Третья жена хозяина песков (СИ) - Страница 47

— А может уйти?

— Может. Если дети — маги, то может выбирать, кто будет отец. Вот только…

— Что?

— Обычно ребенок показывает способности годам к десяти. И к этому времени уже хоть как-то жизнь с мужем налажена. Зачем уходить? Но ты… Если уйдешь, за тебя будут биться все… И я уже не смогу вмешаться.

Пальцы Актаура продолжали поглаживать мои, лишая способности мыслить логически и заставляя забыть тему разговора. А от нее не стоит отклоняться.

— А остальные?

— Остальные?

— Ну, три главные жены, я поняла. А остальные? Двенадцать младших, полсотни еще каких-то…

— Двенадцать младших тоже… хмм… было. Вот только с младшей можно развестись, если год не родила. А меня не было дома больше года. Значит, матушка могла дать им развод от моего имени. Ну, чтобы они не тратили себя понапрасну. Правда, матушка могла и новых набрать, чтобы к моему приезду представить их как положено…

Я фыркнула. Ну конечно, можно не сомневаться, матушка там два комплекта наверняка оставила. Чтобы развеявшийся сынок мог выбрать.

— Ты никак ревнуешь? — услышала я.

— Нет!

— Хмм… — Несколько мгновений Актаур был занят. Исследовал мою реакцию на прикосновение — провел носом по шее, и слегка прихватил поцелуем на самом изгибе.

— Нет, нет… — я отстранилась, пытаясь высвободиться. Не пустил. — Кана говорила еще про наложниц.

Я попыталась оторвать его от сосредоточенного изучения моей шеи. Потому что он безошибочно определил слабое место, и теперь не давал мне покоя.

— Этих не держу, — так безапелляционно заявил он, что я даже вздрогнула.

— Да ладно?

— Угу. И так бесплодный, зачем еще зря силу расходовать? — еще один поцелуй-укус лег выше лопатки. — Что, ревнивая дикарка, меньше стало поводов злиться?

— Я не… — договорить мне Актаур дал.

Запустил пальцы в узел волос, вытащил кончик. Светлый водопад рассыпался по плечам. А он зарылся в них пальцами, лаская кожу, и развернул меня к себе.

— Ревнивая, злобная дикарка, — он провел пальцем от моего лба до кончика носа, потом ко краю губ, по подбородку, шее и остановился между ключиц. — Вот чтобы ты делала, не забери я тебя тогда с рынка, а? Кто бы вообще стал брать в жены такую своенравную женщину, а?

Я только и могла, что бессильно хлопать глазами. Ну что тут отвечать? Либо Жаран бы продал в бордель, как и собирался, либо Дахар с Раузан использовали бы в качестве ходячего инкубатора.

— Один я такой дурак… Увидел твое неземное сияние, и не смог пройти мимо. А вот Берес не оценил, хмм… назвал ходячей катастрофой. Ну да он любит женщин покорных, ласковых… Не то что я. Чужую и чуждую захотел! Что теперь с этим делать только, совсем не ясно! Ты ж и с моим караваном идешь, наверное, только потому что я сказал тебе про диву Велимзан, да? Что она может знать, как тебя вернуть?

— Ээээ… Я просто иду, потому что оставаться там, где я была — невозможно, — в горле отчего-то пересохло, и я с трудом выдавила из себя слова.

Актаур усмехнулся.

— Да уж. Убить дива в Рохуту, да еще ножом, потом еще двух — и не где-нибудь, а в самом сердце Парящего города, и напоследок взорвать главный храм Культа черных песков — это точно не всякий мужчина сможет. А тут хрупкая женщина! И только потому, что у этой злобной дикарки отняли ребенка! Что, свое не отдаешь? Никогда, никому?

Я покачала головой.

— Что мое, то мое. Но то, что моим быть не может — даже трогать не буду.

— Вот как… Так значит ты и в самом деле совсем как я. Как настоящий Аль-Танин. Урожденный. Не знаю, слышала ли ты, но у нас говорят “У Аль-Танина нельзя украсть и остаться безнаказанным”. Мы всегда приходим за своим. А ты так безошибочно шла за ребенком, что я решил никому тебя не отдавать. Уж лучше сдохнуть самому, чем знать, что ты где-то — и не моя.

Он снова обнял меня, прижал к себе.

— Завтра… хм. Нет. Уже сегодня к вечеру мы будем в Этта-эрбе. И… Я хочу знать, что ты будешь делать, если дива не сможет вернуть тебя домой. Подумай об этом заранее, пожалуйста.

Снаружи донеслись звуки просыпающегося лагеря. И почти сразу раздался крик:

— Господин! Вы только посмотрите! Что это там такое в Этта-эрбе?

Снаружи полыхало зарево рассвета.

Вот только, и Актаур это знал, восток находился совсем в другой стороне.

— Начинайте сборы, — велел он своим людям.

Когда Ольга вершила суд, он обходил караван. И в этот момент его накрыло всепоглощающее чувство опасности. В оазисе не было крупных хищников, а опасаться другого каравана не приходилось — на много дней пути вокруг не было никого. Кроме как в Этта-эрбе.

Ольга вспыхнула ярким светилом в ночи, утверждая свой приказ. И почти сразу же в их сторону с самой линии горизонта двинулось черное облако. Актаур его скорее ощущал с помощью обостренного магией зрения, чем видел. И облако это, огромное и тяжелое, приближалось слишком быстро.

Ориентируются на поиск магии, понял Актаур. А вокруг, как назло, ни одного даже самого мелкого источника магии, подобно тому, в котором они провели ночь вдвоем. Можно было бы расположиться около одного из них, маскируя яркую светимость Ольги естественным свечением природного источника.

Поэтому у него не осталось других вариантов — и он, отодвинув с прохода Кану, забрался в палатку к жене.

Чего он не ожидал, так это застать Ольгу тихо плачущей. Только плечи дрожали. И Актаур сгреб ее в объятия, начав выяснять, что так расстроило жену. И заодно — почему он так жестоко поступила с его людьми. Отдать троих в мужья служанкам, кошмар-то какой! И так не всякой женщине удается мужа найти, так у этих их будет сверх меры.

Мужчины в пустыне гибли часто, но большая часть — еще даже не достигнув взрослого возраста. Ради получения способностей многие шли на самые разные ухищрения, и экстремальная проверка была одной их самых распространенных традиций.

Зато и приз — магические способности, — был очень желанен. Человек со способностями обладал всеми правами в городе, мог свободно выбирать жен, мог поддерживать свой дом на должном уровне. Да просто — с помощью способностей можно было не думать о воде, а создавать ее для себя и других. Тогда как человеку без способностей в пустыню и не выйти — это сколько же придется брать с собой дополнительного груза.

Женщины же путешествовали редко, в основном оставаясь дома, охраняя воду и возделывая небольшие искусственные сады.

Но Ольга ничего об этом не знала — да и не хотела знать! Ее злые и обидные слова жалили, как осы. И Актауру приходилось прикладывать усилия, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью в ответ. Этого она точно не одобрит, а ему просто необходимо, чтобы она без лишних споров добралась хотя бы до пророчицы.

Но если чувство опасности не подводит — это будет не так уж легко. И Актаур держал Ольгу в объятиях, закрывая ее свечение, блокируя его магически. И хорошо еще, она ничего этого не понимала и не ощущала.

Зато было отлично заметно, как она млеет от его прикосновений. И эта женщина ему еще будет говорить, что ничего не хочет! Он же не слепой, все-таки!

Черное облако, погромыхав немного в стороне от оазиса, разочарованно ушло к горизонту. А затем и вовсе исчезло, так и не пролившись дождем.

И теперь на краю неба вставало две зари — одна, как положено, на востоке. Вторая же горела над Этта-эрбе.

Идти туда внезапно совершенно расхотелось. Но выбора тоже не было — там дом, мать, Цадик и пророчица.

— Кана! — позвал он. — Где покров? Должен быть еще один. Найди, и живо!

— Кана! — донеслось из палатки. — Иди сюда!

Служанка поклонилась ему, принимая приказ, и тут же нырнула за плотные занавеси палатки Ольги.

— Кана, эти тряпки уже насквозь пропитались потом. Мне нужна новая одежда! — потребовала Ольга. — Найди мне что-нибудь! И еще мне нужна иголка с ниткой. Ведь не может же быть так, что у тебя их нет?

Дальше Актаур уже не слушал, а отправился обходить поднимающийся лагерь. Сегодня они выйдут гораздо раньше, чтобы успеть до заката дойти до города.