Тревожные будни - Страница 94

— Понял, товарищ майор! — голосом радостным от такого участливого разговора старшего товарища, от такой доверительной, отеческой беседы произнес Попрядухин.

— Ну и ладно. Ступай на пост, милиционер!

Скажем сразу, повезло Александру на первых порах службы. Повезло, что наставником его стал человек большой души, подлинного профессионализма, умеющий смотреть вперед, обладающий педагогическим тактом.

Могло же случиться иначе. Попади Саша, скажем, в руки к тому же Еремеичу. И сейчас, заметив вышедшего из кабинета Равчеева раскрасневшегося от волнений молодого милиционера, старшина поспешил к нему с ехидной усмешкой:

— Чего это, как роза, пунцовый? Иль премию авансом получил? Или с какой другой радости?

— На пост иду.

— Эко счастье... — Еремеич в сердцах махнул рукой. — Навидался я таких счастливчиков, на месяц хватало. Пропишутся в столице, а потом — прощай, родимые! Форму в каптерку и — на штатские хлеба. Любопытно будет узнать, на сколько ты задержишься?

— На всю жизнь! — крикнул Саша и побежал к выходу.

Еремеич долго еще смотрел вслед милиционеру, застыв в напряженной позе, потом произнес:

— Жизнь-то, она свое слово скажет...

Он повернулся и тяжелой походкой направился к камерам, где ждал его тяжелый трудовой день.

Не знаем, обратил ли кто из москвичей внимание на молоденького милиционера, появившегося в тот ранний утренний час на Октябрьской площади. Вернее всего, нет. Но Александру казалось, что сотни, тысячи глаз устремлены на него. Они высвечивают, словно прожекторы, следят за каждым шагом, каждым жестом. И от этого шаги становились скованными, неестественными. Проходя мимо парикмахерской, Саша украдкой взглянул в зеркало и, увидев свое отражение, расстроился: «Будто аршин проглотил. Нет, так нельзя! Что это я все о себе думаю? Как выгляжу, как иду. Не для этого меня сюда направили. За порядком следить нужно. И почему обязательно все должны смотреть на Попрядухина? Мало милиции в Москве, что ли! Как учил Равчеев? «Выйдя на пост, прежде всего осмотрись».

Так он и сделал. Подошел к газетному киоску и, притулившись в уголок, окинул взглядом площадь. Словно пирог, резали ее мчащиеся во все стороны яркие легковые автомобили. Натруженно гудели самосвалы, несущиеся по Садовому кольцу. Уютно шелестели штангами голубые троллейбусы, спешившие доставить пассажиров на юго-запад и в центр.

Но магистраль не его сфера. В стеклянном «стакане» сидит инспектор ГАИ, вот ему и подчиняется движение транспорта. Забота Попрядухина — тротуары, подземные переходы, магазины...

Стоило овладеть собой, как мысль заработала четче, целенаправленнее... Вспомнились слова наставника: «Важно не растеряться, не распылить своего внимания. Нужно выработать систему несения службы. Выбери объекты, требующие наибольшей заботы, что ли. В часы «пик» — это переход. В вечернее время «опекай» продовольственные магазины — сюда потянутся выпивохи. А где водка, там могут возникнуть скандалы...»

Шел девятый час... Народ из метро валом валит: спешат люди на работу. Саша стал пристальнее приглядываться к ним, старался угадывать профессию. А что тут угадывать! Мимо проходили в основном служащие да студенты. Для рабочей Москвы час был уже поздний. Отметил милиционер в людском потоке и приезжих: мечутся, по сторонам смотрят. Саша улыбнулся: «На меня похожи, тоже не в своей тарелке».

Кто-то тронул Попрядухина за рукав. Оглянулся — старичок с ноготок, в кирзовых сапогах, в рубахе домотканой, с льняной бородой. Ну прямо из прошлого века прибыл. Голосок елейный, сладкий:

— Голубчик, до Загорска как мне добраться?

Вот тебе и раз! Первый вопрос — и он не может ответить, не знает, как ехать в этот самый Загорск. Так и ответил:

— Не знаю, дедушка.

Дед нахмурился и уже без всякой елейности пробурчал:

— А еще милиционер!

«И в самом деле никакой я еще не милиционер, — невесело подумал Саша. — Ко мне сейчас что к пню бессловесному обращаться. Нет, обязательно и в кратчайший срок нужно изучить Москву. Сначала по справочнику, а потом побывать самому везде...»

Он достал из кармана записную книжку и сделал пометку.

Ухо резанул призывный, напористый крик:

— А ну, кому астры! Самые лучшие, только что срезанные!

Видит, у самого перехода баба здоровенная корзиной цветов загородилась, только голос и слышен. Подошел, откозырял и произнес, как учили:

— Гражданочка, вы нарушаете постановление Моссовета. Торговля цветами разрешена только на рынках.

Баба глядела на него с недоумением:

— Что, новенький?.. — наконец спросила она.

— Выходит, новенький...

Баба прыснула:

— Известно, новая метла по-новому метет. — Она подхватила корзину и юркнула в туннель.

На тротуаре становилось свободнее. Многоликий людской поток иссяк, как иссякают бурные горные реки, едва солнце перестает плавить ледники. Москвичи теперь задерживались у киосков, заходили в будки телефонов-автоматов, дожидались кого-то. Один такой ожидающий показался почему-то Попрядухину подозрительным. То ли оттого, что на правой руке его ясно выделялась татуировка, то ли потому, что он беспрестанно поглядывал на часы и воровато (опять-таки по мнению Александра) шарил глазами по прохожим.

Во всяком случае Саша стал незаметно наблюдать за парнем. Чем выше поднималось солнце, тем заметнее нервничал незнакомец. Он уже не стоял на месте, а лихорадочно вышагивал от метро до гостиницы «Варшава» и обратно.

У Саши заныло под ложечкой: «Точно, жулик какой-то, ждет напарника. Брать их или проследить, куда пойдут?»

«Напарником» оказалась молоденькая девушка, совсем девчонка, с ослепительно рыжими волосами, перехваченными сзади наподобие конского хвоста. Она стремительно подошла к парню, сунула ему в руки увесистую сумку, что-то сказала и поспешила по направлению к Ленинскому проспекту. Парень за ней. Попрядухин за ними. Преследовать он умел тихо, незаметно, прячась за спины прохожих, за выступы домов. Правда, идти пришлось совсем недалеко. Двое подозрительных неожиданно свернули в подворотню и спрятались за покосившимися железными воротами. Милиционер остановился. И тут до него совсем отчетливо донеслись слова:

— Вот всегда так случается, когда спешишь.

— Ну разве я виноват, что у тебя каблук сломался?

— Виноват не виноват, а что делать? Через полчаса мы должны быть у Пети. В ЗАГСе не ждут.

«В ЗАГСе? При чем же здесь ЗАГС? — удивился Саша, а затем вдруг засмеялся, да так, что прохожие обернулись. — Какой же я дурак! Люди к друзьям на свадьбу спешат, а мне почудилось — преступники. Вот посмеется дядя, когда расскажу».

Он вернулся к облюбованному месту у газетного киоска. Здесь его ожидал сюрприз. Равчеев.

— Товарищ майор, за время моего дежурства никаких происшествий не произошло! — вспомнив воинский устав, выпалил Попрядухин.

— Ну зачем же так громко... — с улыбкой произнес Иван Григорьевич. — Распугаем мы с тобой народ. — Он пригласил жестом милиционера следовать рядом. — Так, значит, ничего не произошло? Тихо, стало быть?

— Так точно!

— Это здорово, когда тихо. Лучшего в нашем деле и придумать нельзя. Только вот... — Майор хотел что-то сказать, но, посмотрев на довольное лицо подчиненного, решил промолчать. — Да ладно, в другой раз. Продолжай нести службу. Помощь не требуется?

Саша удивился: — Какая помощь?

— Считаешь, что все в порядке?

— Вроде так, — уже не совсем уверенно ответил Саша.

— Тогда до свидания.

...Нефедов и впрямь зашелся смехом, когда Александр за ужином рассказал ему о «преследовании».

— Значит, в подворотню они? — отдышавшись, проговорил старшина.

— В подворотню.

— И ты за ними?

— Да нет, только до ворот.

— Ох, не могу! Небось думал, что в сумке товар какой, а может, краденое?

— Думал, это самое...

— А они на свадьбу торопились?

— Торопились.

Дядя опять засмеялся. Но вдруг лицо его приняло серьезное выражение. Уже без всякой шутки он проговорил: