Третий секрет - Страница 79

Но Нгови не отреагировал на его отчаянные доводы.

– Меня больше интересует, как я объясню Богу, что ослушался Его слов.

Мишнер взглянул на Валендреа.

– Когда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году вы вернулись в хранилище, десятого откровения Меджугорья там еще не было. Но вы выкрали часть Фатимского откровения. Откуда же вы знали, что слова сестры Люсии подлинны?

– Когда Павел читал их, я увидел страх в его глазах. Если даже этот человек испугался, значит, в этих словах что-то было. Тогда вечером в хранилище, когда Климент рассказал мне о последнем переводе отца Тибора и показал часть первоначального текста откровения, я понял, что снова вернулся дьявол.

– В каком-то смысле так и случилось, – заметил Мишнер.

Валендреа удивленно посмотрел на него.

– Если существует Бог, то существует и дьявол, – объяснил Мишнер.

– Так кто же из них убил отца Тибора? – спросил Валендреа с вызовом в голосе. – Это сделал Бог, чтобы открылась правда? Или дьявол, чтобы открылась правда? Они оба преследовали в данном случае одну цель, правда?

– Вы поэтому убили отца Тибора? Чтобы не допустить этого? – спросил Мишнер.

– В любой религии есть свои мученики. – В его словах не прозвучало ни малейшего раскаяния.

Нгови сделал шаг вперед.

– Верно. И мы создадим еще одного.

– Я уже понял, что вы хотите сделать. Сообщить в полицию?

– Вовсе нет, – сказал Нгови.

Мишнер протянул Валендреа маленький желтоватый пузырек.

– Мы предлагаем вас присоединиться к списку мучеников.

Валендреа недоумевающее поднял бровь.

– Это то же самое снотворное, которое принимал Климент, – негромко произнес Мишнер. – Здесь больше, чем нужно, чтобы убить человека. Если ваше тело найдут утром, вас похоронят с папскими почестями в соборе Святого Петра. Ваше правление окажется коротким, но вас запомнят, как запомнили Иоанна Павла Первого. А если завтра вы останетесь живы, то все, что мы знаем, станет известно священной коллегии. И вы станете первым Папой в истории, представшим перед судом.

Валендреа не стал брать пузырек, он все еще не верил.

– Вы хотите, чтобы я покончил с собой?

Мишнер не смутился:

– Вы можете либо с почетом умереть Папой, либо навеки запятнать себя, став преступником. Я бы на вашем месте предпочел первое, так что надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент.

– Я могу оказать вам сопротивление.

– Вы проиграете. Насколько мне известно, многие в священной коллегии только и ждут возможности сбросить вас. Улики неопровержимы. А главным обвинителем станет ваш же соучастник. Вам не выиграть.

Но Валендреа не брал таблетки. Тогда Мишнер высыпал их на его стол и посмотрел на Папу:

– Выбор за вами. Если вы так любите свою церковь, как утверждаете, то пожертвуйте своей жизнью ради церкви. Вы не задумываясь взяли жизнь отца Тибора. Посмотрим, хватит ли у вас мужества распорядиться собственной жизнью. Беспощадный Судья вынес вам Свой смертный приговор.

– Вы предлагаете мне умереть, – сказал Валендреа.

По виску его стекала струйка пота.

– Я предлагаю вам избавить церковь от необходимости снимать вас с поста силой.

– Я Папа. Никто не может лишить меня сана.

– Кроме Бога. И как раз Он все и решает.

Валендреа повернулся к Нгови:

– Вы собираетесь стать следующим Папой?

– Скорее всего, да.

– Вы ведь могли победить на конклаве?

– Вполне вероятно.

– Так почему же вы отказались от борьбы?

– Так велел мне Климент.

Валендреа посмотрел на него с недоумением:

– Когда?

– За неделю до смерти. Он сказал, что вся борьба развернется между вами и мной. Но что победить должны вы.

– А зачем вы его послушались?

Нгови нахмурился:

– Он был Папой.

Валендреа покачал головой.

– К тому же он был прав.

– И вы тоже собираетесь исполнить волю Девы?

– Я отменю все догмы, противоречащие Ее словам.

– Начнется бунт.

Нгови пожал плечами:

– Несогласные могут уйти и основать свою церковь. Это их выбор. С моей стороны препятствий не будет. Но эта церковь будет поступать, как сказала Дева.

Валендреа недоверчиво посмотрел на него:

– Думаете, это будет так легко? Кардиналы этого не допустят.

Мишнер сказал:

– У нас не демократия.

– То есть никто не узнает подлинных откровений?

Нгови покачал головой:

– В этом нет необходимости. Скептики скажут, что перевод отца Тибора специально подогнали под откровение Меджугорья. Вся важность документа не даст ничего, только вызовет критику. Ни сестры Люсии, ни отца Тибора нет в живых. Никто ничего не может подтвердить. И не обязательно, чтобы все знали о случившемся. Достаточно, что знаем мы трое. Я сам исполню эти слова Девы. Это будет мой, и только мой, шаг. Пускай проклинают и превозносят меня.

– А следующий Папа опять все вернет на место, – пробормотал Валендреа.

Нгови опять покачал головой:

– Как мало у вас веры. – Африканец повернулся и направился к двери. – Мы будем ждать до утра. А утром мы либо увидимся с вами еще раз, либо уже нет.

Мишнер задержался, прежде чем уйти.

– С вами даже дьяволу будет тяжело.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

Ватикан

2 декабря, суббота

23.30

Валендреа смотрел на лежащие на столе таблетки. Он десятилетиями мечтал о папском престоле и посвятил достижению этой цели всю свою сознательную жизнь. И вот он Папа. Его правление должно было продлиться не меньше двадцати лет и, возвращая церковь к прошлому, дать ей надежду на будущее.

Еще вчера он почти час продумывал подробности процедуры своей коронации, до которой оставалось всего две недели. Он специально побывал в ватиканском музее, лично осмотрел все украшения, превращенные его предшественниками в экспонаты, и велел подготовить их к церемонии. Он хотел, чтобы вступление во власть духовного лидера миллиарда верующих стало торжественным зрелищем, наполняющим каждого из них чувством гордости.

Он уже думал о своей тронной речи. Это будет призыв вернуться к истокам. Отказ от нововведений – возвращение к освященным временем традициям прошлого. Церковь может и должна стать орудием, заставляющим мир меняться. Перестать произносить безвольные заявления, которые игнорируют все сильные мира сего. Религиозность можно использовать для формирования новой мировой политики. Политики, исходящей от наместника Христа. От Папы.

Валендреа медленно пересчитал таблетки.

Двадцать восемь.

Стоит проглотить их – и он останется в памяти людей как Папа, правивший всего три дня. Будут говорить, что он оказался несостоявшимся лидером, которого слишком быстро призвал Господь. О внезапно умерших говорят по-особенному.

Иоанн Павел I был ничем не примечательным кардиналом. А теперь все его почитают – и потому только, что он умер всего через тридцать три дня после конклава. Несколько пап правили еще меньше, большинство – гораздо дольше, но никто из них не оказывался в положении, в котором сейчас оказался Валендреа.

Валендреа думал о предательстве Амбрози. Он никак не ожидал от Паоло измены. Они столько лет работали бок о бок. Может быть, Нгови и Мишнер просто недооценили его старого друга? Вдруг именно Амбрози окажется хранителем памяти о Валендреа и не даст людям забыть о Петре II? Валендреа надеялся, что Нгови еще когда-нибудь пожалеет, что отпустил Паоло на все четыре стороны.

Он снова посмотрел на таблетки. По крайней мере, все пройдет безболезненно. А Нгови не допустит вскрытия. Африканец по-прежнему оставался кардиналом-камерленго. Валендреа ясно представил себе, как этот негодяй будет стоять над ним, легко ударяя его серебряным молоточком по лбу, и трижды спросит, жив ли он.

Валендреа понимал, что, если он не умрет до завтра, Нгови выдвинет против него официальные обвинения. Хотя в истории не было прецедентов снятия Папы с должности, но раз он оказался причастен к убийству, ему вряд ли удастся остаться на престоле.