Третий не лишний - Страница 5

Артем лениво открывает глаза. Молча на меня смотрит, и я задыхаюсь. Не из-за Ника.

Боже… Тёма, только не это…

Неужели он заметил мою реакцию на Филиппа?..

– Мне все это не нравится, – заявляю, принимая вертикальное положение.

– Что именно, детка? То, что мне нравится, что только я обладаю девочкой, на которую все пускают слюни?

– Мне не нравится, что ты позволяешь своим друзьям так со мной разговаривать.

– Ты о Нике? – хмурится, сощурив глаза, – тебя это обижает?

– Мне это не нравится, – повторяю упрямо.

Поднявшись на одном локте, Тёма двигается ближе и накрывает меня своим телом. Часто целует в лицо и смотрит виновато.

– Прости, я ему в следующий раз в бубен дам…

– Блин, да не в нем дело, Артем! Он ведет себя так, потому что ты это позволяешь!

– Ну, все – все!.. Тшш… успокойся, Крис. Понял я. Больше не повторится.

Глупо, конечно. Перевели тему на Ника, будто в нем дело. Оба понимаем, что нет.

Тёма прочувствовал мою реакцию на Эйне. Правильно прочувствовал.

Позже, когда Артема вырубает мертвым сном, я набираю горячую ванну и сижу в ней, пока не остывает вода.

Пора посмотреть правде в глаза. Он меня волнует. Не раздражает или бесит, а именно волнует. Как парень, как мужчина, как, мать его, представитель противоположного пола.

Он дьявол. Каждый раз, когда смотрит на меня, каким-то бесовским способом пробирается в самую душу и пытается воздействовать на мое сознание. Это не нормально. Это паранормально.

У меня стойкой ощущение, что он видит меня насквозь.

Черт. А может он нечисть какая? Вампир, например?.. Таскается из страны в страну, чтобы не вызывать лишних подозрений?

Резанув тишину коротким хриплым смешком, с головой ухожу под воду.

Как в фильме «Константин». Была же там эта сцена?..

Не шевелюсь, терпя давление в легких и на ушные перепонки. Безуспешно пытаюсь очистить сознание. Безуспешно, потому что все равно ментально чувствую на себе его взгляд.

Будто клеймо выжег.

На следующий день не моя смена, но впервые меня это не радует, потому что в нашем баре отмечает день рождения двоюродный брат Тёмы Эдик.

Отвертеться не получится, остается только надеяться, что Эйне нет в списке приглашенных. Уточнять я, конечно, не стала.

– Ох*еть! Новое? – спрашивает Артем, проводя ладонью по переливающейся ткани моего платья.

– Да, давно в шкафу висит. Не было случая надеть.

Улыбаясь, молчит. Знаю, о чем, засранец, думает.

Лишь бы Фила сегодня не было!

Традиционно занимаем угловой стол и вместе с именинником и его девушкой встречаем гостей. Он пригласил человек двадцать, и когда они все занимают свои места, Эйне среди них не обнаруживается.

Я, отбросив хандру, расслабляюсь. Заказываю себе грейпфрутовый сок и с удовольствием общаюсь с нашими друзьями. С некоторыми из них давно не виделись. Например, с Дашей, что сегодня пришла с Эдиком.

Он ходил сюда с ней в прошлом году, потом была другая девочка, и вот снова она. Любовь, очевидно. Потом, когда будет возможность, она обязательно со мной поделится. Со мной часто делятся секретами.

– Фил! – вонзается в ухо не совсем трезвый голос Артема и накидывает на мою шею удавку, – ты че так долго?

Почувствовав ударившую в мой затылок волну тяжелой энергетики, вытягиваюсь в струну и распрямляю плечи.

– Давай, падай рядом! – командует Тёма на правах хозяина, но получает от меня тычок в бок и осекается.

– Я здесь сяду, – отзывается ровный низкий голос, и через пару мгновений Эйне опускается на диван аккурат напротив нас.

Мазнув взглядом по моим обнаженным плечам, здоровается со всей компанией.

Я мысленно стону.

Он почти ничего не ест. Пьет только яблочный сок.

Я тоже не пью алкоголь. Не люблю его за то, что он делает с нормальными людьми. За то время, что работаю барменом, насмотрелась до тошноты.

Все остальные за столом заметно веселеют, смех становится громче, юмор – пошлее.

Я на Эйне не смотрю сознательно, не подняла взгляда, даже когда он коротко поздравлял Эдика. Он, кажется, тоже на меня не смотрит, и я даже могу нормально дышать.

Очевидно, в присутствии двух десятков людей его энергетика распределяется на всех и перестает быть такой концентрированной.

Однако, как это часто случается, уже к середине вечера в компании начинается разброд и шатание. Кто-то уходит танцевать, кто-то виснет на барной стойке, другие исчезают за двустворчатыми дверями, чтобы освежиться и покурить на улице.

В какой-то момент нас за столом остается всего четверо. Филипп, друг Эдика Паша, его девушка, имени которой не вспомню, и я.

Паша, шепнув что-то подружке, встает и уходит. Та, забившись в дальний угол, утыкается в телефон.

Мы с Эйне сидим друг напротив друга. Я, уподобляясь подружке Паши, хватаюсь за телефон, а Филипп, взяв со стола стакан сока, откидывается на спинку кожаного дивана и направляет на меня всю мощь своей энергетики.

И со мной снова это происходит. Кожа воспаляется и начинает гореть, дыхания не хватает. В груди, там, где сходятся ребра, натягивается какая-то струна и тянет, тянет, тянет, смещая сердце туда, где ему жарко и тесно.

Тёма-а-а-а… где ты?..

Трусливо решаю, что через пять секунд встану и уйду, однако, в следующее мгновение я чувствую то, от чего по телу проходит мощный электрический разряд.

Моей лодыжки под столом касается его нога.

Я вздрагиваю и, в панике вскинув взгляд, проваливаюсь в темный омут. Сердце мощным толчком бросает на ребра, воздух застревает в горле.

– Красивое платье, – небрежно указывает стаканом в мою сторону.

Сам он в простом сером свитере с воротом под горло. На запястье все те же часы.

– Спасибо.

– Тоже не пьешь, – кивает на мой бокал.

– Профдеформация.

Делать это сложно, но я отчаянно изображаю невозмутимость. Кладу ногу на ногу и складываю руки на груди, отчего декольте становится еще провокационнее. С запозданием понимаю свой промах, потому что реакция Эйне не заставляет себя ждать.

Замедленно моргнув, он смотрит прямо туда. Я чувствую, как краснею. Сначала лицо, потом шея и грудь. Соски, к счастью скрытые моими руками, скукоживаются до боли. От пупка до паха тонкой струйкой стекает пряный ликер.

Я, кажется, теряю голову.

Наш визуальный секс прерывают вернувшиеся с танцпола девчонки. Шумно занимают свои места, сразу наполняют бокалы. Следом за ними появляются парни, пахнут улицей, алкоголем и табаком.

– Танцевать ходила? – падает рядом Тёма, шутливо бодает головой и прихватывает зубами мочку уха.

Мой взгляд взлетает к лицу Эйне в поисках хотя бы намека на эмоции.

И я их вижу! Это не плод моего больного воображения! Они там есть!..

Сверкнувшая в глазах молния сгущает тьму и, пронзив пространство между нами, прошивает меня насквозь. В кровь прыскает адреналин, ноздри судорожно тянут кислород.

– Нет.

– Хочешь? Я с тобой потанцую.

Надо бы отсюда бежать. Надо. Но меня штормит даже сидя на диване. Двигаться на танцполе под его взглядом я не смогу.

– Я устала, – шепчу тихо в ухо, – можно мне уйти?

– Кри-и-ис… побудь еще немного. Эд у нас в гостях.

– Ладно, – выбираюсь из его объятий и встаю, – проветрюсь.

Обхожу стол и направляюсь к барной стойке, за которой сегодня Ромео. Область между лопаток и поясницу жжет огнем, но, возможно, это игра моего воображения. Я сильно перенервничала, сидя так долго напротив Эйне.

– Текилы Кристинке – апельсинке? – провоцирует Рома, прекрасно зная, что я не пью и терпеть не могу, когда он так меня называет.

– Воды.

Отхожу в сторону и встаю так, чтобы меня не было видно с того места, где сидит Филипп. Нужно остыть и привести в норму жизненно важные функции организма – дыхание и сердцебиение.

Выпиваю воду и решаю проверить кухню. Все работает в штатном режиме, но Валентина, наша посудомойка снова жалуется на то, что не хватает стекла. Приходится закрыться в кабинете, что прямо сейчас оформить заказ у поставщика и отправить его на почту.