Третья жена шейха (СИ) - Страница 20

— Слушаю вас, — холодно отвечаю советскому спецслужбисту. Если бы у меня было время, обязательно устроил бы ему неприятности. Дураку повезло, что его у меня нет.

— Вы куда-то идете? — на меня не смотрит, внимательно разглядывает Латифу. Просто жаждет проникнуть сквозь никаб.

— Мы с женой спускаемся пообедать. Только не понимаю, каким образом это вас касается? — добавляю в голос заметное раздражение.

Ситуация очень опасная. После нашего разговора он может постучаться в номер Латифы, и ему никто не ответит. Кидаю взгляд на табличку, на которой написано «Не беспокоить». Вряд ли это его остановит.

— Нам, оказывается, по пути, — с энтузиазмом отвечает комитетчик и направляется в сторону лифта.

Делаю недовольное лицо, с трудом сдерживая проявления радости. Пока товарищ не осознал свою ошибку, хватаю окаменевшую Латифу за локоть и веду за ним. В лифте напряжение зашкаливает.

— Госпожа, — обращается к Латифе по-арабски комитетчик, — с шейхом мы знакомы, а вашего имени я не знаю.

— Моя жена не разговаривает с чужими мужчинами, — резко обрываю я его любопытство, — если бы мы были в Саудовской Аравии, за такую навязчивость я сдал бы вас в религиозную полицию мутаву.

— Хорошо, что мы не в Саудовской Аравии, — ухмыляется комитетчик.

Лифт останавливается, и спецслужбист направляется в сторону ресторана. Я подаю условный знак администратору, он должен отзвониться в аэропорт Латакии, чтобы борт был готов к взлету.

Тяну Латифу на выход. Вновь подскакивает навязчивый комитетчик.

— Шейх, вы говорили, что спускаетесь обедать!

— Я не говорил, где мы обедаем. У нас аудиенция у Асадов.

Отчаянно блефую. Надеюсь, это остудит пыл спецслужбиста. Открываю дверь ожидающей машины перед Латифой.

— Гони, — приказываю своему помощнику, и он выдавливает газ в пол. Оборачиваюсь назад. Весьма настырный малый. Лихорадочно пытается поймать такси. Делаем небольшой зигзаг по улицам, проверяя наличие хвоста. Выскакиваем на трассу и мчимся к цели.

— Медину переправь в Саудовскую Аравию, — быстро отдаю распоряжение Кариму, — я обещал ей место в гареме. Тебя жду вместе с семьей. Контракт подпишем после приезда.

— Спасибо, достопочтенный шейх! — сдержанно отвечает мужчина.

Откидываюсь на спинку и поворачиваюсь к жене.

— Испугалась, моя луна?

— Немного, — лепечет Латифа и прижимается ко мне всем телом. Неприемлемое поведение при постороннем мужчине, но я не спешу ее одергивать. Женщина испугана и нуждается в моей защите. Аллах простит ей небольшую вольность.

Быстрым шагом следуем в аэропорт, проходим таможню и спешим к борту. Экипаж встречает нас у входа. Удивленная Латифа приветствует моих британских пилотов и стюардессу. Падаем в кресло, пристегиваемся и взлетаем.

Только когда шасси отрывается от взлетной полосы, окончательно расслабляюсь.

— Аллах благословил наш брак, Латифа! — беру маленькую ладонь и целую пальцы.

— Я могу уже это снять? — в голосе жены слышится недовольство.

Поворачиваюсь и осторожно освобождаю светлые пряди из-под черной ткани. Запускаю пальцы в шелковые волосы. Только я один могу любоваться этой красотой. Латифе суждено всю жизнь носить никаб, который ей так не нравится. Ибо женщина принадлежит мужчине, только он решает, что для нее лучше.

Наклоняюсь к шее Латифы и втягиваю ее волнующий запах. Мое мужское естество требует взять то, что принадлежит мне. Не могу поверить, что в этом коммунистическом краю иблиса моя Латифа сохранила свою чистоту. Ее реакция на мой вопрос была красноречивее тысячи слов. Аллах сберег девственной мою жену для меня.

Я беру Латифу за руку и веду ее в хвост самолета. Здесь расположена спальня с большой двуспальной кроватью. Сейчас черная шелковая простынь усыпана толстым слоем разноцветных лепестков. Помещение пропитано запахом розы. Обнимаю жену со спины и нежно целую в шею.

— Тебе нравится, Латифа?

— Очень.

Мансур

Тяну вверх подол абайи и стягиваю ее через голову. Латифа подобна розе, у которой тысяча лепестков. Я отбрасываю абайю и тяну за подол платья. Оголяю нежную кожу, которая мгновенно покрывается пупырышками. Моя луна ежится от прохлады, жалящей её разгоряченную плоть. Еще чистая и невинная. Новая роза в моем саду. Такая же нежная, как и лепестки на ее ложе. Латифа.

Сгребаю в объятия мою женщину и водружаю ее на кровать. Отхожу и жадно пожираю глазами. Вспыхивает под моим страждущим взглядом. Но сегодня я не намерен щадить ее стыдливость. Бесстыдно рассматриваю каждую линию тела. За прошедшие годы Латифа оформилась и созрела. Бедра стали пышнее. Грудь потяжелела.

Ее европейское имя Елена. Воистину, оно ей подходит. Если бы я был Парисом, сделал бы тот же самый выбор. Прекраснейшая. Без сомнений.

Беру со столика розу на длинном стебле. Медленно ласкаю плотным бутоном белую кожу. Выписываю арабскую вязь по чувствительным точкам. Дразню складки в развилке ног. Латифе нравится моя ласка. Призывно шире разводит бедра. Выгибается, как довольная кошка. Соблазнительно прикусывает нижнюю губу.

Вижу, как блестит влага у ее входа, и издаю болезненный рык. Чувствую острую потребность наконец-то взять свое. Страсть горит огнём в моих чреслах, но я сам себя охлаждаю. Держу в руках из последних сил. Боюсь напугать своей жаждой.

Неспешно скидываю с головы игаль, гутру и куфию.

Латифа своими голубыми безднами наблюдает за каждым моим движением. Это волнует и будоражит кровь.

Медленно через голову стягиваю тобу. Расстегиваю пуговицы рубашки. Жена сквозь опущенные ресницы рассматривает мою обнаженную грудь. Усмехаюсь, легким движением руки скидываю визар и поглаживаю напряженный член. Упиваюсь растерянностью в глазах моей девственницы. Позже ты его не только потрогаешь, но и попробуешь на вкус, моя луна.

— Твои глаза подобны небу за иллюминатором, жена моя, — хриплю сиплым от перевозбуждения голосом.

Опускаюсь на ложе рядом с Латифой. Она тянется ко мне всем телом, но я удерживаю ее на месте. Нависаю над ее лицом, тону в небесной синеве с бездонными колодцами зрачков.

Слегка прикусываю нижнюю губу. Впиваюсь в рот и забываюсь. Зависаю в безвременном пространстве.

Страсть всасывает меня в черную воронку. Порывисто впечатываю в себя женское тело. Мну и терзаю нежную кожу. Кусаю, целую и снова кусаю. Но Латифа не пугается моего зверя. Обвивает мой торс и обнимает своими длинными ногами. Мечется подо мной и горит от страсти.

— Мансур, — шепчет в горячке, — это же был ты?

Мгновенно понимаю, о чем она спрашивает, и закипаю от ярости. Ревную Латифу к самому себе. Схожу с ума от того, что это мог быть не я, а кто-нибудь другой. От того, что у нее уже было прошлое с мужчиной. Пусть это и был я сам.

Моя порочная роза.

Оставляю вопрос без ответа и раздвигаю ей ноги шире. Без предупреждения медленно погружаюсь в лоно. Латифа вскрикивает. На миг останавливаюсь.

— Потерпи, луна моя! — хриплю ей в рот и заполняю полностью.

Закрываю глаза и глубоко дышу. Кажется, сейчас потеряю сознание. Издаю низкий рык и начинаю двигаться. Мой "Гольфстрим" сейчас разрезает пространство, а я просто вспахиваю свою ниву, как завещал пророк. Сливаюсь с Латифой в единое целое. Моя роза, моя пашня. Моя жена, подаренная мне Аллахом.

Елена

На высоте в десятки тысяч километров я наконец-то не ощущаю себя больше одинокой. Я чувствую приятную тяжесть мужского тела и саднящую боль внутри себя. Бывает такая боль, которая заставляет чувствовать счастье. И я купаюсь в этой болезненной эйфории, как в горном чистом озере.

Боль притупляется, возвращается возбуждение, и я постанываю от каждого требовательного толчка. Мансур не ответил, но я знаю, что это был он. Я узнаю из миллионов этот напор и уверенность в своем праве. Он знает, что я принадлежу ему.

Я знаю, нас соединили на небесах когда-то давно, до начала времен. Когда не существовало ни земли, ни неба, свет еще не отделили от тьмы, и не было даже слова. Уже тогда мы были предназначены друг для друга. Наши души просто ждали своего часа. Теперь мы наконец-то встретились, и это уже навечно. Даже после смерти мы не расстанемся. Соединимся намертво, прилипнем друг к другу. Даже злые демоны в преисподней не смогли бы нас разлучить.