Три жизни господина N (СИ) - Страница 12

…Если в первом варианте моей судьбы было и хорошее и плохое, то сейчас отрицательные эмоции никуда не ушли. А вот с положительными дело обстояло куда хуже! Наивный юношеский энтузиазм больше не окрашивал мою жизнь. Я уже не мог без оглядки влюбляться и мужскую дружбу больше не верил.

Вот мой закадычный дружок Валька Кошелев. Когда-то мы вместе ходили в походы и слеты Клуба Самодеятельной Песни. Любили помечтать и пофилософствовать у костра под звездами. Сейчас занимались тем же самым, но искренне мечтать у меня не получалось, да и философствовать тоже не хотелось. Я уже знал, что на четвертом курсе Валька скоропостижно женится, а потом, наверное, по настоянию супруги, резко оборвет «ненужные» связи. Не лучше я чувствовал себя и с остальными друзьями. В девяностые мы все растеряем друг друга, но мне и сейчас уже не хотелось ни с кем сближаться. Только Колька Салохин упорно тащился за мной, как тень из прошлой жизни.

В политических спорах, которые часто вспыхивали на попойках в общаге, я тоже старался не участвовать. Традиционно противники разбивались на два лагеря — «либералов» и «идейных комсомольцев». Спорщики до хрипоты доказывали друг другу свою правоту, я же только внутренне усмехался. Потому как, заранее знал, во что выльются для страны либеральные идеи, и как поведут себя некоторые из «идейных комсомольцев», когда представится возможность в полной мере реализовать хищнические инстинкты человека.

Правда, учился я в этот «подход» гораздо успешнее. Надежда лучше устроиться в жизни еще до конца не иссякла. Однако, на пятом курсе при распределении, хотя и имел большую возможность выбора, остановился на прежнем месте работы. Потому, что это был мой шанс снова встретиться с Ниной!

Не смотря на все заново пережитые неудачи, эту попытку я жаждал повторить! Начиная трудовую карьеру в качестве молодого специалиста, я еще год терпеливо ждал. Наконец, девичья рука робко отворила дверь нашей рабочей комнаты и на пороге появилась юная выпускница техникума. Чувства, которые обрушились на меня в тот момент, были подобны водопаду. Казалось, под его напором рушатся грязные стены туннеля, и впереди в алмазных брызгах воды открываются сверкающие горизонты. Я искренне верил, что на этот раз все у нас сложиться гораздо лучше.

«Все острые углы я обойду! Опыт, который сейчас гирями висит на шее, станет, наконец, моим союзником. И даже если через несколько лет нашей совместной жизни, она снова решит мне изменить, проявлю мудрость. Прощу!»

Словно в моей первой юности, я чувствовал, как за спиной вырастают крылья. И какой коварный сюрприз преподнесла мне судьба!

На этот раз Нина сразу отвергла мои ухаживания. Я пытался это анализировать, но так и не сделал окончательного вывода.

«Возможно, в прошлый жизни она увидела во мне неотесанного, но искреннего и отчаянного парня, который часто лез на рожон, вступал в конфликты с начальством. Во всем этом, с женской практичностью, нашла материал, из которого со временем можно вылепить что-то стоящее. Сейчас же, интуитивно почувствовала в глубине моей души страх и холодную усталость, и решила не тратить времени».

На все более настойчивые попытки ухаживания она отвечала все более решительным отказом. Наконец, я понял:

«Дальше уже нельзя! Еще чуть-чуть, и она просто начнет бегать от тебя, как от маньяка».

В попытке возбудить ее ревность, я закрутил роман с сотрудницей из соседнего отдела и не успел опомниться, как оказался под венцом. К тому времени родители успели развестись. Мать со своим новым избранником уехала в длительную загранку. Надо отдать ей должное, на нашу с отцом жилплощадь она не претендовала. Молодую жену я привел в родительскую квартиру. Через пару месяцев у супруги начались трения с отцом. А через год моя случайная избранница потребовала, чтобы мы переехали к ее маме. Я помог перевести вещи, но сам там не остался. К тому времени Нина успела выйти замуж, и мне уже все было безразлично.

А потом грянули девяностые. Больно, и в то же время забавно, было наблюдать, как некоторые мои сослуживцы в дурмане от первых глотков свободы бегали на митинги. Я то знал, что ветер перемен не вынесет их к горизонтам безграничных возможностей и даже не переместит в уютные современные кабинеты. Если они там и окажутся, то в качестве офисных рабов, в зависимости, куда более жесткой, чем при проклятом коммунистическом режиме. А для начала многим, мечтающим сейчас о свободе, еще предстояло поторговать в грязных переходах женским бельем под «отеческой» опекой бандитов.

Сам я готовился к переменам без всяких эмоций и иллюзий. Кое что из нажитого, удалось сохранить. Во сяком случае, я не потерял так бездарно, как в прошлый раз, трудовые накопления. Но одно дело сохранить, другое преумножить! Мощный поток перемен закрутил всех нас. Я знал его направление, но надо еще было хорошо уметь плавать. Морально волевых качеств, необходимых для того, чтобы утвердиться в те неспокойные годы у меня и во втором подходе не появилось. Правда, попытку я все-таки сделал. И опять меня кинули!

Угадайте с трех раз. Кто?… Совершенно верно, та же самая парочка — Колька Салохин и Василиса.

Правда, на этот раз события развивались несколько по другому сценарию. Я все-таки поступился моральными принципами и наставил Николаю рога. Моему отцу тогда, как пенсионеру, дали путевку в санаторий. Квартира была предоставлена в мое полное распоряжение. Василиса явилась ко мне вроде бы по делам фирмы. Она была в летнем платьице — миниатюрная соблазнительная пигалица. Потрясающе эффектно смотрелся пышный хвост рыжих волос на фоне нежной совсем не тронутой загаром кожи. Все получилось как бы само собой. До сих пор эти порочные, но сладкие воспоминания, будоражат мою память. Совершенно голые мы валялись на родительской тахте, и пили коньяк из отцовских запасов, и мне было так хорошо, что не хотелось ни о чем думать. Только потом пришли запоздалые угрызения совести:

«Каким бы порочным и беспринципным типом не был твой приятель, в данном случае, подлость совершил ты!»

А потом пришла и расплата. Угрызения совести сковывали меня, к тому же я непроизвольно начал доверять Василисе. Но, как оказалось, в ее хорошенькой голове очень успешно разделялись бизнес и личное. Удар был нанесен немного позже, но все равно застал меня врасплох. И последствия оказались более тяжелыми. Парочка смоталась заграницу, а на мне повис долг перед серьезными людьми. В итоге отцу пришлось продавать квартиру. Так все мои благие пожелания, поддержать и скрасить его одинокую старость, окончились постыдным провалом.

Миллениум мы встретили в однокомнатной квартире в старой пятиэтажке. И я уже не ждал никакого новогоднего чуда. Отец мой принимал, свалившееся на нас, с пугающим безразличием. Большую часть своего пенсионерского досуга он теперь проводил в четырех стенах. К частью не у телевизора, а за чтением исторических и философских книг. Я же продолжал плыть дальше по течению судьбы. Однако, по мере приближения роковой в моей жизни даты, внутри снова что-то проснулось.

— Хватит! Мало ты нажегся на этих экспериментах со временем! — кричал я на самого себя. Но откуда-то появилось и укреплялось с каждым прожитым годом незнакомое раньше злое упрямство. Пустота, которая зияла в моей душе, вдруг стала источником какой-то таинственной энергии. Я хотел повторить все еще раз, и уже без эмоций, без колебаний и страха. Исправить все, что натворил во вторую попытку. И главное чувствовал, что смогу теперь рассчитать каждый ход с хладнокровием профессионального разведчика.

И вот я снова в тот же час, на том же самом мосту. И уже не надо ни каких женских криков над ухом. Я целенаправленно иду в сторону нужного мне объекта…

Через пару часов я быстрым шагом удалялся от дверей японского ресторана. В кармане бултыхался прерыватель времени. А в груди пеплом несбывшихся надежд стучали строчки Киплинга:

«…Когда внутри все пусто, все сгорело, когда одна лишь воля говорит…»