Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Страница 8

На улице была настоящая апрельская вьюга. Наташа смотрела на неё, прижавшись носом к оконному стеклу, и не могла оторваться, хотя, говоря по-честному, дел у неё было достаточно. Но дела могут подождать, правда-правда, а снежная симфония наверняка вот-вот закончится. Наташа вспомнила, как они летом все вместе ходили смотреть на танцующие под музыку фонтаны; нашёлся бы сейчас какой-нибудь сумасшедший осветитель и добавил бы в этот кружевной калейдоскоп разноцветных лучей. Впрочем, тогда бы она просто поселилась на подоконнике, а это пока не входило в её планы. А природа будто нарочно расстаралась, пытаясь произвести на неё впечатление. Сначала с неба летели белые перья. Они кружились в воздухе, медленно опускались на землю и обещали покой и умиротворение. Вскоре перья превратились в восхитительные хлопья белой пены, пытавшиеся заполнить все свободные от снега щели и выбоины в стене напротив. Подул ветер. Снежные хлопья замерли в воздухе, а затем полетели вверх, словно кто-то встряхнул земной шарик. Сугробы под окном не уменьшались, но снег улетал в небо.

Ветер сменил направление и принёс из холодных стран стаю каких-то белёсых насекомых, скорее всего ледяных ос, которые бились о стекло хитиновыми брюшками и настырно пытались проникнуть в помещение. Нужно было во что бы то ни стало уберечь себя и остальных от этих страшных тварей, укус которых превращает человека в ледяную скульптуру, но вьюга манила, колдовала, завлекала, и вот уже Наташа, сама того не желая, отодвигает в сторону жалюзи, забирается на подоконник, с трудом проворачивает медные шпингалеты и распахивает окно настежь. Осы врываются в приёмную, но жалить никого не спешат: здесь, в тепле, они неопасны и даже беззащитны.

– Это что ещё за сквозняк? – строго спросил неожиданно возникший в дверях Лёва, и осы тут же исчезли, превратились в обычный снег.

Наташа поспешно захлопнула окно и спрыгнула на пол.

– Как твоё ухо? – быстро спросила она, чтобы скрыть смущение.

– Ага, – почесал в затылке Лёва, – я как раз пришёл к тебе, чтобы уточнить, как твоё человеколюбие.

– Так себе, – призналась Наташа.

Разведчики понимают друг друга с полуслова: когда у Лёвы болит ухо, когда Наташа превращается в маленького и жестокого диктатора всея планеты, следует оглядеться по сторонам – наверняка где-то поблизости бродит носитель желания.

– А что, у нас в доме кто-то чужой? – немного помолчав, спросил Лёва.

– У нас гости? – из коридора сквозь неплотно прикрытую Лёвой дверь просочился Виталик. – Давайте же скорее пить, петь, плясать и веселиться, а то садю-га Цианид полагает, что я – робот-автомат, который получает истинное наслаждение от однообразной и тупой деятельности.

– Никаких особых гостей у нас нет, – поубавила его прыть Наташа, – просто Марина с Галиной в своём кабинете отбирают студентов для работы на книжной ярмарке. Вернее, Марина отбирает, а Галина сразу на месте их тренирует, и в процессе этой тренировки отсеиваются те, кого не отфильтровала Марина.

– Многих отфильтровали уже? – злорадно потёр руки Лёва.

– Ну, порядочно. Они проходят такие расстроенные! Я им кофе предлагаю, так они отказываются, бедняжки. Но того, кто нам нужен, среди них не было.

– Тайны? – спросил Виталик. – Как интересно! Пойду помогу старушкам тренировать персонал, уверен, со мной дело пойдёт быстрее!

– Тогда, наверное, мне будет лучше побыть здесь? – неуверенно спросил Лёва, когда за Техником захлопнулась дверь. – Чтобы поддержать тебя, когда «наш гость» появится.

– Как хочешь, – пожала плечами Наташа и принялась вытирать пол: от снежных ос возле батареи остались небольшие лужицы. – Ты не подумай, я не смотрю в окно целыми днями, пока никто не видит, просто хотела успокоиться. Глядишь на снежинки, и это как-то расслабляет.

– Зачем оправдываться? По-моему, люди уделяют слишком мало внимания красоте природы, а если их застанешь за этим занятием, придумывают оправдания. Хотя стыдиться тут нечего. Наоборот, этим гордиться надо.

– Гордиться тем, что ты бездельничаешь, когда все работают? – с удивлением спросила Наташа и на всякий случай протёрла идеально чистый подоконник.

– Нет. Тем, что ты умеешь видеть то, чего не видят другие. Почему японцы ходят смотреть на цветение сакуры и даже сделали из этого целый ритуал, а питерцы, например, не ходят смотреть на то, как по Неве сходит лёд? Хотя это зрелище по медитативности и величественности не уступает сакуре. Так и вижу – суббота, ледоход. На всех набережных сидят горожане, целыми семьями. Пьют из термосов горячий чай, едят бутерброды. Покрепче тоже что-нибудь пьют. А лёд идёт.

– Они увлекутся тем, что пьют и едят, и пропустят весь ледоход, – фыркнула Наташа.

– Найти бы такого человека, с которым можно поделиться этим вот ледоходом, – мечтательно произнёс Лёва и выразительно взглянул на свою собеседницу. Но Наташу больше волновала невидимая невооруженным глазом пыль на этажерке с посудой.

Тем временем в приёмную вернулся Виталик.

– Ну что, помог? – саркастически поинтересовалась Наташа. – Или тебя выгнали?

– Я сам ушёл, – с достоинством ответил тот.

– Что, девушек там симпатичных не было? – догадался Лёва.

– Не знаю, – рассеянно ответил Техник, – не заметил. Да, наверное, были.

– Так зачем же ты туда тогда ходил? – удивилась Наташа.

– Ну, может быть, правда – помочь надо? Пойду ещё раз посмотрю, – сомнамбулически пробормотал Виталик и почему-то двинулся в сторону кофейного автомата.

– Эй, ты чего? – обеспокоенно спросила Наташа. – Ты здоров вообще?

– Да, да. Просто у меня очередное разочарование на личном фронте, пройдёт уже к вечеру. Я бы отвлёкся на какое-нибудь интересное дело, но добрый Цианид велел отчёт за квартал переделать. Я немного побуду с вами и уйду.

– Бедный Виталик. Хочешь, я поглажу тебя по голове? – предложила Наташа.

– Лучше ударь меня по этой голове чем-нибудь тяжёлым и квадратным. Чтоб я в следующий раз думал.

– Как же тебе помочь? Мне так хочется, чтобы все мы были счастливы, – воскликнула Наташа, продолжая простодушно не замечать выразительных Лёвиных взглядов. – Вы обратили внимание, что в каждом фильме и в каждой книге происходят поразительные любовные истории? К тому же у всех нас наверняка есть знакомые, у которых такие истории случались и в жизни, только почему-то эти знакомые – не мы.

– У нас если что и было, то давно просвистело мимо и превратилось в воспоминания, – уныло подтвердил Виталик, решительно тыкая пальцем в панель управления кофейным автоматом.

– Ну, знаете, – вмешался Лёва, – фильмов и книг в мире всё-таки гораздо меньше, чем человеческих пар. Зачем снимать кино и писать книги о неслучившемся? Кому это интересно? У каждого есть целая куча историй про то, как могло бы быть, но не стало. Вам интересно будет смотреть на такое в кино? Вряд ли. То ли дело – когда и могло, и стало.

– Хотя, если подумать, у каждого в прошлом была история, достойная небольшого фильма, – слегка приободрился Виталик. – У меня, к примеру, таких историй было довольно много. Но фильмов о них не сняли, так что я лишён возможности пересматривать их каждый вечер в такие унылые времена, как сейчас, когда ничего не предвещает появления на горизонте женщины моей мечты.

– Ребята, я не об этом, – покачала головой Наташа, – я о такой любви, о которой не забудешь, даже если о ней никто не снял фильма. Интересно, существует она в природе?

– Ещё как существует. Просто любовь в том виде, в каком она водится в мире – а её очень немного, то есть, ровно столько, сколько надо, – отличается от костыля, которым пользуются сценаристы для того, чтобы объяснить нестыковки в сюжете, – пустился в рассуждения Виталик. – Скажем, нам непременно нужно, чтобы некий герой среди ночи встал и пошёл через город – и тогда он встретит в подворотне злодея или найдёт там клад или ещё что-нибудь сюжетообразующее. В другое время злодей и клад недоступны, но как заставить героя вылезти из тёплого гнёздышка – особенно если он жаворонок – и пойти в тёмную ночь? Надо придумать ему любовь, которая иррационально выдернет его на улицу, где притаился сюжетообразующий злодей или клад.