Тринадцатая ночь (СИ) - Страница 5

– Вы встречали кого-нибудь из своих соседей?

– Нескольких. Когда забирал почту.

– Думаете, они знают? – серьезно поинтересовалась она, чуть наклонив к нему голову и понизив голос.

– Знают что? – он повернул к ней свое напряженное лицо. Его стальные серые глаза потемнели.

– Об… источнике. Под вашей раковиной.

– А… да. – Его лицо расслабилось. – Нет, думаю, мой секрет все еще в безопасности. Но ведь нет такого понятия как «слишком осторожный»?

– Конечно. – Она серьезно кивнула.

– Если им кто-нибудь только намекнет, у моей двери соберется целая толпа с гаечными ключами и… прочими инструментами… пытаясь выкрутить мои трубы и всякое такое прочее, ну, знаете… - он отчаянно пытался продолжать, но шутка явно скисала.

– О, да, трагедия будет еще та.

– Ну, с трагедией вы загнули. – Он опер локоть на диванную подушку и начал потирать лоб.

– Наверное.

– Но будет очень неприятно.

– Верно.

– Так что помалкивайте о моей чудесной воде из-под крана.

– Не сомневайтесь, буду.

Она нацарапала что-то в записной книжке.

– Что вы пишете?

– Просто напоминалку, чтобы случайно не проболтаться о вашем кухонном источнике, – сказала она, не поднимая глаз от страницы.

– Отлично.

– Вот видите, намного приятнее, когда мы говорим, а не сидим и фыркаем.

Он фыркнул в ответ.

Ей снова стало смешно. Но только немного. Потом она прикрыла рот, чтобы якобы прочистить горло, и сделала глоток воды.

***

Пятый

Он сел на диван, лениво клацая по кнопкам пульта, переключая каналы. Там определенно не было ничего хоть сколько-нибудь стоящего внимания, если только футбольный матч попадется… Может, ему удастся найти футбольное обозрение.

– Спасибо за чай, – вежливо улыбнулась социальный работник.

– Пожалуйста.

– Печенье сами пекли?

Он закатил глаза.

– Чертова упаковка перед вами, на кофейном столике.

– Да, верно. Так глупо с моей стороны.

Она пометила что-то в своей записной книжке.

– Ради бога, да что вы можете там записывать? Домашние печеньки не делают в упаковках?

Выдавив дежурную улыбку, она проигнорировала его комментарий.

– Как ваша работа?

– Хорошо, – вздохнул он.

– Вы ладите со своим начальником и коллегами?

– Да.

– Как вы считаете, вы можете…

– Слушайте, мисс Грейнджер, может, мы с вами будем общаться по электронной почте? Я буду каждый день писать вам по паре строк, чтобы вы знали, что я пока не покончил с собой?

– Пока? – ручка заскрипела по странице записной книжки еще более усердно.

– Твою ж мать, – неслышно пробормотал он. Плохой выбор слов. – Послушайте, я в порядке, ладно? Я справляюсь.

– Вы завели друзей?

Взгляд, который он бросил на нее, мог бы превратить горячий источник в глыбу льда.

– Завел ли я друзей? – прошипел он. – Это не мой первый ебаный день в детском саду. Я предположительно двадцатипятилетний мужик с университетским образованием. Так что мне не нужно, чтобы вы держали меня за ручку, утирали нос и присматривали, чтобы я не жрал зубную пасту.

– Я просто пытаюсь…

– Отвалите.

– К сожалению, моя работа не позволяет мне отвалить по вашему благодушному предложению.

Он зарычал, не в силах найти, что ответить, и продолжил клацать по кнопкам пульта.

– И как вы чувствуете себя в своей квартире? – Она ведь не перестанет, да?

– Хорошо.

О! Футбольное обозрение! Ну, теперь ее можно перетерпеть. Он поудобнее устроился на диване, а она поднялась и начала осматривать гостиную.

– У вас нет книг.

– Что? – Он на секунду оторвал глаза от телевизора, чтобы взглянуть на нее. Она стояла у пустого книжного шкафа.

– У вас есть книжный шкаф, но нет книг.

– Интересное наблюдение. А знаете, еще что? У меня есть мозги, но нет ебучих воспоминаний. Забавно, да?

– И все же вам стоит купить книги, – заметила она тихо.

– Я подумаю над этим. Сразу как вспомню, что мне нравится читать. Ой, погодите, этого никогда не будет. Жизнь – беспощадная сука, не правда ли? – он манерно растягивал слова.

– Ну, кажется, мне пора, – быстро сказала она, глядя на несуществующие часы.

– Верно. Спасибо, что заскочили. – Он даже не оторвал взгляда от телевизора.

– У вас есть моя визитка. На ней мой номер телефона. Если вам что-то понадобится, звоните.

– Хорошо.

– Мистер Малфорд?

– Ммм?

– Я… ээ… зайду на следующей неделе.

– Жду не дождусь, – пробормотал он.

Она аккуратно закрыла за собой дверь.

Он выключил телевизор и плотно прижал ладони к глазам. Сегодняшняя коротенькая перепалка с социальным работником была официально самым длинным разговором за прошедший месяц. Он обменивался дежурными любезностями с коллегами и слушал жалобы чистильщика обуви на правительство, но что касалось настоящего разговора с живым человеком… он случался только с ней. И обычно он вел себя как полный придурок. Вообще-то, она это заслужила. А не надо задавать такие идиотские вопросы! И все же… Он взял ее визитку, ровненько положил на ладонь и на секунду (только на секунду!) задумался, а не позвонить ли, чтобы извиниться, но тут же отверг эту мысль и решил вместо того прогуляться по парку.

Он шел к своей любимой парковой скамейке. Она была под раскидистым дубом, и с нее открывался умиротворяющий вид на небольшой прудик. Ему понравилось определять, какая скамейка будет любимой в этом парке. Ему вообще мучительно не хватало любимого в жизни. Как, например, он должен был узнать, какое у него любимое мороженое? Первый поход в магазин обернулся настоящим кошмаром. Выбор был до охерения велик! Только секция мороженого была так поразительно огромна, что он почти уже ушел и без мороженого вовсе. Но что-то в его голове утверждало, что он все-таки любит мороженое – как будто голос, который говорил, что мороженое – это вкусный, холодный десерт, который лучше всего есть, когда жарко или дерьмово на душе. И потому как за окном был последний день лета, он просто обязан купить мороженое. Но какое? У него не было ни единого воспоминания о том, как он ел мороженое, просто общее понятие, что МОРОЖЕНОЕ – ЭТО ХОРОШО. Так что он наугад выбрал клубничное. Хотя оно оказалось довольно вкусным, опыт был неприятный.

Со скамейкой дело обстояло иначе. Он знал, что парки – отличное место, чтобы сидеть и отдыхать, или играть с детьми, или гулять, но его совершенно не беспокоил тот факт, что воспоминания о Нортгейтском парке отсутствовали. В конце концов, согласно его официальной биографии, он только что переехал сюда. Так что выбор любимой скамейки был делом несложным. Скамеек в парке было семь. Он посидел на каждой, пока не определил, которая ему милее всего. И только.

Пока он смотрел на утиный пруд, мозг автоматически возвращался к тому же замкнутому кругу мыслей, которые изводили его весь последний месяц: непрекращающаяся борьба между отчаянной и бесполезной попыткой вспомнить забытое и принуждением задавать себе вопросы, на которые он мог ответить.

У меня есть семья? Сколько уток сейчас плавает в пруду? Где я родился? Сколько лебедей сейчас плавает в пруду? Был ли у меня лучший друг? Каково соотношение уток к лебедям? Во сколько лет я впервые поцеловался? Каково соотношение уток к селезням? А сколько мне, кстати говоря, сейчас лет? Хочу ли я пойти в бар и напиться до непотребного состояния?

Ооо, самый простой ответ из всех. Он встал, педантично разгладил складочки на брюках и покинул парк.

========== Глава 4. Книга ==========

Пятница

Гермиона отхлебнула большой глоток сливочного пива. Слишком пусто в «Дырявом котле» для пятничного вечера: она, Гарри и Рон были практически единственными посетителями. Одновременно это было и благословение, и проклятие, потому что Рон упрямо не давал Гермионе увести разговор от темы о Драко.

– Рон, – зашипела она, – должна ли я вновь напоминать тебе, что это дело – высочайшей степени секретности?