Три с половиной оборота - Страница 4
Мы подъехали к шлагбауму, Владан вытянул из автомата талончик, и мы поставили машину на огромной парковке. Сейчас кроме нашего авто тут было припарковано всего около десятка машин.
Я устремилась к главному входу, но Владан осторожно потянул меня за локоть и увлек в сторону. Вероятно, он подозревал, что там может быть уже закрыто. Вечернее время: ни соревнований, ни шоу сегодня не проводится, а спортсмены, должно быть, пользуются служебным входом. Не спеша мы шли вдоль огромного здания с зеркальными стенами. Дворец возвели в городе лет двадцать назад, и тогда он выглядел поистине футуристично. По крайней мере, на маленькую провинциалку, вроде меня, он в то время производил впечатление.
Вскоре в поле нашего зрения возник стихийный памятник. Море цветов, самых разных: от красных гвоздик до белых роз и ярких букетов, мягкие игрушки, свечи и фото в черной рамке с траурной лентой. Молодая девушка в ярко-розовом платье подняла к лицу золотую медаль, висевшую на ее шее. Судя по яркому макияжу и людской толпе на фоне, фотография была сделана на одном из соревнований. Скорее всего, прямо на подиуме. Темно-русые волосы собраны в тугую прическу, карие глаза лучатся счастьем.
– Интересно, когда было сделано фото?
– Скорее всего, недавно, – пожал плечами Марич.
– Такая юная…
– Младшей дочери Карелина только-только исполнилось семнадцать. Вероятно, они были ровесницами.
Владан присел на корточки рядом с ворохом цветов и игрушек и взял в руки одну из записок, что были оставлены тут же. Я последовала его примеру.
– «Прощай, грация на льду», – прочитала я вслух.
– «Лучшей фигуристке от преданных фанатов», – озвучил Владан надпись на карточке самого большого букета.
– «Любимая подруга, мне тебя не хватает».
Несмотря на то что девушку я не знала, от посланий щемило сердце. Продолжать мне совсем не хотелось, но Марич упорно зачитывал каждую записку. Вскоре до меня дошло, что это было мудрым решением: кто знает, что могли написать, вспоминая погибшую девушку? Не исключено, что здесь можно встретить обвинения в ее смерти в адрес дочери Карелина, например.
– «Чемпионат России без тебя смотреть не буду, это несправедливо!» – зачитал Марич.
– Если ей предстояло в нем участвовать, выходит, девочка была спортсменкой очень высокого уровня. У такой так или иначе имелись завистницы. Вряд ли одна Карелина.
– Ты что-то понимаешь в фигурном катании? – удивился Владан.
– Так, немного. В школьные годы следила за соревнованиями пару лет. Сначала была мысль самой встать на коньки, но после неудачной попытки решила, что лучше буду просто наслаждаться этим видом спорта у экрана.
– Это хорошо.
– Что не стала фигуристкой?
– Что понимаешь в этом явно больше моего. Ибо мои познания ограничиваются тем, что я догадываюсь: для того чтобы скользить по льду, нужны коньки. Лучше два.
Вскоре мы перечитали все записки. Ничего интересного обнаружить не удалось. Никаких обвинений, подозрений и прочего. Судя по тому, что буквы многих посланий были размыты, а некоторые цветы завяли, оставляли их тут преимущественно в первые дни после трагедии.
Я посмотрела на Владана, собираясь следовать дальше. Марич же никуда не спешил, он отошел на несколько метров, варварски наступив на начинающий зеленеть газон, и задрал голову вверх. Вскоре его примеру последовала и я.
Поскольку люди организовали стихийный памятник здесь, а не прямо у главного входа во дворец, логично было предположить, что нашли тело именно на том месте, где сейчас лежали цветы и игрушки.
Мне было сложно что-либо разглядеть. Марич, поняв это, встал за мной, взял мою руку в свою и указал на перила, которые можно было различить на крыше:
– Видимо, оттуда она и упала.
– Посмотрим изнутри?
– Обязательно.
Вернувшись к главному входу, мы увидели еще несколько букетов прямо у порога. Проследив мой взгляд, охранник за стеклянными дверьми поднялся со своего поста и грозно на нас посмотрел.
Как только мы вошли, он хотел что-то сказать, но Марич его опередил:
– Мы к Уваровой Камилле Альбертовне. У нас назначено.
Охранник разом сник, но вдруг приосанился и принялся водить указательным пальцем в журнале.
– В такое время ее на рабочем месте не бывает.
– Она нас ждет.
Дойдя до нужной записи, мужчина поднял на нас глаза, полные недоверия. Немного поколебавшись, он нажал на кнопку, и мы смогли пройти через турникет.
– Даже паспорта не спросил, – удивилась я. – Кто такая эта Камилла Альбертовна?
– Директор Ледового дворца.
– И она правда нас ждет? – Я посмотрела на часы.
Было почти семь часов вечера. Время для работы администрации и правда не самое подходящее.
– А как же! – лукаво улыбнулся Марич.
Женщина действительно ждала. Разумеется, не меня. Марича. Как только он возник на пороге, она сложила ярко-красные губы в подобие улыбки. Правда, увидев, что он не один, несколько сникла.
– Владан Стефанович, рада видеть.
– Взаимно, Камилла Альбертовна.
– Рада, что приехали в нашу скромную обитель. – Она горделиво оглядела свой шикарный кабинет с панорамными окнами. – Сколько лет звала.
Дама нервно усмехнулась и кокетливо поправила прядь, выбившуюся из модного каре.
– Дела, – уклончиво ответил Марич.
– В июле к нам с ледовым шоу приезжает прославленный хореограф, олимпийский чемпион. Специально для вас есть места в ложе…
– Мы не по этому вопросу, – аккуратно прервал ее Марич. – Кстати, это Полина. Моя прекрасная спутница в жизни и работе.
У Камиллы не дрогнул ни один мускул на лице. Впрочем, возможно, это заслуга косметологов, а не ее выдержки. Однако в ее глазах я, как мне кажется, успела разглядеть смесь зависти и сожаления.
– Очень приятно, – произнесла она нейтрально. – Садитесь, прошу вас.
Владан устроился на стуле, подвинув его так, чтобы оказаться напротив Камиллы. Я выбрала небольшой диванчик у стены. Теперь я видела хозяйку кабинета в профиль. Челюсть ее слегка выдавалась вперед, придавая даме заносчивый вид.
– Мы хотели бы поговорить о гибели спортсменки, тренировавшейся во дворце, Екатерине Денисовой, – начал Марич.
– Такая трагедия! – Камилла театрально прикрыла рот рукой.
Я обратила внимание на то, что ногти ее были неестественно длинными. Кроме того, покрыты лаком с градиентом: от черного к фиолетовому. Фиолетовой, впрочем, была и блузка, расстегнутая на три верхние пуговицы. Я бы на ее месте ограничилась двумя.
– Как это произошло?
– У меня был выходной, в тот день я даже не появлялась на работе, – быстро выпалила она, так, будто мы пришли, чтобы предъявить обвинения лично ей.
– И все же, – спокойно проговорил Владан, откинувшись на спинку стула.
– Рано утром одну из наших воспитанниц отец привез на тренировку. Они вышли из машины и направились ко входу, когда обратили внимание на Катю, лежащую на асфальте. Собственно, свою дочь отец сразу отправил к охране, а сам вызвал «Скорую». Врачи приехали быстро, но в тот же день Катя скончалась, не приходя в сознание.
– Как это могло случиться?
– Она упала с балкона.
– Сама?
– Понятия не имею. – Уварова пожала плечами. – Надеюсь, следствие разберется.
– Я бы хотел взглянуть на место трагедии, – заявил Владан тоном, не терпящим возражений.
Для пущей убедительности он даже поднялся со стула. Однако Камилла продолжала строить из себя дурочку, коей совершенно точно не являлась:
– Мимо вы точно не пройдете. Неравнодушные люди, а это едва ли не половина нашего города, создали стихийный мемориал с цветами и игрушками прямо у фасада. Как выйдете, нужно повернуть налево.
– Трогательное место, – сухо кивнул Марич. – Как попасть на балкон?
Камилла улыбнулась и, элегантно опершись о столешницу, поднялась со своего места.
– Я вас провожу, – мягко пропела она.
Мы вышли в коридор и проследовали к лифту. Поднялись на последний этаж и вскоре оказались в коридоре, очень похожем на тот, где находился кабинет Камиллы Альбертовны. Однако дверей здесь было значительно меньше. Она не торопясь отправилась вперед. Я заметила табличку «Свет» на одном из помещений. Женщина продолжала идти по коридору, Владан шел с ней рядом, я позади. Вскоре мы оказались в тупике. Перед нами была лишь одна дверь: металлическая двустворчатая, без каких-либо опознавательных знаков.