Трикстер (СИ) - Страница 3

— Ты пришел меня съесть? — удивился Стив.

Рамлоу рассмеялся, прижимаясь к спине неестественно горячим телом. На нем, похоже, не было даже тех весьма условных штанов, которые он демонстрировал в бункере.

— Ты же не дурак, Кэп, — хрипло прошептал он, вжимаясь в ягодицы твердым членом. — Мой голод другого плана. Не задавай идиотских вопросов. Я хочу тебя. Я за этим вернулся. Оценил силу моего желания?

Стив чувствовал себя странно. Он никогда всерьез не думал об отношениях с мужчинами, просто не представлял себе, как это все провернуть, — юность в гомофобном веке научила его скрывать свою бисексуальность. Он так и не привык к свободе, и всегда инстинктивно игнорировал даже малейшие намеки на что-либо со стороны представителей своего пола. Рамлоу при жизни смотрел голодно и зло, но Стив предпочитал этого не замечать и сто раз похвалил себя, когда правда о Гидре выяснилась во всей своей неприглядности. Ему даже пришло в голову, что, возможно, личный интерес Рамлоу, у которого «ничего личного» было чем-то вроде кредо, был тоже хорошо спланированным маневром.

— Ты же понимаешь, что ничего не выйдет? — спросил Стив. Рамлоу он не боялся. Будь тот хоть кем, под его дудку он плясать не станет.

— Слушай, — глаза у Рамлоу налились вишневым, но было видно, что он держит себя в руках, — я ведь могу и силой взять. Только это не то, верно?

— Не уверен, — усмехнулся Стив, — что у тебя выйдет силой.

— Я не человек, Роджерс. Я могу снять с тебя шкуру за пятнадцать секунд. Целиком, даже с твоего великолепного хуя, который, похоже, не так принципиален, как его хозяин, — Рамлоу обхватил его член, и Стив понял, что действительно возбужден. Это было странно, потому что командир Страйка никогда не вызывал у него особого интереса — слишком хищным и агрессивным был. С таким не расслабишься. А Стив слишком устал напрягаться на службе, чтобы тащить ее еще и в постель. — Но я не шкуру хочу. А твою тугую горячую задницу. И чтобы ты орал, когда я вставлю тебе. И не от боли. В моей жизни — и после нее — было слишком много кровищи и насилия, чтобы я тащил их еще и к тебе.

— Тогда ты должен понимать, что я не хочу.

— Я вижу, — Рамлоу провел по всей длине его члена и снова коснулся губами плеча. — Я подожду, Роджерс. Мне некуда торопиться.

Он вдруг скользнул вниз, как змея — быстро и едва заметно даже для суперсолдатских рефлексов — раздвинул ягодицы горячими ладонями и прежде, чем Стив успел развернуться и дать ему в челюсть, длинно, мокро лизнул его, опаляя дыханием, и исчез, снова спрятался в тени.

— Розовая, как твои губы, — хрипло прозвучало у Стива в голове. — И такая же сладкая. Передумаешь — позови. Я услышу. Тебя я услышу везде.

Стив оперся обеими руками о раковину и длинно выдохнул, пытаясь успокоиться. Между ягодицами сладко пульсировало, даже дергало, там было горячо и влажно, а от желания темнело в глазах. Упрямо закрутив горячий кран, он встал под ледяные струи. Он больше не собирался допускать ничего подобного.

Определенно нет.

Стив провалился в сон, как в глубокий колодец. В темный и душный колодец без дна, где он летел и летел в темноте, пока не перестал понимать, где низ, а где верх. Он слышал, что так бывает у пилотов истребителей, когда вестибулярный аппарат сходит с ума, и начинает казаться, что летишь вниз головой.

Темнота обступала его обнаженное тело, бархатно касалась, будто мягкой шерстью, а он был слеп, нем и ничего, совершенно ничего не мог сделать.

А потом пришло возбуждение. Огненно-горячее, нестерпимое, оно ощущалось пульсацией внизу живота, прокатывалось по спине, но он будто был распят, придавлен бархатной тьмой, не в силах прикоснуться к себе, дать выход мучившему его напряжению.

И вдруг раздался голос. Знакомый, хриплый голос запел на какой-то странный лирический мотив:

— Я схвачу тебя за ноги, потащу тебя в кусты, не ебать же на дороге королеву красоты?

Возбуждение сразу отступило, и Стив проснулся рывком, сел в постели, тяжело дыша, и огляделся. Силуэт Рамлоу был хорошо виден на фоне предрассветной серости незанавешенного окна. В руках у него была гитара, и он довольно мелодично перебирал струны, поглаживая голой ступней ногу Стива. Это все было до того странно, что Стив даже не удивился.

— По деревне ходят утки, серенькие крякают. А я милого ебу, только серьги брякают.

В этот момент Стив пожалел, что когда-то выучил русский.

— Рамлоу, что происходит? — он ошарашено растер лицо и отодвинул ногу, чтобы не касаться горячей кожи этого существа.

— Хотел разбудить тебя минетом, — гитара в руках у Рамлоу исчезла, а зажженная сигарета — появилась. — Но, похоже, тебе снился кошмар. Что-то интересное?

— Похоже, у нас разные понятия о том, что интересно. Иди курить к окну.

— Ты чувствуешь запах дыма?

— Я чувствую в своей постели того, кого я в нее не приглашал.

— Ну, мы сошлись на том, что я не вампир, потому мне твое приглашение в хуй не уперлось.

Стив вздохнул, потер лицо и взглянул на часы.

— Четыре часа утра, Рамлоу, — констатировал он. — У тебя совесть есть?

— Откуда бы? У меня ее и при жизни не водилось.

— Это точно.

Рамлоу чуть сместился, так, что снова касался теплой ступней голени Стива, и с удовольствием затянулся.

— Ты умер, — будто самому себе сказал Стив. — Ты умер, я был на похоронах.

— Какая честь, — саркастично отозвался Рамлоу. — Лучше бы ты у меня в койке был, может, тогда и на похороны ходить не пришлось.

— То есть это я виноват?

— То есть виновата недостаточная мотивация, — хмыкнул Рамлоу, и глаза его снова стали напоминать два уголька, — с твоей стороны.

— Что мне сделать, чтобы ты ушел? — обреченно спросил Стив.

— Ничего. Потому что я не уйду.

— Господи, — Стив снова лег и закрыл глаза, — никакого покоя теперь и дома нет.

— Покой нам только снится. Пожрать есть?

— Что ты ешь? Человечину?

Рамлоу расхохотался, запрокинув голову, и от этого искреннего теплого смеха, Стиву вдруг тоже полегчало на душе.

— Подойдет любое мясо и — сюрприз — не обязательно сырое.

— В морозилке есть стейк. Иди, погрызи вместо мороженого и дай мне поспать еще хоть час, — он сунул голову под подушку и закрыл глаза. Судя по тому, что никто не навалился сверху и не покусился на его неприкрытые тылы, Рамлоу его предложение заинтересовало.

Проснулся он от запаха крепкого кофе и жарящегося мяса. Полежал немного, пытаясь понять, что происходит, поймал себя на странном чувстве не-одиночества, а потом, наконец, вспомнил о странном госте.

Вздохнув, он сполз с кровати, поддернул пижамные штаны и пошел на кухню, натыкаясь на мебель и углы, — спросонья он был на редкость неуклюжим, и даже сыворотка в этом оказалась бессильна.

— О, а вот и отрада глаз моих, — Рамлоу, абсолютно голый, если не считать странного передника, больше похожего на завесу из живого колеблющегося огня, повернулся к нему от плиты и подмигнул. — Кофе? Мяса? Меня?

Стив молча прошел к кофемашине, перевернув по дороге стул, и жадно напился горького, густого, как смола, кофе.

— Ты такой сладкий по утрам, — показал клыки Рамлоу. — И ловкий.

Стив выставил средний палец, не отрываясь от чашки, и ответом ему был задорный ржач.

— И вежливый. И как ты такие навыки коммуникации-то прятал от людей?

— У себя дома я делаю что хочу. Особенно, если разбудить меня в четыре утра обещаниями затянуть в кусты.

— О, так ты принял это на свой счет?

— А ты пел без намека, что ли?

— Я знал, что ты, услышав нецензурщину, выплывешь из любого кошмара, чтобы навести порядок.

Стив снова щелкнул тумблером, невольно разглядывая Рамлоу при свете дня. В бытность того командиром Страйка, Стив, конечно, видел его без одежды — в раздевалках или душевых второстепенных баз, на которых у Капитана Америки не было отдельных апартаментов. Но мельком, да и не присматривался он особо. Теперь же та часть его бисексуальности, которой нравились мужчины, подсказывала, что данный конкретный экземпляр вполне себе ничего.