Трепет Звёзд (СИ) - Страница 22

Что касается работы, её им найти не составило труда. Кевин, к примеру, устроился ночным сторожем в единственный книжный магазин, расположенный в этой мало обжитой местности. Магазин этот построили совсем недавно, и Эверитт достаточно быстро нашёл своё профессиональное назначение.

Несмотря на маленькую заработную плату, эта работа пришлась Кевину по душе, так как ночью в магазин не приходили люди, и он мог спокойно сидеть среди стеллажей, уставленных книгами, и размышлять в непоколебимой тишине.

Марк, Лия и Артур, выбравшие для себя подобного рода деятельность, также не жаловались, по причине того, что их такая жизнь устраивала, и им, как и Эверитту, надоел вечно шумный город, наполненный нескончаемой суетой, мешавшей сосредоточиться и собраться со своими глубокими мыслями.

***

Но в один день Лия узнала прискорбную новость — в результате сердечного приступа, наступившего совершено внезапно, у неё погиб отец.

Девушка была жутко подавлена этим известием и, несмотря на её обычное разумное отношение к жизни и сложностям, поняла, что не сможет справиться самостоятельно. Несколько дней по её виду даже можно было смело сказать, что она не хотела жить, хотя и не совершала никаких попыток самоубийства.

***

Этим холодным осенним вечером Лия, нуждавшаяся в моральной поддержке, пришла в дом к Кевину, чтобы немного с ним поговорить. Девушка помнила, как он обратился к ней почти год тому назад, когда не на шутку испугался, встретившись во сне со своим покойным братом, погибшим от его же рук.

Кевин Эверитт открыл дверь, впустив дорогую гостью в свою обитель. Её блестящие глаза померкли, а миловидные черты лица, по-прежнему походившее на изящный лик ангела, исказились в гримасе непоколебимой печали и всепоглощающего горя. И несмотря на то, что девушка уже выглядела немного лучше, чем в день, когда она узнала страшную новость, в таком виде ей не стоило выходить в мир.

— Кевин, — печальным полушепотом произнесла она, закрывая скрипящую дверь под протяжный аккомпанемент метели, — мне очень нужно поговорить с тобой. Помоги мне, пожалуйста, если тебе это не составит труда.

— И в чем же тебе так отчаянно нужна моя помощь? — несколько равнодушно поинтересовался Кевин, никоим образом не сочувствовавший своей подруге.

Ему не было никакого дела до того, что случилось в семье Лии. Она была жива, не стремилась к самоубийству и не планировала покидать просторы деревни — и это было самое важное. А печаль — лишь эмоция, кратковременная и быстротечная, словно волна, накатывающая на золотистое морское побережье.

— Просто скажи, что всё это пройдёт. Я сама понимаю, конечно, но лишь разумом. Душа же моя твердит иначе, — опустив голову, ответила Лия, казалось, готовая упасть перед Кевином на колени, разразившись рыданиями.

— Наивность — ни есть черта, мне присущая. Наш мир слишком изменчив, а значит, не следует полагать, что беда, неожиданно проникшая в твою личную обитель, уйдёт, не оставив после себя никаких следов. Более того, она может остаться в чертогах твоих владений навсегда, — хладнокровно возразил Кевин, даже не дрогнув.

— Зачем ты так говоришь?.. — прошептала Лия, словно маленькая девочка, которой сказали, что чудес не существует.

Конечно, девушка понимала, что Кевин прав, но, находясь в подавленном состоянии, она хотела хоть немного верить, что однажды всё вернётся на свои места. Она отчаянно нуждалась в лучике надежды, который друг мог, но не собирался ей дарить.

— Разве причина, по которой из моих уст изливается подобная речь, непонятна? Я же сказал, что наивность — ни есть черта, какую можно отнести к моему нутру. Я не отрицаю, что всё может стать лучше, но в то же время не рекомендую на это надеяться, ибо все на свете всегда имеет плачевный конец.

— Я, наверное, слишком глупа, прости… Сейчас я очень глупа и веду себя нелепо, не обращай внимания. Ещё раз прости, что нарушила твой покой, — глухо проговорила девушка, одарив друга виноватым взглядом.

Сейчас Лия совершенно не походила на себя, достаточно гордую, порой прибегающую к иронии и способную повлиять на любого человека даже словами. Она была такой беззащитной, словно овечка, щиплющая траву среди блаженных изумрудных лугов. И это несколько раздражало Кевина Эверитта, не желавшего видеть такую Лию.

Без труда поняв нежелание Кевина беседовать, Лия мелкими шажками приблизилась к двери и, кинув другу невнятное прощание, в скором времени растворилась в бархатистом ночном мраке, украшенном витиеватыми снежными мириадами.

Кевину Эверитту же было абсолютно все равно. Без всяких эмоций проводив подругу, он направился в свою комнату, где, достав ручку и бумагу, начал с воодушевлением строчить стихи, посвящённые живописным горным просторам.

Душу юноши вновь сковала корка льда, растопить которую, кажется, не был способен никто, кроме него самого. Но он этого делать не собирался. Кевина всё устраивало, а значит, никакие изменения в собственной внутренней организации не входили в его грандиозные планы.

По комнате, озарённый лишь маленькой свечкой — такое освещение больше вдохновляло хозяина, — бегали шустрые блики, играя на немногочисленной мебели, а молодой поэт, одолеваемый неописуемой гордостью за собственную персону, с огромным увлечением испещрял девственно чистую бумагу пафосными стихами, описывавшими его терзания или восхвалявшими окружающие красоты. А где-то в жутких страданиях изнывала одинокая девушка, потерявшая самого близкого для себя человека и так и не подучившая желаемой поддержки от друга, чьи слова считала для себя самыми важными, в связи с его тонкой душой…

========== Глава 16. Зубы змеи ==========

Три года тянулись как-то слишком долго, и друзьям, не стремившимся покидать чудесные горные просторы, казалось, что время словно затормозило свой ход. Это было всего лишь иллюзией, но у некоторых, например, у Артура, подобные мысли вызывали уныние.

Однако компании, состоявшей из творческих личностей, их образ жизни определённо нравился, и потому никто из друзей даже не думал о том, чтобы вернуться в город, снова став прежними людьми, жаждавшими открыть для себя новые грани бурного существования.

Друзья часто устраивали совместные встречи, на которых делились своим творчеством и различными идеями. Обычно такие мероприятия выдавались очень душевными, так как все, за исключением Кевина, относились к ним с трепетом, а также желали обменяться друг с другом приятным теплом.

Эверитт периодически создавал очередные плоды своего стихотворного творчества, которыми, как и в предыдущие годы, делился не слишком часто. Сочинять проникновенные рифмованные строки он безмерно любил, однако считал, что, продемонстрировав их другим, предаст какую-то частичку самого себя, ради которой это все и делалось.

В душе юноши все было по-прежнему спокойно. Его отношение к миру не менялось, но и бурных эмоциональных всплесков он не испытывал. Им овладевало холодное равнодушие, не позволявшее ему дарить тепло друзьям, уже свыкшимся с его холодной натурной.

***

Осенняя пора подходила к концу, и в горах, климат в которых не отличался мягкостью, с каждым днём все сильнее холодало. На острых горных пиках посверкивали густые снежные шапки, а тучи, клубившиеся на чёрное небосводе, становились всё более зловещими, словно предвещая вместе с приходом зимы многочисленные беды.

Но Лия, Кевин, Артур и Марк, влюбившиеся в эти живописные места, не планировали что-то менять. Воодушевляясь великолепными видели, они устраивали творческие встречи, на которых делились своими впечатлениями, обсуждали философские вопросы и многие проблемы, какие волновали только их скромную компанию.

Этот ноябрьский денёк не стал исключением. Как это происходило чаще всего, компания собралась в доме Лии, безмерно любившей гостей. Несмотря на то, что деревенский дом девушки не отличался роскошью, она с огромным удовольствием принимала в нем своих друзей и обычно тщательно готовилась к их приходу. Так это и случилось в этот раз.