Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы) - Страница 42

Черный же огнедышащий конь был символом преисподней, это древнеиндийское представление перешло потом и к буддистам. «Махабхарата» рассказывает о смертельной вражде двух племен — критавирьев и бхригов. Критавирьям удалось истребить всех врагов —  мужчин, кроме одного: некая брахманка зашила плод себе в бедро (как Зевс Диониса). Когда критавирьи узнали об этом, было уже поздно: прямо на их глазах на свет появился Аурва («рожденный из бедра»). Быть может, именно это событие вдохновило автора «Нового завета индуизма» — «Бхагавадгиты» написать строки, снискавшие теперь несколько странную известность благодаря изысканиям тех, кто пытается «документировать» события ядерной войны еще в каменном веке:

Звучит действительно пророчески и очень современно. Аурва, сиявший ярче тысячи солнц, стал смертью для критавирьев, мгновенно ослепших, и угрозой Земле — пламя гнева, продолжавшее сжигать Аурву изнутри, угрожало испепелить весь мир. И тогда он по совету предков, сосредоточившись взглядом, выпустил этот вселенский огонь в океан, в район Южного полюса, где комок пламени сразу же превратился в конскую голову чудовищной величины, а затем в череп Ричика. Эта Вадавамукха (Кобылья пасть), постоянно извергающая огонь, пожирающий воды, стала входом в подземное царство — «геенной огненной», символом извечной борьбы воды (Вишну) и пламени (Шивы —  Рудры). Царица скифского рода кекайя Кайкейи, супруга царя Солнечного рода Дашаратхи и дочь кекайского царя Ашвапати (Повелителя коней, или Укротителя), заперла этот вход воротами, названными в ее честь Воротами Кайкейи, но когда-нибудь пламя должно их прожечь, и тогда испарятся моря и настанет гибель человечества. Быть может, этот или аналогичный сюжет попал через скифов к славянам, противопоставлявшим огненного Понике богу воды Банкпутту.

За взглядом Аурвы нетрудно разглядеть взгляд Медузы Горгоны. А конский череп напоминает о короле фоморов Эхкенде —  Конской Голове. Такие черепа украшали цветами восточные славяне в праздник Купалы. Поклонение коню стало обязательным и важным сюжетом в культах всех индоевропейских народов. Из некоторых мифов можно сделать вывод о том, что первоначально этому мирному травоядному животному приносились кровавые жертвы, в том числе и человеческие. по-видимому, такие жертвы на каком-то этапе были обязательны для всех богов. И когда полководцам вплоть до середины нашего века перед битвой, перед вступлением в завоеванный город или перед парадом подводили белого коня, едва ли они догадывались, в какую даль веков уводит этот обычай: белый конь был символом разрушительной, но победоносной войны. Недаром Посейдон, когда он еще считался богом коневодов, заимствовал у Шивы его главный атрибут — трезубец (шулу), символ троичности мира, ошибочно воспринимаемый потом как острога.

Пару белых волшебных коней фракийского царя Реса (настораживает созвучие этого имени с именем таинственного Героса) похитили аргосский царь Диомед с Одиссеем: от того, в чьих они руках, зависела судьба Трои. Из дерева был сооружен знаменитый Троянский конь, а это означает, что он был белого цвета. В позднейших мифах Диомед сам стал считаться фракийцем, повелителем племени бистонов, а его родителями были определены бог войны Арес, в коем нетрудно разглядеть Реса, и нимфа Кирена. Своим коням Диомед скармливал всех чужеземцев, потерпевших кораблекрушение у его берегов, пока этому не положил конец Геракл, принесший Диомеда в жертву его же коням. Эта легенда звучит как перепев историй Бусира и Фаларида — возможно, это египетский мотив.

Рес, Арес, Аристей… Аристей был древнейшим хтоническим божеством Греции, сводным братом Диомеда: его родителями считались солнцеликий Аполлон и та же Кирена. Этот земледельческий бог покровительствовал стадам и пастухам, а культ его был особенно популярен на просторах Фракии и Фессалии — «родины» кентавров. В образе кобылицы первоначально славяне чтили плодородную землю, следуя в этом примеру аркадян с их богиней плодородия и земледелия Деметрой. Лишь позднее эта богиня приобрела антропоморфные черты, а разномастная пара коней стала ее неотъемлемым атрибутом. Имя славянской богини не дошло до нас, хотя известно, что поляки и силезцы почитали землю в образе Земины, славянской Геи, известной литовцам под именем Жемины, а латышам — Земесмате. Но если учесть, что культ ее возник, когда славяне составляли единую общность с германцами и кельтами, можно предположить, что это — известная нам кельтская богиня земли Эпона, чье имя означает Хозяйка Коней (epos — лошадь); тогда она сама была всадницей, а справа и слева от нее изображались два коня или два всадника. Такова была традиция; причем именно «женская». «Это наблюдение, — подтверждает С. Рейнак, — применимо к одной критской богине, сидящей между двумя львами и аналогичной с классической Кибелою, или к другой, держащей двух змей, как аркадская Артемида, к третьей, которую сопровождают два голубя, как кипрскую Афродиту —  Астарту».

Греческий эпос буквально заполнен конями. Это и крылатый Пегас, поднимающий в небо сына Посейдона Беллерофонта, и кони Гелиоса, сбросившие на землю неосторожного седока Фаэтона, и говорящий конь —  пророк Арейон — сын Посейдона и Деметры, и кони Нюкс (Ночи), влекущие в колеснице свою крылатую хозяйку, укутанную в черное покрывало с разбросанными по нему светлячками звезд. Вряд ли стоит доказывать, что кони Гелиоса были белыми или золотистыми, а кони Инженерными. На золотой колеснице пролетали по небу утром и вечером индийские Ашвины (Рожденные от коня, или Всадники) — двое близнецов, символизировавшие «третье время суток» — сумерки, когда небо еще (или уже) золотят редкие лучи солнца. Их символами были две птицы или два коня, иногда объединенные в образе крылатого скакуна.

Черные и белые кони разных мифологических систем, Ашвины, явно родственные славянским Брекете и Бечлее и занимающие положение между белым и черным временем суток, божественные кузнецы — все это поневоле возвращает нас в трехцветную вселенную эльфов.

С тех пор как этот обиженный народец покинул привычные места, многое изменилось и у эльфов, и у людей. Эти добродушные крошечные существа оказались в мире, какой не мог привидеться им и в дурном сне, в мире, какого они больше всего боялись и откуда готовы были бежать без оглядки. Земля кругом сотрясалась от грохота оружия, ее заливали потоки кипящей крови, а за свистом стрел и копий не слышен был голос мудрости. Никто не мог быть уверен в завтрашнем дне. Все было в руках Судьбы…

Судьба по-латыни fatum. Слово многозначное, оно означает также прорицание, гибель и тому подобное. по-итальянски оно звучит fata, по-испански — hado, по-провансальски — fada, по-немецки — Fey или Feim. Римляне и византийцы называли фатами то трех Граций, то трех Парок — богинь судьбы. Их северные соседи предпочли франко —  немецкий вариант. Так в их сказания пришли феи.

Первоначально фей, как и Парок или Граций, было три. С усложнением мифологических сюжетов, когда столь малым количеством обойтись стало затруднительно, это священное число заменили другим, приплюсовав Парок к Грациям и отдав этим дань принципу дуализма: шесть фей добрых и одна злая. Возможно, злая фея — отголосок греческого названия Парок — Мойры. Эти богини судьбы первоначально имели явное отношение к Моране, а точнее — к индоарийской Мритью. Еще позднее количество добрых фей удвоилось.

Вся эта числовая эквилибристика имела вполне законные основания, связанные с расширением и усложнением хозяйства, блюсти которое и были приставлены феи. Вера в них — это, несомненно, возрождение веры в эльфов, точнее — в эльфинь. Как и эльфы, феи обитали в воздухе или под землей, а первоначально, возможно, и в воде: их зеленые накидки или платья сродни нарядам водяных и русалок. Как и эльфы, «белые» феи были грациозными и нарядными существами, умными и добрыми, вечно молодыми, хотя и не бессмертными, всегда готовыми помочь, способными невозможное сделать возможным и, разумеется, виртуозными мастерицами во всех женских ремеслах. Во Франции и сегодня, когда хотят похвалить особо тонкую и искусную работу, говорят: «Это работа феи». Но их сверхъестественная сила таилась не в колпачке с колокольчиком и не в стеклянном башмачке, хотя эти предметы и фигурируют в сказаниях, а в волшебной палочке.