Третий тайм (сборник) - Страница 17

— Сказочное место, — сказал я. — Готов поверить легенде. Однако паломников и туристов тут не видно. Чем объяснить этот местный парадокс?

— Знаешь, здесь другие люди. Не могу привыкнуть… Многих из них интересуют совсем иные мифы и легенды.

— Какие же?

— Характерный вопрос. Разумеется, это легенды о счастье, о любви, о бизнесе. Некоторые, правда, испытывают тягу к чудесам, но она какая-то особенная: нужны самые простые, яркие эффекты, понятные, что ли… Нет у них, видимо, времени на размышления.

— Странно, что ты сам проявляешь к этому интерес намного больший, чем англичане.

— Ты прав. Но здесь я встретил все же двоих, кому дано поверить.

— Почему ты против купания в озере? В самом деле боишься, что это правда?

— Не знаю. Я был здесь трижды. Конечно, поверить невозможно. Но близится день, когда она должна вернуться… Так считает Тони Кардью.

— И ты думаешь, Морег вернется?

— Сказка, конечно. Но…

— Она вернется?

— Да. Согласно легенде. Она вернется к людям. И в руке ее ты увидишь букет ослепительно белых цветов. Будешь считать цветы — и насчитаешь ровно десять, с них будет капать вода, ведь они растут на дне озера… И тебя поразит красота Морег. Ясно?

— М-да… В этом что-то есть. Почему же мы не искупались в озере?

— Навязчивая идея… Вот и шоссе.

— Ты же знаешь, что я коллекционирую моря и озера, в которых купался. Купался я в Красном море, в Японском, в Северном, в Средиземном, не считая внутренних морей и озер. В Армении в апреле плавал в озере, которое называется Глаз мира. Вода там такая, что никакой Севан в сравнение не идет.

— Ладно. Скажу. Видишь ли, моя профессия предполагает известную долю наблюдательности… Так вот, осталось десять дней до сказочного, казалось бы, события. А ты помнишь, что должно произойти сегодня?

— Что же?

— Но я же рассказывал тебе!

— Ах, да, это, кажется, про цветы… Постой-постой, ведь мы могли бы увидеть их! Так?

— Нет, не так. Придется тебе внимательно прочесть известную книжицу. За десять дней до появления Морег в волнах озера покажется один только белый цветок. Там, на дне, она собирает свой букет, и один из цветков выскользнет и всплывет на поверхность.

— Выходит, она собирает букет десять дней? Не много ли?

— Не забывай, что время там течет иначе. Это же сказка.

— Сказка. Но ты говоришь так серьезно, что в голову приходит…

— Прочти легенду! Мы ведь не случайно приехали сюда в этот день. Морег подарит букет свой тому кто был сегодня на озере.

— Ну, знаешь ли… Еще вчера это считалось у нас с тобой простой прогулкой.

— А сегодня эта поездка уже не считается таковой.

— Почему же? Что произошло?

— Да уж произошло… Я видел этот цветок.

— Как это видел?

— Так. Он плыл там… Хотя, может быть, я ошибаюсь. Солнце. Вода темная. И цветок в воде, примерно в пятидесяти метрах от берега.

— И ты промолчал?

— Я бы не удержал тебя… Впрочем, жалко, что уехали так быстро. Но там, у озера, я не придавал этому никакого значения. И только сейчас до меня начал доходить смысл этого эпизода. Только сейчас… поверь.

— Ладно.

Промелькнул хлопотный день, неуловимый вечер; в полночь, прислушиваясь у себя в номере к затихавшему шуму чужого города, я вспоминал озеро. Это здорово, что сохранились еще такие места, где можно увидеть дикие цветы, травы, облака, опрокинувшиеся в темную воду. Все крупные города чем-то похожи друг на друга в наше время скоростей. После поездки к озеру во мне шла какая-то внутренняя работа, как будто я действительно готов был поверить легенде. Но как можно поверить милой шутке старого школьного друга, который, насколько я помню, всегда был склонен к розыгрышам! Но почему-то хочется нажать кнопку торшера и раскрыть книгу. Необъяснимо.

Он работает в корпункте в Лондоне, я знал это, но надеялся его увидеть после симпозиума орнитологов. Встреча была неожиданной. Он приехал в Глазго на симпозиум тем же поездом, что и я. Мы могли бы встретиться, например, на лондонском вокзале. Он был рад этой встрече близ отеля на набережной Клайда. Дело не только в том, что мы когда-то дружили. Он журналист. Значит, он заинтересован в том, чтобы его материалы об орнитологии, эдакой не вполне серьезной науке, были современны и не напоминали бы статьи из энциклопедий, что нередко случается. Из прессы немногое почерпнешь: орнитология не пользуется ни популярностью ни даже относительной известностью. Что значат птицы в наш век сверхзвуковых машин?

— Здорово… Ты расскажешь, что же там будет интересного. — Батурин простодушно улыбнулся.

— Ты что же, сам не хочешь разобраться? Это просто: у каждой птицы два крыла — левое и правое, две лапы и голова… Давай я расскажу тебе все подробно за чашкой кофе, идет?

Мы зашли в номер с зелеными шторами и зелеными занавесками на окнах, с зеленым синтетическим ковром на полу, и он вдруг произнес загадочную фразу на английском:

— Это похоже на страну фей.

— Что похоже? — поинтересовался я.

— Все. В стране фей носят одежду цвета травы, ковры и занавески там тоже зеленые. Сказки, конечно, ты им не веришь.

— А ты?

И тогда он неохотно, с паузами, как будто заранее знал, что я не поверю, рассказал историю, связанную с озером и фермерским домом на берегу.

Присматриваясь к нему, вслушиваясь в странно звучавшие слова, я сделал открытие: он относился к истории почти всерьез.

Невольно ловил я себя на мысли, что время остановилось в тот момент, когда я видел его в последний раз в Москве. Это оттого, наверное, что у меня хорошая память. Как не бывало полутора десятков лет. И мы как будто продолжали прерванный разговор. Только говорили совсем о другом…

Он, оказывается, почитывает сказки о феях. Гомер открыл археологу-любителю Шлиману путь к Трое. Саги рассказали об открытии Америки викингами. Почему сказки о феях считают до сих пор вымыслом? Непонятно. Они логичней, чем эпос Гомера, и намного правдоподобней его. Сначала они помогали Батурину освоить тонкости английского. До самой ночи он читал при свете зеленого торшера. Когда засыпал, ему снилось нечто похожее. Феи, одним словом. Утром, улыбаясь, он вспоминал иногда эти сны в мельчайших подробностях. Однажды его точно обожгло. В сказке о Морег он не все понял. Но сон помог — и он неожиданно для себя продолжил сказку. Он уверял, что от этого она стала правдоподобней. Но он ничего не изменил в оригинале, лишь добавил подробности, которых не хватало. Не хватало… Когда он понял это, то сел за письменный стол… Точно так же он записал для себя историю, продолжавшую удивительные встречи туристов с феями в замке Данвеган.

Ладно, это даже интересно — прочесть одну-другую сказку на сон грядущий.

Это произошло не так уж давно в районе летних пастбищ, где стояли хижины и дома горцев-фермеров. Доналд Мак-Грегор — так звали одного из них. Морег была его дочерью. В зарослях вереска белело жилище, дверь которого никогда не запиралась. Славная это была хижина, в ней хватало места для очага и двух крохотных комнат. Дом оживал, когда Мак-Грегор и его дочь приводили к озеру своих овец. Внизу, под горой, поднимались густые травы, среди белых теплых камней журчал ручей, впадавший в озеро. Ручей делал петлю, и соседи советовали перенести летник выше: достаточно было бы прорыть второе русло для ручья — и хижина Мак-Грегора оказывалась расположенной как бы на острове. Это важное обстоятельство.

В легендах и преданиях встречаются странности. Объяснить их непросто. Будто бы в озере обитало чудище — водяной конь. Никто не знал его настоящего облика: то он являлся в обличье ворона, то казался издали старухой с клюкой, то огненно-рыжей лисицей, то черным зверем в водах озера. И чудище ни в одном из своих обличий не могло будто бы преодолеть текучую воду, когда выходило на берег поохотиться.

Никто не знал и не знает до сих пор, каково оно, это чудище на самом деле. Говорят, одному из фермеров, предшественнику Мак-Грегора, не повезло. Он увидел водяного коня и умер от сердечного приступа. Он никому не успел даже рассказать о нем и дополнить таким образом предание. Мак-Грегор же улыбался, раскуривал свою трубку, слушал россказни о водяном коне, но так и не соизволил оградить свой летник струей текучей воды.