Тринадцатая ночь (СИ) - Страница 9

– Знаете, наверное, мое полотенце будет грязным, если вы его используете, но видите, какая штука, есть такая замечательная машина: кладете в нее грязные вещи, а достаете уже чистые! – довольный, сказал он, шагая в другую комнату. – Прямо магия какая-то, мисс Грейнджер! – с мордой нализавшегося валерьянки кота добавил он, вручая ей полотенце, широкую футболку и спортивные шорты.

– Это еще что? – с подозрением спросила она.

Он закатил глаза.

– Это называется сухая одежда. Я что, действительно должен вам объяснять ее концепцию? Потому что я могу. Конечно, если вы предпочтете остаться в своем промокшем до нитки костюме, то тоже сможете быть моим гостем. Но, правда, в этом случае я попрошу вас не садиться на мой диван.

– Спасибо, – пробормотала она сквозь зубы, весьма смущенная и раздосадованная.

– Не за что. Можете переодеться в ванной. – Рукой он указал назад, вглубь квартиры. – Когда вы выйдете, я могу рассказать о концепции зонтиков, если пожелаете. Изумительные изобретения, эти зонтики. Немного менее волшебные, чем стиральные машины, но все равно символизирующие победу человечества над первобытными силами природы.

– Я знаю, что такое зонтики, – прокричала она из-за двери ванной, и ему представилось ее насупленное личико. – Я просто не знала, что пойдет дождь.

– Вот оно что, – отозвался он. – Тогда я полагаю, нам стоит обсудить кое-что под названием «прогноз погоды». Знаете, такой интересный вид предсказаний, который мы изобрели.

– Как вы это назвали? – спросила она, приоткрыв дверь ванной.

– Прогноз погоды. П-Р-О-Г-Н-О-З.

– Нет-нет, как вы его потом описали?

– Почти уверен, что назвал его «видом предсказаний». Вы пытаетесь запомнить точную формулировку, потому что хотите записать ее в свою книжку, когда выйдете?

– Эмм… да. Я сейчас.

– Да не торопитесь. Я все равно никуда не ухожу.

Он пошел на кухню и начал заваривать чай, отчаянно пытаясь не думать о том, что она в данный момент полуголая в его ванной. А еще ему мучительно хотелось понять, почему его разум был так взбудоражен этой мыслью. Конечно, объяснил он сам себе, это, скорее всего, из-за того, что у него давно не было женщины. По крайней мере, два месяца, но кто знает, как давно, в самом деле? Как и обо всем теперь, он имел общее представление о том, как это – заниматься сексом – удивительно приятно, – тем не менее, у него не было настоящих воспоминаний о том, как он занимался сексом с кем-либо. И то, что он сейчас представлял себе это самое «времяпрепровождение» именно с мисс Грейнджер, было лишь результатом его долгого воздержания и того, что она сейчас переодевалась в его ванной. Ну, может быть, еще того, что она была довольно красива. Чайник начал свистеть, словно сигнал поезда, который велел ему сойти на этой станции и прервать путешествие своих размышлений. С облегчением он залил горячую воду в заварочный чайник и бросил туда металлическое ситечко с чаем.

– У вас не найдется пакета, чтобы сложить это? – спросила она. Под «этим» подразумевалась ее вымокшая до нитки одежда, скатанная в клубок и лежащая на его скомканном банном полотенце.

Его беговые шорты доходили ей до колен. Его футболка – до середины бедра. Даже в такой мешковатой одежде он мог видеть изгибы ее тела. Он заставил себя посмотреть на ее лицо, ставшее рубиново-красным. Затем быстро отвернулся и стал рыться в шкафу в поисках пакета.

– Я бы… эм… предложил вам положить костюм в сушку, – сказал он, – но… эм… для него, наверное, подходит только сухая чистка. Не хотелось бы его испортить. А, вот и пакет.

– Да, верно. Спасибо.

На голове у нее по-прежнему был бардак. Умиляющий такой бардак… Он пытался не улыбаться, пока разливал чай по чашкам.

– Почему бы вам не пойти в гостиную? Кажется, вы больше не представляете непосредственной угрозы для моего дивана.

– Да уж. – Она мельком посмотрела на него, но с кухни не ушла. Наверное, все еще злится из-за его изучающего взгляда, заключил он.

– Сейчас принесу чай и лепешки.

– Лепешки? – она удивленно приподняла бровь.

– Да. И даже не из упаковки.

– Вы что, на самом деле испекли лепешки, мистер Малфорд?

– Нет. Купил их в кондитерской, она ниже по улице. Но все-таки они не из упаковки.

Она чуть улыбнулась и забрала у него чашки. Он прошел за ней в гостиную, взяв тарелку с лепешками. Она поставила чашки на вытащенные им подставки и начала рыться в своей холщовой сумке.

– Хорошо, что вы взяли ее вместо вашего кожаного кейса, – сказал он, усаживаясь на диван.

– И да, и нет, – пробормотала она, изучая мокрый ком, который до недавнего времени был ее записной книжкой.

Он обеспокоенно вздохнул. Нет, слишком наигранно.

– Записная книжка! Ценная, просто бесценная записная книжка! Все ваши потрясающие наблюдения о том, положил ли я левую ногу на правую или наоборот! И все это пропало! Право, жестока с нами мать-природа!

– К вашему сведению, – сказала она ледяным голосом, – я всегда делаю резервные копии своих отчетов сразу после наших встреч. Так что все мои наблюдения в целости и сохранности.

– Ох, ну, слава Богу! А то я уж разволновался.

– Ага, уверена. Эм… могу я позаимствовать у вас ручку и бумагу?

– Определенно нет. – Он налил в чай немного молока.

– Ну не будьте вы сволочью.

– Без шансов.

– Мистер Малфорд… – начала она, повышая голос.

– Если я дам вам ручку и бумагу, что вы будете делать? – быстро прервал ее он.

Она посмотрела на него, как на маленького, довольно глупого ребенка.

– Я буду записывать, – медленно сказала она, четко произнося каждое слово.

– Именно. То, чего я и боялся.

– Вы не могли бы просто…

– Мисс Грейнджер, – снова прервал он, потянувшись за лепешкой, – если вы начнете записывать, то это станет встречей с моим социальным работником.

– Я не понимаю, что вы…

– В противном же случае, – продолжил он, макая лепешку в чай и намеренно избегая взгляда в глаза, – это будет просто встречей.

Он ожидал обличительную саркастическую отповедь о том, что она «тут вообще-то работает, мистер Малфорд», но вместо этого она тоже потянулась за лепешкой, а потом еле слышно сказала мягким голосом:

– Тогда ладно.

– Отлично, – довольно улыбнулся он. – Так как прошел твой день?

– Мой день? – кажется, вопрос вогнал ее в ступор, но она быстро реабилитировалась: – Отлично. Ну, кроме той части, где я попала под проливной дождь.

– Да, такая жалость.

– А ваш день как, мистер Малфорд?

– О, нет, нет, так не пойдет. Ты не можешь называть меня так, если просто пришла со мной встретиться.

– И как мне тогда называть вас? Тебя… Объект?

Он искренне усмехнулся.

– Туше.

Она улыбнулась. Немного нервно, но во всю ширину рта.

– Я настаиваю на использовании моего полного имени: Дрейк Октавиус Малфорд.

– Октавиус? Они серьезно назвали тебя Дрейк О. Малфорд*? – Она потерла виски.

– Это не просто так, верно?

– Ты даже не представляешь… – пробормотала она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего-ничего. Так ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Дрейком?

– Ну, если не хочешь сразу перейти к панибратским прозвищам.

– Значит, Дрейк.

– А мне можно называть тебя как-то кроме мисс Грейнджер?

– Нет.

– Тогда я могу выбрать для тебя имя на свой вкус?

– Определенно нет.

– Так, ну подумаем, – сказал он, полностью игнорируя ее последний ответ. – На карточке, что ты дала мне, значится Г. Грейнджер, так что мне есть с чем работать. Скажем… Грета? Грейс? Гейл? Гленис?

Она смотрела на него в упор, пока он отгадывал, но ни один мускул на лице не дрогнул, показывая, что она не будет в это играть. Что его, собственно, не останавливало.

– Гвеннет? Габриэлла? Гертруда? Гумбертина? О, да, мне нравится вот это. Гумбертина.

– Да это даже не имя! – запротестовала она, не выдержав.

– Ну, лучше, чем ничего.

– Почему бы тебе просто не называть меня мисс Грейнджер?