задал вопрос печальным, немного обиженным голосом, как если бы её слова задели его до глубины души.

Глория вскинула голову, прищурилась. На бледных щеках проступил едва заметный румянец. Нит грустно смотрел на девочку.

- Простите, учитель, - Глория опустила глаза. - Я не хотела вас обидеть.

Нит про себя усмехнулся. Он знал, чувствовал, что становится для четырнадцатилетней Глории предметом обожания. Девочка вступала в пору юности, менялась едва ли не с каждым днем и искала того, о ком можно было бы думать долгими бессонными ночами - достаточно молодого, красивого и умного. Нит считал, что первое качество как нельзя лучше укрепляло позиции двух других. Но он не собирался играть с огнем. Совсем скоро родители рассчитывали отправить Глорию в школу при храме Девы, где девушку обучат целительству. Маловероятно, что они столкнутся там. Он изучал историю, философию и религию, служа при храме Водолея, и к медицине не имел никакого отношения. Девчонка повздыхает и забудет, а пока этим можно пользоваться для борьбы с её непробиваемым на первый взгляд упрямством. Младшая дочь семьи Нильянто была не по годам умна.

- Сестра рассказывала, что её спас Тринадцатый бог, - стараясь сгладить неловкость, начала оправдываться Глория. Нит встрепенулся.

- Патриция?

Девочка кивнула.

- Я поговорю с ней, - строго выдал Нит, скрывая радость от мысли, что, наконец, нашел повод повидаться со старшей Нильянто. - Продолжим нашу беседу. Что же такое "ересь"?

Глория вздохнула.

- Проявление слабости человеческого ума и духа.

- Хорошо, юная донна - Нит позволил себе ободряюще улыбнуться.

Девочка потупила взгляд и покраснела. Ниту нисколько не было стыдно. Он пользовался тем, чем его одарили боги, во славу их и для упрочнения веры.

Словно в ответ на его мысли зазвенели колокола. Сначала заговорили Лирии из королевского дворца, потом глухо, перебивая звонкую песнь, вступили Арии храма Восьмого бога, расположенного у некрополя.

- Потеря в королевской семье, - произнесла Глория.

Нит кивнул.

- Сейчас узнаем, кто.

Третьими вступили в хор Имирии - колокола храма Четвертого бога, покровителя женщин, матерей и браков.

- Жена короля, - прошептала Глория и, прижав ладонь к губам, испуганно уставилась на Нита. Тот откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, пожал плечами. Пятая жена короля Коинта отошла в мир иной, оставив мужа и страну без наследника. Конечно, колокола могли звонить и по королеве-матери, но та сроду не болела, а вот Коинту с женами не везло. Или, что скорее всего, женам не везло с Коинтом. Боги отвернулись от последнего короля династии Львов. Сколько ни строй храмов, звон колоколов будут слышать лишь люди. Боги же внимали молитвам, а народ за последние десятилетия растерял праведный настрой. Коинт не боролся за души верующих, зато осыпал дарами богов и священников.

Один за другим вступили в нестройный хор голоса всех двенадцати храмов, а затем, когда внезапная тишина обрушилась на город, протяжно запели Клагды Пантеона, отсчитывая, сколько лет провела на земле последняя королева Коинта.

- Двадцать три года, - Глория шмыгнула носом. - Она была такой красивой.

- Сегодня оставим уроки, - Нит поднялся. - Вознесите молитвы за душу несчастной королевы. Она продержалась дольше всех.

- Вы... приедете завтра? - осторожно спросила Глория, закрывая книгу.

- Траур продлится три дня, - Нит наморщил лоб. - Значит... возобновим занятия на следующей неделе.

Глория не смогла скрыть разочарования, и Нит поспешил удалиться, чтобы не услышать лишнего.

Во дворце семьи Нильянто стоял несвойственный послеобеденным часам гвалт. Всюду сновали слуги, хмурые и раздосадованные тем, что им не дали времени обсудить случившуюся трагедию. Приближенные к королю, отмеченные десницей Восьмого бога Нильянто имели прямое отношение к похоронам господ королевского дома. Глава семьи, конечно, займется мирскими делами, связанными с кончиной королевы, но за переход её души в царство мертвых будет отвечать священнослужитель храма Восьмого бога и по совместительству брат мессера Нильянто, Черный Скорпион, маэстро смерти Клавдий.

Нита передернуло, когда он вспомнил о Клавдии. Этот человек, надменный и угрюмый, редко покидал храм, за что жители города, конечно, были ему безмерно благодарны. Он никогда не пользовался экипажем и ездил исключительно верхом на вороном жеребце, держа в одной руке поводья, а в другой свой посох, увенчанный острым серпом. Черное одеяние служителя плохо скрывало мощное тело закаленного в боях воина. О славных битвах напоминали и отметины, оставленные на лице Клавдия неприятелем - служитель лишился правого уха, ноздри и части верхней губы. Однако не только уродства внушали страх. Глаза Клавдия были черны, как венец, украшавший его лысую голову, и в глазах этих тонул свет живого дня. Ходило множество слухов о том, как он достиг ночи в светлых очах, но каждый знал, что Кладвий остался зрячим. Он видел всё и даже мертвых, которых собственноручно провожал в некрополь через Арку Последнего шага. Не меньше вопросов вызывал и венец служителя смерти, выполненный в виде скорпиона с нависающим над лысой макушкой жалом, который Клавдий носил, якобы никогда не снимая. Говаривали, что сам Восьмой бог короновал своего избранника.

Нит не верил слухам. Он знал, что Клавдий - всего лишь человек из плоти и крови, которому не чужды слабость и боль. Но это не мешало Ниту побаиваться Черного Скорпиона. Клавдий был живым воплощением смерти, и, видя его, даже чароделы задумывались о бренности бытия, неотвратимой кончине и о том, что, возможно, за аркой Последнего шага царит вечная и непроглядная тьма.