Третий апостол - Страница 56

Мужчинам в кругу интересов молодой женщины места не было. Зоя не была агрессивной по отношению к представителям сильной половины человечества, но в то же время отнюдь не поощряла попыток ухаживания, которые предпринимались довольно часто и продолжались до тех пор, пока ближайшее мужское окружение не убедилось в тщетности сексуальных устремлений.

Подруги Зои корили ее порой за равнодушие к мужчинам, сетовали по поводу Зоиного одиночества, только она молча улыбалась в ответ и пожимала плечами. Потребности в половой близости Зоя Жукова почему-то не испытывала, а сердце ее будто окаменело, душа отрешилась от того, что так волновало Зою в девичестве, она исключила для себя самую возможность возникновения чувства.

Так она и жила, будто в полусне, своеобразном забытьи. Окружающим холодность Зои казалась странной. Подруги поначалу считали ее гордячкой, немного даже сторонились, но, поверив в Зоину аллергию относительно мужчин, поняв, что никакой опасности она как соперница не представляет, успокоились и наперебой приглашали в компании, делали ее участницей вечеринок и развеселых вылазок на природу, в лес, в дюны, на взморье.

Встреча с Арнольдом Заксом все изменила. Равно как и капитан фишбота, сестра милосердия не смогла бы объяснить, что произошло с нею. Да разве бывали в этом мире влюбленные, которые могли бы толково рассказать, что с ними такое необычное произошло? Но вот мир для Зои Жуковой изменился, это точно… Совсем недолго знала она Арнольда, а казалось ей, будто он рядом с нею всю жизнь.

Сейчас снились Зое высокие заснеженные горы. Она стояла рядом с Арнольдом в зеленой долине, держала на руках Маринку и любовалась белыми вершинами, над ними синело безоблачное небо.

Широкая тропинка, по которой можно было идти вдвоем, извивалась среди деревьев и исчезала в зелени. Справа доносился шум горной реки, огромная птица парила неподалеку, и Зоя ощущала себя счастливой, ей было легко и радостно здесь.

На тропинке вдруг показался мальчик лет двенадцати. Он шел навстречу и улыбался. Зоя прижала к себе Маринку и приветливо замахала мальчику. Ведь она понимала, что к ним приближается ее сын, ее и Арнольда, и Зою совсем не смущало, что мальчик гораздо старше Маринки, родившейся прежде брата, и что у нее, двадцатилетней, не могло быть такого взрослого сына.

Зоя хотела окликнуть мальчика, подозвать своего сына, сказать ему, чтоб шел быстрее, но вдруг поняла, что забыла, как его зовут. Зоя попыталась вспомнить, но память ничего ей не подсказала. Она повернулась к Арнольду, чтобы спросить отца, но с ужасом увидела, что вместо Арнольда на том же месте беззвучно кружится-кружится серый смерч придорожной пыли.

Зоя открыла глаза, еще переживая сон, приподнялась на локте, обвела вокруг взглядом и обнаружила, что и наяву Арнольда нет с нею. Она встала на колени, потом на ноги и осмотрелась.

«Наверное, купается», — подумала Зоя и медленно побрела в сторону небольшой бухты, почему-то ей показалось, что именно там она встретит Арнольда.

Постепенно ей захотелось убыстрить шаги, и Зоя прибавила скорости своей поступи, вот она уже даже побежала трусцой, потом большими прыжками стала подбираться к тому камню, у которого Арнольд Закс четверть часа назад сбил замок злополучного портфеля.

Окровавленное тело капитана Зоя Жукова увидела сразу.

Арвид Казакис и Юрий Алексеевич шли в дом Андерсона.

Их луцисские коллеги предлагали пригласить Рудольфа Оттовича в управление, но Леденев решил, что делать этого не следует.

— Зачем лишний раз беспокоить старика, — резонно заметил Юрий Алексеевич, — зачем заставлять его тревожиться? Приглашение в наше учреждение вызывает несколько иные ощущения, чем, скажем, когда вас зовут на день рождения или свадьбу. Поэтому лучше мы сами спокойно прогуляемся с Арвидом Карловичем к Андерсону домой.

Рудольфа Оттовича они застали в саду. Старик узнал Арвида, который недавно уже был у него, пригласил в дом. Но Юрий Алексеевич отклонил предложение Андерсона, сказал, что лучше бы им поговорить на вольном воздухе. Вот хотя бы в этой уютной беседке, в саду…

— Тогда располагайтесь, пожалуйста, — сказал Андерсон, — а я попрошу хозяйку подать нам сюда чаю.

— Не стоит, право, беспокоиться, Рудольф Оттович, — возразил было Юрий Алексеевич, только Андерсон вдруг замахал руками, сказал, что в его доме не положено принимать гостей без угощения, и проворно направился к стеклянной веранде, откуда выглядывала уже и приветливо им кивала пожилая женщина.

В ожидании чая все трое сели к столу, на который радушный хозяин поставил тарелку с клубникой.

— Угощайтесь, — сказал он, — собственная клубника, как говорится, дары природы и труды собственных рук.

— Рудольф Оттович, — начал Юрий Алексеевич, положив крупную сочную ягоду в рот, — вы извините нас за беспокойство, но хотелось бы еще раз послушать рассказ о том, как в обществе профессора Маркерта вы встретили человека, в котором узнали Малха Ауриня.

Старик насупился, покосился на Арвида.

— Опять вы за старое… Я ведь не говорил, что узнал в этом человеке именно Ауриня… Вот и молодой человек меня спрашивал о том же. Но мне трудно утверждать, что это был Малх. Я так и сказал тогда, что не уверен… Да и сам Маркерт… Он ведь заверил меня. Брат, говорит, приезжал, двоюродный брат. О чем тогда еще вести разговор? Не проще ли вам спросить у самого Маркерта? Кто у тебя, мол, был тогда? Малх или не Малх? Прошло столько лет… Спросите у Маркерта, у Бориса Яновича. Сейчас он живет в Западноморске.

— К сожалению, у него ничего уже не спросишь, — проговорил, покачав головой, Леденев.

— Почему? — спросил Андерсон.

— Профессор Маркерт умер.

— Умер?.. Гм… Я не знал этого. Он выглядел таким крепким, Борис Маркерт, когда я был у него дома в прошлом году. Это так неожиданно…

— Его убили, Рудольф Оттович.

Андерсон дернулся и оцепенело уставился на Леденева.

— Да, — повторил Юрий Алексеевич, — профессора Маркерта убили. И мы допускаем, что тогда, двадцать лет назад, вы встретили на вашей улице именно оберштурмфюрера Малха Ауриня. Кажется, вы не обознались, Рудольф Оттович…

— Не обознался? — шепотом переспросил Андерсон. — Но как же так… Ведь Маркерт заверил меня, что это его двоюродный брат! Неужели… Нет, никак не могу поверить, чтобы Борис мог…

— Повторите, пожалуйста, как произошла ваша встреча тогда… Постарайтесь вспомнить подробности и не волнуйтесь, прошу вас, — мягко проговорил Леденев.

«Увы, — подумал он, — я и сам верю с трудом, хотя всякое могло быть… Эта бесконечная смена обличий, целая серия исключающих друг друга духовных превращений профессора Маркерта довольно сильно смущает меня. Не изменил ли этот человек собственную сущность и в тот роковой момент встречи с Черным Юрисом? Не исключено также, что они знали друг друга раньше, не исключено ведь и что Борис Маркерт сам был связан со службой безопасности РСХА еще в довоенные годы. Мы ведь не искали еще в этом направлении… И совершенно напрасно! Профессор может оказаться одним из консов — агентов, предназначенных для длительной консервации на территории потенциального противника, которых старалась забросить в нашу страну гитлеровская разведка задолго до начала войны. Вероятно, в военные годы Маркерт не получал заданий. Штурмбанфюрер Вилкманис вышел на него, когда создал банду верных братьев в Прибалтике. А может быть, Маркерт работал на германскую секретную службу уже тогда, находясь в эвакуации, только наша контрразведка его не сумела зацепить. Всякое возможно… И мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Дело приобретает гораздо более широкий диапазон, нежели предполагалось…

— Итак, мы слушаем вас, Рудольф Оттович, — сказал Леденев. — По порядку, значит, припоминая все, даже самые незначительные, на первый взгляд, подробности.

Когда Андерсон закончил свой рассказ, Юрий Алексеевич отхлебнул из чашки, чай принесла жена Андерсона во время рассказа Рудольфа Оттовича, и спросил: