Тринадцать мнений о нашем пути - Страница 9
10. Вопрос: Считаете ли Вы, что наука решит в будущем все проблемы человечества? Или, решая одни проблемы, она все время будет создавать новые?
Эдуард Геворкян: Проблемы создают и решают люди. Все остальное — перевод стрелок. Ни к чему персонифицировать некую «науку» вообще, и тем паче не стоит демонизировать ее.
Олег Дивов: Наука вообще ничего не решает. Любое научное открытие может быть блокировано, отменено в приказном порядке, оплевано, объявлено ересью и т. д.
Кирилл Еськов: Вопрос в принципе некорректен. Не по адресу. Наука sensu stricta, вопреки широко распространенному заблуждению, «решением проблем человечества» вообще не занимается. Так что Роман Ойра-Ойра в памятном диалоге («А чем вы занимаетесь?» — «Как и вся наука — счастьем человеческим») несколько лукавил: ему ли не знать, что на самом деле наука занимается лишь «Удовлетворением собственного любопытства за казенный счет» — и ничем кроме. Более того, наука — вопреки еще более широко распространенному заблуждению — не занимается даже и поисками Истины: это — задача религиозно-философских систем, которая науке категорически противопоказана. Функция науки же состоит в сравнительном анализе информационных моделей окружающей нас реальности — и полностью этим исчерпывается.
Попросту говоря, задача науки ограничивается выбором между геоцентрической и гелиоцентрическими системами, тогда как разработка основанных на тех моделях Вселенной методов навигационного исчисления для целей практического кораблевождения — это уже задача не научная, а инженерная (инженерия — ничуть не менее почтенная сфера интеллектуальной деятельности; но — другая). Равно как и высказывание суждений о том, которая из двух систем «истинна»; в свое время один из членов инквизиционного трибунала, судившего Галилея, высокоученый кардинал Белармино, сочувствуя ученому, подсказывал тому линию защиты на процессе: «Вам просто не следует утверждать, что гелиоцентрическая система истинна: настаивайте на том, что это всего лишь более удобная математическая модель, призванная упростить астрономические расчеты». Забавно, что ученым понадобилось почти четыре века, чтобы прийти-таки к тем же эпистемологическим принципам, что сформулировал тогда просвещенный церковник…
Естественный вопрос: а зачем тогда вообще Обществу такая недешевая игрушка, как Наука — раз с технологическим прогрессом (который как раз и представляет практический интерес) наука, как уже сказано, связана лишь опосредовано? Один из возможных ответов таков: чтобы всегда иметь под рукой консилиум независимых экспертов, готовых в случае нужды дать консультацию (обычно — прогноз) по любому неожиданно возникшему вопросу; ключевое слово тут — «независимых». В качестве иллюстрации этого тезиса — две истории; что называется — «Почувствуйте разницу!»
1945-й год, Хиросима. В числе первых, кто ступил на то пепелище — ведущие физики страны, срочно собранные военным командованием. Военные хотят знать — «Что ЭТО было?» Физики верно ставят диагноз: «Похоже, американцы сумели-таки создать атомную бомбу». «А что мы можем ЭТОМУ противопоставить?» Ученые честно отвечают: «Ничего. Кроме как сбивать любой американский самолет, приблизившийся к Островам» (а на дворе — конец 45-го, у американцев абсолютное господство в воздухе). Через два дня Япония капитулирует; мнение ученых — один из решающих аргументов.
2000-й год, Гаага. Представительнейшая международная конференция по физике атмосферы, призванная ответить, наконец, на вопрос: существует ли в действительности парниковый эффект, и ожидает ли нас глобальное потепление? На суд научного сообщества представлено множество моделей, и математических, и имитационных; выводы докладчиков крайне противоречивы: по одним моделям потепление будет, а по другим — нет. И всё бы ничего (борьба научных направлений, нормальное дело), кабы не одно пикантное обстоятельство: все те модели, по которым потепление есть, были проплачены грантами Европейского Сообщества, а по которым потепления нет — грантами нефтедобывающих стран…
И нечего удивляться, что Лица Принимающие Решения, планируя соответствующую государственную стратегию (ну, хотя бы — подписывать ли тот же Киотский протокол) руководствуются при этом чем угодно — торговыми интересами страны, политической конъюнктурой, полученными взятками, — но только не прогнозами ученых. Правильно делают. Будь я сам ЛПРом — я на такие «прогнозы», как те, гаагские, тоже бы наплевал. Потому как — анекдот-с: «Братан, ты чё, опять куришь?! Тебе ж доктор запретил!» — «Да ну, дал ему пятьсот баксов — разрешил!» Ну и нафига такие доктора сдались?
Андрей Измайлов: Не решит. Будет создавать новые. Которые тоже не решит. Вместо чего будет создавать новейшие. Которые тоже не решит. Вместо чего… И так далее, и так далее.
Андрей Лазарчук: Естественно, создавать новые. И не только наука. Грубо говоря, человечество само по себе является громадной самовоспроизводящейся проблемой, которую надо решать каждую секунду.
Святослав Логинов: Когда человечество решит все проблемы, ему останется только умереть. Наука, разумеется, будет решать некоторые проблемы (те, что входят в её компетенцию), а новые проблемы будут создавать сами люди, с помощью науки или без неё.
Евгений Лукин: Теоретически должна решить. Нет человечества — нет проблемы.
Сергей Лукьяненко: Разумеется, будет создавать новые. Как без этого?
Геннадий Прашкевич: Процесс познания бесконечен.
Но человек, и сама жизнь, к сожалению, конечны…
Борис Стругацкий: Никогда этого не будет. И, безусловно, наука будет создавать новые проблемы. Кроме того, существуют проблемы (скажем, нравственные), которые вообще лежат вне сферы науки и наукой решены быть не могут по определению.
11. Вопрос:Существует мнение, что в середине века нас ждет очень серьезный энергетический кризис. Что Вы думаете по этому поводу?
Эдуард Геворкян: Все в наших руках. Нужен будет кризис — устроят. Да и кого — нас? Американца? Русского? Тутси? Это вопрос распределения благ, к энергетике не имеющий никакого отношения. Опять же, давно уже на повестке дня термоядерная энергетика, солнечная, ветровая, приливная… И где они? Пока на нефти и газе делают сумасшедшие деньги, кто будет всерьез вкладываться в конкурирующие технологии?
Олег Дивов: Думаю, что он будет создан искусственно.
Кирилл Еськов: Думаю, что «глобальный энергетический кризис» (понимаемый обычно как кризис нефтяной) — это чистой воды «страшилка», социальная фобия, умело эксплуатируемая заинтересованными лицами и организациями. Первый известный мне алармистский прогноз на тему «Ой-ой-ой, все разведанные запасы нефти кончаются, а новым взяться неоткуда!» имел место аж в… 1902 году! С тех пор эти «осенние обострения» повторяются регулярно, каждые лет двадцать, регулярно же принося самим алармистам — неплохие гонорары, а нефтяным корпорациям — очередные сверхприбыли. Как замечает по этому поводу, со свойственной ему ядовитостью, известный «альтернативщик» Сергей Эйгенсон (сам, кстати, нефтяник по своей «гражданской специальности»): «Недаром в советское время в Перечне сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати по Министерству Нефтяной промышленности, числилась информация „о том, что мировые запасы нефти и газа очень велики и надолго обеспечивают мировое энергопотребление“.
На самом деле в геологии сейчас наблюдается возрождение интереса к теории неорганического происхождения нефти: известен уже целый ряд сверхглубоких нефтяных месторождений в трещинах кристаллического фундамента, происхождение которых — в рамках господствующих ныне воззрений — просто необъяснимо. Если так, то нефти в недрах нашей планеты должно быть — хоть залейся, и проблема лишь в том, как до этих запасов добраться; другое дело, что эти изыскания не поддержит сейчас ни одна из нефтяных монополий — этих-то более чем устраивает статус-кво… Кроме того, опыт некоторых индустриально развитых стран, оказывавшихся в условиях нефтяной блокады (прежде всего — нацистской Германии и ЮАР), показывает, что если у нации руки растут не из задницы, а откуда следует, то жить (и даже воевать!) вполне можно и на синтетическом горючем. А уж мировые запасы угля — основного сырья для такого синтеза — просто неисчерпаемы.