Три Рождества, которые мы провели вдали от дома - Страница 25

Прошу, Дейзи, постарайтесь записаться в ВААФ. Там вас проверят, но вы справитесь и убедите их, что работали с авиационными двигателями. Вас не станут об этом спрашивать, потому что никто не ждет от девушки подобного опыта. Если понадобится, можете вовсю ссылаться на меня.

Обязательно сообщайте мне о ваших делах. Жалко, что у ваших родителей нет телефона. Я позвоню Альфу, когда будет время, и если еще застану вас в Дартфорде, то БУДУ УЧИТЬ ВАС ЛЕТАТЬ. Кстати, тут у нас есть летчик-чех, Томаш Сапенак, настоящий ас. Мы вместе с ним занимаемся инструктажем. Как только выдастся свободное время, непременно захвачу его с собой.

Держитесь, Дейзи Петри!

Летчик-чех? Ее скудные познания в географии как будто не включали Чехословакию. Где она находится? Хотя какая разница? Сегодня это не так важно. Рону еще не исполнилось двадцати одного года, и вот его не стало… Ее братишка, такой ласковый, такой забавный, записался добровольцем, потому что ушел воевать старший брат, которого он боготворил. Всю свою короткую жизнь он хотел быть как Сэм; и вот теперь он мертв, а Сэм пропал без вести. Прошло столько времени, что это тоже, наверное, значит гибель. Почему армия не может сказать все напрямик, почему не перестает их мучить?

Она скомкала письмо Эдейра. Поступить в ВААФ, учиться летать? Мечты – это не для продавщиц. Разве сможет она оставить маму теперь?

Следующим черным днем стал тот, когда прибыло имущество Рона. «Имуществом» армия назвала его вещи, жалкие пожитки.

– Они вышлют его жалованье… Но зачем оно мне! – зашлась слезами Флора, которая редко когда могла позволить себе новую пару туфель. – Мне не нужны их деньги. Пусть отдадут моего сына!

Нет, о том, чтобы уехать, Дейзи и помыслить не могла.

– Хоть бы пришли какие-нибудь вести о нашем Сэме… – повторял Фред, тоже, как и жена, не находивший себе места. – Хорошие или плохие. Все лучше, чем неизвестность. Гадать и сомневаться – хуже всего.

Дейзи ничего не отвечала. Напоминать им, что так же мучаются родители во всем мире, было бесполезно. Она вспомнила про планы матери заменить занавески.

– Мама, почему бы нам с тобой не сходить на рынок за той тканью, о которой ты говорила? Представь, какой будет сюрприз для Сэма и Фила, когда они вернутся! Входят они – а у нас…

Флора нахмурилась:

– Как-то не тянет сидеть за шитьем в такую жару. – И она удалилась на кухню.

– Не заставляй ее, доченька, – сказал отец. – Пусть решает сама.

– Может, сводить ее на утренний киносеанс? Она давно никуда не ходила, даже в церковь, а тут кстати фильм про ковбоев и индейцев…

– Это лишь снова напомнит ей про Рона. Дай ей время. Я пошел вниз, в лавку, займусь бухгалтерией, пока опять не начался налет. – Но на середине лестницы Фред остановился. – Не хочешь рассказать мне, что пишет этот молодой человек?

– Ничего важного.

– Тебе виднее, – грустно проговорил отец и спустился вниз.

В этот раз Дейзи ответила Эдейру. Она поставила себе задачу: письмо должно получиться просто вежливым. Она очень старалась не изменять этому плану. В школе их учили композиции писем, но это было так давно! Адрес справа, ниже – дата. Текст письма, подпись. А что перед подписью? «Преданная Вам» или «Искренне Ваша»? Ей никак не удавалось вспомнить. Эдейр, правда, обходился без форм вежливости, поэтому она тоже решила махнуть на них рукой.

«Дорогой Эдейр,

спасибо за письмо и за совет. Сейчас мне не время поступать на службу, но я сделаю это, как только смогу. Возможно, вы меня уже не застанете, когда опять приедете на ферму.

Спасибо, что позволили мне помочь вам ремонтировать самолет. Я никогда этого не забуду.

Берегите себя, Эдейр Максвелл,

Все, готово! Она радовалась, что обошлась без вопроса, где расположена страна Томаша Сапенака. Недавно в «Кроникл» была статья о летчиках из разных стран, поступивших в Королевские ВВС и сражающихся вместе с британцами за освобождение своих стран, смятых наступающими немецкими армиями. Пилотам из страны Чехословакии в статье уделялось особое место. Возможно, в один прекрасный день она познакомится с этим чехом. Если ее примут в ВААФ, то не исключено, что она встретит летчиков из всех упомянутых в статье стран.

Она вздохнула. До чего захватывающей могла бы быть ее жизнь!

Жизнь, по крайней мере привычная для страны, изменилась неузнаваемо. Летнее солнце сияло в чистом синем небе по-прежнему, но летние игры ушли в прошлое. На травяных лужайках Англии больше не стучали крикетные и теннисные мячики, на пестрящих цветами лугах стали редкостью полные снеди корзины для пикников. Напуганные матери пристально следили за играющими на улице детьми, то и дело поглядывая на небо. Дети жаловались, что им не дают насладиться солнышком и загоняют домой, не позволяя закончить игру. Когда на землю обрушивался ливень, то это была не целительная влага, а бомбы бесконечных размеров и всех форм, на какие только была способна людская изобретательность; град зажигалок мог устроить за считаные минуты до трех сотен пожаров. Одни дома рушились, другие получали такие сильные повреждения, что их приходилось срочно сносить. Количество убитых и раненых увеличивалось с устрашающей скоростью, и родители, еще недавно отказывавшиеся от эвакуации своих детей, теперь умоляли власти отправить их куда-нибудь, где есть хоть какая-то надежда на безопасность.

Добровольная служба Фреда отнимала все больше времени по мере того, как росли потери среди самих дежурных. Налеты продолжались, и семья видела его реже и реже. Он возвращался домой обессиленный и голодный, но сил, чтобы есть, у него не оставалось; от него всегда пахло дымом и руинами. Сам он к этому не стремился, но чем больше ему приходилось трудиться вне лавки, тем старательнее заменяла его там Флора.

В начале сентября легкое ранение во время дневного налета, затронувшего ее фабрику, получила Роуз. Ее отвезли в больницу графства, где уложили на ту же койку, на которой лежала несколькими месяцами раньше Дейзи. Через несколько дней два корпуса больницы были разбомблены, погибло много больных и две медсестры. Роуз не придавала значения собственным ранениям и предпочла рассказать родителям о невероятной отваге одной из больничных медсестер.

– Представляете, эта медсестра взяла ведерко со шприцами, все с морфием, сильным средством, и стала искать в темноте, в дыму, среди разломанной мебели, под койками раненых пациентов. Дважды она шарила среди обломков, раскапывая пострадавших. Ориентируясь по крикам и стонам, нашла одну несчастную, оказала ей помощь и продолжила поиски. Раньше я не представляла, что возможна такая храбрость! – Роуз умолкла, вспоминая мертвые тела на пустоши. «А от меня не было никакого толку, – думала она. – Дейзи так мне и сказала…»

Когда Роуз выписали долечиваться дома, она очень обрадовалась. Большинство ее соседок по палате получили серьезные травмы, и ей было стыдно за свои сравнительно несильные ранения головы и рук. Родители настояли, однако, чтобы она продолжила серьезное лечение, и решительно отмели ее просьбу одеться, чтобы вернуться на работу. Флора и Дейзи преисполнились решимости ее выхаживать.

Каждый вечер, заперев лавку, Флора и Фред садились по разные стороны от постели Роуз и смотрели друг на друга. Один сын погиб, другой пропал без вести, дочь ранена… Когда все это кончится?

– По крайней мере, Фред, с нами наши девочки, – повторяла Флора. – Здесь им безопаснее, чем где-нибудь еще.

Фред старался ее подбодрить.

– Молния не ударяет дважды в одно место, Флора. Как только нашей девочке разбинтуют руку, она вернется на завод и снова станет собирать пулеметы. – Он улыбнулся дочери. – Правда ведь, милая?