Третья жена шейха (СИ) - Страница 46

Я тут же отворачиваюсь и пытаюсь унять бешеные пляски в груди. Жуткое желание развернуться, догнать мужчину и просто перекинуться парой слов. Но мне нельзя разговаривать с посторонними мужчинами. Если бы была одна Гуля, я, может быть, и рискнула бы. Ее природное любопытство мешает ей быть хорошей надзирательницей. С ней всегда можно договориться. Но с шофером этот номер не пройдет. Сразу по возвращении доложит Кариму.

Интересно, Никита узнал меня по глазам? Вероятность невелика. Невольно вспоминаю нашу прощальную поездку в лифте, во время которой я ужасно боялась, что он меня узнает. Ирония судьбы, не иначе.

На следующее утро, разбирая почту, я обнаруживаю приглашение на прием в посольство для соотечественников. Формальный повод — переименование посольства СССР в посольство Российской Федерации.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не разорвать на куски приглашение. Только год назад в стране открылось посольство СССР. Это был настоящий праздник для моей души. Всего год. И не осталось ни страны, ни посольства. И я даже не имею никакого права предъявлять кому-то претензии, поскольку в трудный момент для страны сбежала, как с тонущего корабля крыса.

И самое страшное, что рушится не только страна, но и советская идеология. Нетрудно догадаться, что станет с Ближним Востоком после этого. Вакуум после гибели социализма в Ираке, Сирии и Йемене снова заполнит исламизм. Все завоевания социализма и попытки уравнять права женщин с мужскими снова сойдут на нет. От осознания всего этого невольно сжимаю зубы до скрипа.

И может быть, я вышвырнула бы приглашение в мусорное ведро, потому что не представляю, как можно праздновать по заявленному поводу. По-моему, верх цинизма устраивать прием, когда страна разрушена и истекает кровью.

Меня останавливает только воспоминание о встрече с Никитой. Если мы где-то можем снова пересечься, так это на этом самом приеме для соотечественников.

После окончания занятий у Галеба, везу его к Саудам, как обещала накануне. Сегодня у нас повышенная охрана. Хоть я теперь и не заперта в доме, но к нашим совместным выездам с Галебом Карим относится крайне отрицательно. Одна я могу передвигаться по городу почти свободно, каждый шаг с сыном должна согласовывать с начальником охраны.

Особенно Карима нервируют подобные поездки в гости. Мужчин из охраны не пускают на территорию, где живут чужие женщины. Им остается только дожидаться нас с Галебом на улице в машине.

Если бы глава охраны мог, он бы запретил эти поездки. Но желания сына он игнорировать не может. А инициатором подобных визитов в гости является именно Галеб.

С принцессой Аминой я познакомилась на дне рождения одной из сводных сестер Мансура. Она внучка основателя государства и вторая жена своего кузена из рода Саудов.

В Эр-Рияде живет третья жена отца Мансура и целый выводок сводных родственников. Нам постоянно присылают какие-то приглашения. Я обычно не посещаю мероприятия без мужа, но иногда Гуля очень настойчиво просит, и я не могу отказаться.

Вот так судьба свела меня с Аминой, к которой я сразу почувствовала симпатию. Ее сыновья-погодки оказались ровесниками Галеба. Мы стали дружить семьями. У ее мужа тоже три жены, поэтому у нас с Аминой куча свободного времени для общения.

Сейчас мы расположились на женской половине. Мальчики убежали на мужскую. Дочери Амины чуть помладше Галеба пока играют рядом в гостиной. Попозже они сбегут тайком к мальчикам, как всегда делают.

— Кузена поймала мутава, когда он пытался завести в страну крупную партию алкоголя, — жалуется принцесса. — Король был в бешенстве. Кузен сбежал в Европу. Посидит там, пока все не уляжется.

К нам присоединяется сестра Амины, которая недавно вернулась из Италии. Разговор перетекает на последние коллекции одежды, а потом предсказуемо переходит на секс. Это любимая тема для обсуждения на женской половине.

Амина ввязывается в спор с сестрой, чей муж более вынослив в постели, а я пытаюсь сдержать улыбку. Невольно думаю, о чем бы говорили женщины в Советском Союзе, которого уже нет. Скорее всего о детях или международной обстановке. Секс точно обсуждать бы не стали, это табуированная тема. Все-таки годы проведенные в Саудовской Аравии не могли меня не изменить. Я спокойно слушаю обсуждение и даже ловлю себя на желании влезть в этот спор и объявить, что самый выносливый муж у меня.

Вечером едем с Галебом домой. Сын в машине обнимает меня за шею и целует в щеку.

— Когда я вырасту, я женюсь на Даляль и Моне, — торжественно объявляет Галеб.

— Во-первых, ты не можешь жениться на сестрах даже в рамках ислама, — строго осаживаю сына, — а во-вторых, нельзя любить сразу несколько женщин. Ты женишься на единственной любимой и будешь счастливым мужчиной.

— У папы три жены, — упрямо заявляет Галеб, — у меня тоже будет три.

— Когда мужчина любит по-настоящему, ему не нужен никто кроме любимой женщины. А любимой ты не захочешь сделать больно тем, что возьмешь себе других жен.

Машина въезжает на территорию резиденции, и Галеб пулей вылетает на улицу. Вылезаю за сыном и думаю над тем, что местное воспитание губительно для мальчиков. Их почти обожествляют и с детства объявляют практически непогрешимыми. Все мои попытки воспитания натыкаются на стену непонимания со стороны Мансура, Гули и местного окружения.

Такое ощущение, что мой ребенок не мой.

Мне снятся горячие руки, которые обвивают мое тело. Чуть шершавые ладони неторопливо ползут по коже, оставляя за собой обжигающий жалящий след. Инстинктивно подаюсь назад, вдавливаясь спиной в мужской торс. Рука тотчас ползет вниз и ласкает мои складки.

Раздвигаю слегка ноги и, кажется, стону. По ключице проходятся губы. Пальцы внизу вычерчивают круги. Плыву в какой-то сонной неге, на зыбкой границе между явью и грезами.

— Ты прекрасна, Латифа, — проникает в мое сознание. Завожу руку за плечо и провожу пальцами по легкой щетине.

— Ты приехал? — выдыхаю слабым голосом.

— Ужасно соскучился по тебе, моя луна.

Мгновение, и я уже лежу на спине. Надо мной нависает лицо Мансура. Губы требовательно впиваются в рот, и я отвечаю со всем жаром. Обнимаю руками мощные плечи и притягиваю мужчину ближе. Меня буквально трясет от желания, и я раздвигая бедра, жадно ерзаю по его тверди.

Мансур подхватывает мою ногу под коленом и тянет вверх, одновременно рывком входит. В этот раз я точно стону, выплескивая свое облегчение. Прогибаюсь навстречу, ловлю толчки. Дыхание чаще, кровь шпарит. За мгновение до взрыва вжимаюсь в тело мужчины. Содрогаюсь в его кожу. Каждой клеточкой кожи транслирую, как мне хорошо.

— Сколько время? — лениво интересуюсь, когда сознание возвращает меня в реальность.

— Еще рано, — Мансур целует меня в висок, — у нас пара часов для утоления первого голода.

— Голодная тут только я, — сползаю с плеча мужчины и падаю на спину, упирая взгляд в потолок.

Мансур поворачивается на бок и облокотившись кладет голову на руку. Второй ладонью накрывает мою грудь, подушечка большого пальца обводит сосок.

— Я тоже голоден, Латифа. Мне тебя не хватает. Ты мне постоянно снишься. Почему ты мне не веришь?

— Я не знаю, Мансур. Давай не будем об этом. У нас приглашение на прием в российское посольство. Я хотела бы сходить.

— Если хочешь, сходим.

— И я буду говорить со всеми, с кем захочу. В том числе с мужчинами, — с вызовом смотрю на Мансура.

— Все, что захочешь, луна моя, — легко проглатывает он мой ультиматум. — У меня для тебя подарок.

Мансур тянется к прикроватной тумбочке и достает футляр от Картье. Открываю коробочку и извлекаю потрясающий браслет с бриллиантами.

— Спасибо, он очень красивый, — искренне говорю я, — что случилось?

— В смысле? — усмехается Мансур, — я не могу просто сделать подарок любимой женщине?

— Картье — это значит что-то серьезное, — пожимаю я плечом.