Тринадцать лет спустя (СИ) - Страница 26

— В качестве моей жены.

Вяземский смотрел на нее серьезным, умоляющим взглядом.

Она не знала, что сказать.

— Мы идем на праздник! — В кухню вбежал их растрепанный со сна сын и взобрался на родителей. — Здорово! Правда, мамочка?

Что она могла сказать?

Варя решилась.

— Мы пойдем втроем.

— Я согласен, — облегченно воскликнул Николай и благодарно чмокнул неугомонного сынишку в макушку.

Варя же беспокоилась, не совершает ли она еще одну ошибку, выходя с Вяземским на люди. Ведь теперь, если он сбежит обратно в столицу, над ней точно буду смеяться, или сочувствовать. Ни того, ни другого она не хотела. Варвара желала обыкновенного семейного счастья рядом со своими дорогими мужчинами. Но Николай задал ей еще одну загадку, когда после завтрака выходил из кухни.

Он посмотрел ей в глаза и тихонько провозгласил:

— Варюха, ты так обалденно пахнешь!

Она совершенно растерялась, а мужчина улыбнулся уголком рта и понес в комнату сына, посадив малыша на плечи и присев у двери, а Сережа громко хохотал и орал:

— Видишь, мама, какой я уже большой!

Варя так и не поняла, помнит ли муж о том, чем они занимались ночью.

И хочет ли она, чтобы он вспомнил.

Тина проснулась поздним утром.

Но вместо того, чтобы как всегда сделать несколько дыхательных упражнений прямо в кровати, а затем бодро подняться, Алевтина повернулась на другой бок, плотнее закуталась в покрывало и уткнулась носом в подушку.

Тонкий запах дорогого мужского одеколона напомнил ей о событиях прошедшей ночи.

После их недолгого разговора в ванной, Илья больше не сдерживался. О том, что он до этого момента щадил и ее и себя, Тина догадалась позже, когда мужчина, словно вулкан накрыл ее всю — окутал своей лавой снаружи и внутри.

И она не сопротивлялась, напротив, активно участвовала во всем этом сумасшествии.

Тина в какой-то краткий миг передышки неожиданно поймала себя на мысли, что, несмотря на три замужества, она оказалась совершенно неопытной в сексе.

Но в следующее мгновение женщина уже утратила интерес к размышлениям, очутившись в, казалось, невозможной позе.

Обессиленная и задыхающаяся после очередного экзерсиса, Тина не удержалась и спросила:

— У тебя что, хобби такое?

— О чем ты?

Илья даже в перерывах между их соитиями не выпускал Алевтину из своих рук. Он властно поглаживал ее чувствительную грудь и удовлетворенно улыбался.

— Я имею ввиду секс. Все эти странные, изощренные позы и все такое.

— Изощренные! — хохотнул Зотов и принялся теребить и без того твердый женский сосок, от чего мышцы на ее животе начали снова сокращаться. — Ого! Я польщен. Но все гораздо проще и сложнее одновременно. Я мечтал проделать все это с прекрасной, сексуальной женщиной. Но до сих пор мне такая просто не попадалась.

— Твоя жена… — начала говорить Тина, но Илья перебил ее, подмяв под себя и заглянув ей в глаза.

— Я не хочу говорить об Анжеле. Ее не вдохновляло все это. В отличие от тебя.

О, да! Тину все происходящее очень сильно вдохновляло. Особенно когда он вот так давил на нее всеми выпуклостями своего бесподобного, тренированного мужского тела.

— Я тоже не хочу говорить. Вообще.

И они больше не разговаривали до самого утра. Им было некогда. А потом Тина забылась коротким сном без сновидений.

Утром Зотов опять разбудил ее, в этот раз нежными, но глубокими движениями. Хотя эффект от них оказался такой же бурный.

А потом ушел, шепнув Тине угрожающе-веселым тоном:

— Я зайду за тобой вечером. И если ты будешь неготова, то я отнесу тебя из дома в том, что на тебе в этот момент будет надето.

— А если я буду голая? — не удержалась и огрызнулась Тина.

— Тогда ты отправишься в «Феерию» в тоге из первой попавшейся тряпки, — прорычал Зотов и шлепнул ее по голой попке. И хотя удар был несильным, она ощущала его все то время, пока снова не уснула в раздумьях об Илье.

О них.

Теперь же, окончательно проснувшись, Тина не торопилась подниматься.

Зачем бежать на работу, если нет гарантии, что Зотов неожиданно не заявится и взбудоражит все ее чувства?

Кажется, на этот раз она попалась в ловушку собственных переживания и ощущений. Это ее беспокоило и странно возбуждало, наверное, потому, что случилось впервые.

Тина решила больше не размышлять над всем этим и пустить все на самотек. Поэтому она поднялась и, с трудом передвигаясь после ночных экспериментов, отправилась в душ.

На полу ванной комнаты женщина заметила странную горку из тряпок. Тина удивилась своей находке, так как не помнила ничего, что в ее гардеробе имело бы бутылочный цвет.

Она развернула подозрительные вещи и прыснула со смеху. Это были мужские трусы и один носок. Так вот чем Илья вчера вытирал глаза!

Алевтина отыскала второй носок под ванной и бросила все в стиральную машинку.

До чего она дожила!? Собирается стирать мужские носки!

Тина никогда в своей жизни не приводила в порядок мужские вещи. Для этого существовала прачечная. Но, кажется, что-то в ее жизни изменилось.

Сегодня Тина впервые в жизни не стала тревожить мужчину проблемами. Его проблемами, которые неожиданно коснулись и ее.

Ну, с Анжелой она как-нибудь разберется сама. Во всяком случае, Тина очень надеялась на это. Сейчас ее волновало другое.

Что же ей надеть на сегодняшний праздник, чтобы Илья ни на минуту не спускал с нее глаз?

К пяти часам вечера Катерина уже валилась с ног от трехчасового похода по магазинам.

А ведь ей еще предстояло провести, по всей вероятности, напряженный вечер в «Феерии». Хуже всего было то, что она не нашла для себя ничего подходящего.

Слишком короткое… длинное… открытое… яркое… прозрачное…

В конце концов Катя перестала понимать, что ей на самом деле нужно, и, взглянув на часы, отправилась домой.

Она нарядилась в изумрудное платье и, разглядывая себя в зеркале, вспомнила, какими жадными глазами смотрел на нее Степан, когда она надевала подарок Тины в прошлый раз. И так же, как тогда, по ее спине пробежала волна жара, но времени на воспоминания не осталось. В подтверждение этой мысли раздался звонок в ее дверь.

Катерина посмотрела на себя в зеркало еще раз и побежала открывать.

Он был такой красивый, ее кавалер — пусть даже только на сегодняшний вечер.

Темные волосы аккуратно зачесаны назад, но лежат непослушными колечками у шеи, почти как у нее, белозубая улыбка сверкает на красивом лице с очаровательной ямочкой на щеке. А еще — белоснежная рубашка, темные серые брюки, яркий галстук в полоску, пиджак, переброшенный через левую руку. И красные розы в правой руке…

Он протянул их Кате и слегка неуверенно пробормотал:

— Не знаю, какие цветы ты любишь. Вот, выбрал классический вариант.

Цветы! Господи, да она рада любым цветам, которые Степан готов ей подарить.

— Я все цветы люблю, — улыбнулась Катя и взяла из его рук прелестный букет, слегка коснувшись при этом его пальцев и затрепетав от их тепла. Вот так бы и стояла, касаясь этого сильного и необычно смущенного мужчины. Нужно было что-то сказать, и Катерина остановилась на общепринятом, но совсем не отражающем полноты ее чувств, слове. — Спасибо.

— Пожалуйста. Я рад. — Степан продолжал топтаться на пороге. — Все — это хорошо. Но я решил, что одного кактуса в день достаточно.

При этих словах Рыжий так мило покраснел, что Катя улыбнулась уголками губ. Она впервые видела, как ее шеф заливается румянцем.

— Подожди меня внизу, у подъезда. Я только цветы в воду поставлю.

Пока тонкие струйки наполняли хрустальный сосуд, Катя размышляла о том, что, возможно, ее ожидает на предстоящем празднике, а главное — после него.

И готова ли она ко всему этому, возможному?

Присущее ей трезвомыслие победило и в этот раз. В любом случае у нее еще будет время подумать над всем происходящим. Ведь у них со Степаном все только начинается.