Трепет света (ЛП) - Страница 83

Я напряглась в его руках, потому что страх снова вернулся, заставляя вопить каждую клеточку моего существа. Я хотела, чтобы он перестал трогать меня. Сквозь бьющийся в горле пульс, сдавленным от страха голосом я сказала:

— Хватит, пожалуйста, не трогай меня.

— Мередит, ты же не хочешь, чтобы я останавливался.

Мое имя из его уст снова успокоило страх, но, по его словам, я не хотела, чтобы он перестал касаться меня. Я знала свой собственный разум, мне не хотелось, чтобы он когда-либо снова до меня дотронулся.

Я вспомнила, как пришла в себя, и он был на мне. Помнила его на себе обнаженного и ненавидела его.

— Ты так сильно и так часто обижал меня, Таранис. Твои чары не работают, потому что я все еще помню, как сильно ненавижу тебя, помню, что ты со мной сотворил.

Его вес вдруг стал ощутимее, он так сильно вжимал меня в ковер, что я ощущала камни под ним. От нахлынувшего страха похолодела кожа.

— Ты ничего не прощаешь, Мередит, и помнишь только плохое?

— А какие хорошие воспоминания у меня должны быть о тебе, дядя Таранис?

— Мередит, Мередит, услышь меня, почувствуй меня и пойми, что я люблю тебя.

Даже когда он вжимал меня в пол всем своим весом, а от страха я снова начала задыхаться, это неестественное спокойствие снова стало одолевать меня. Это была магия, это не было реальным!

— Так ты соблазнял их всех, Таранис, уловками и ложью? Так ты не великий любовник, а просто великий лжец?

Он стянул мои руки вокруг моей талии, пока мне не показалось, что он вот-вот сломает их, а затем протолкнул колено между моих бедер, и остался лишь страх. От ужаса я не могла думать, пока он устраивался между моими ногами.

— Хватит!

Он близко склонился лицом ко мне, голос от гнева звучал неприятно.

— Отродье Теней уже мертв. Его слуа больше не охотятся и не защищают тебя, Мередит. Твой Мрак и фальшивый Повелитель Бурь скоро будут мертвы, а остальных твоих так называемых женихов я не боюсь.

Я поняла, что он говорил о Дойле, но не сразу осознала, что третьей смертью будет гибель Мистраля. Мне вдруг стало не так страшно, потому что ярость отбросила страх.

— Это ты убил Шолто. Ты приказал это сделать.

— Он привел свою дикую охоту в самое сердце моего ситхена. Я просто не мог допустить, чтобы это повторилось, Мередит.

— Хватит повторять мое имя! — закричала я, держась за свой гнев, потому что даже сейчас, когда он назвал мое имя, я ощутила навязчивое желание сдаться ему, поверить ему. Но он прижал меня к полу, придавив своим весом, и благодаря этому я не поверила в его любовь ко мне.

— Всего лишь поцелуй, Мередит, и ты насладишься остальным, это я тебе обещаю.

Я не поворачивалась к нему лицом.

— Просто поцелуй или поцелуй по доброй воле, дядя?

— Не называй меня так.

— Ты мой дядя. Брат моего деда. И ты этого никак не изменишь.

— Я никогда не вел себя с тобой как дядя, Мередит.

— Нет, ты пытался забить меня насмерть, когда я была ребенком, и ты едва не избил меня до смерти меньше года назад, а когда я потеряла сознание, ты меня изнасиловал. Хороший дядюшка так себя не ведет, я полагаю.

Таранис все еще прижимал меня к полу весом своего тела и сжимал в своей большой ладони оба моих запястья прямо подо мной. Он освободил одну свою руку, и это ничего хорошего не сулило. Я дернулась, чтобы высвободить запястья, которые он пытался сдержать одной рукой, и почувствовала, как соскальзывают его пальцы. Свободной рукой он сгреб в кулак мои волосы и потянул голову назад.

Пытаясь опустить лицо, я заговорила сквозь стиснутые зубы:

— Украденным поцелуем ты мою любовь не получишь даже своей магией. Ты сам сказал, он должен быть по желанию.

— Я мог сделать это для тебя более приятным, Мередит. Я собирался, но с тобой всегда так сложно!

— Да, со мной сложно, дядя, тебе не победить меня.

Он до боли потянул меня за волосы и прорычал в ярости мне на ухо:

— Я возьму тебя, Мередит. Ты можешь наслаждаться процессом, а можешь бороться со мной, и тогда я получу свое удовольствие, наплевав на твое.

— Хочешь сказать, что я могу либо наслаждаться своим изнасилованием, либо нет?

Его хватка на моих волосах слегка ослабла, и он даже как-то напрягся, как будто услышав мои слова, сказанные вот так прямо, даже он не увидел в этом смысла.

— Я не могу покинуть этот сон сейчас, Мередит, — его голос звучал спокойнее. — Не могу освободить нас обоих от этого видения и отозвать ассасинов, собирающихся убить Дойла и Мистраля, если ты хотя бы не поцелуешь меня здесь и сейчас.

— Я верю, что Дойл убьет любого, кого бы ты ни подослал к нему. И ты, должно быть, очень боишься Мистраля, раз нападаешь на него, зная, на что он способен. Их обоих не так-то просто убить.

— Шолто тоже не легко было убить, Мередит, и все же это случилось. Подумай над этим, пока минуты тикают. Подумай и реши, хочешь ли ты, чтобы твой Мрак и твой Шторм остались живы, но расстались с тобой, или же чтобы они погибли, оставив тебя навеки.

Меня снова затопил страх и свежие воспоминания о том, как я обнимала тело Шолто на пляже. Не думаю, что смогу пережить, если увижу Дойла мертвым. Я призналась себе в том, что не стала бы так же сильно горевать по Мистралю, но вспомнила, как на поле боя мне показалось, будто мой брат Кел убил Дойла. Если я оставлю их, тогда у Дойла все еще будет Холод, они не будут одиноки, зато буду я. Меня ждет нечто худшее, чем одиночество.

— Один поцелуй, Мередит, один поцелуй по доброй воле, в обмен на жизни двоих твоих любовников. Разве я слишком многого прошу?

— Нет, не многого, если это будет лишь один поцелуй. Но если я поцелую тебя, дорогой дядюшка, что случится потом?

— Я поцелую тебя в ответ, конечно же.

— Я не глупа, дядя. Если я поцелую тебя по доброй воле, что сотворят чары?

— Тебе больше не будет страшно, ты будешь чувствовать себя в безопасности и будешь счастлива в моих объятьях.

— Но, чтобы это сработало, тебе нужно добиться от меня поцелуя, — я рассмеялась, не сдержавшись. — Тебе нужно «поцеловать девушку».

— Да, полагаю, мне нужно поцеловать девушку.

— Нет, дядюшка, я процитировала фильм, который ты никогда не видел.

— Я не понимаю, что ты несешь, Мередит. Ассасины уже на месте, и я тебе обещаю, они не промахнуться, как и этим утром с твоим Повелителем Теней.

— Ты же даже не знаешь о существовании мультфильма «Русалочка», верно?

— Я читал историю Ганса Христиана Андерсена, если ты об этом.

— Да, я об этом. Я и забыла, что Благой двор развлекается, читая сказки и смеясь над тем, как люди ошибаются.

— Обидно будет, если ты поцелуешь меня слишком поздно, чтобы спасти их, Мередит. Мое предложение по их безопасности действует лишь некоторое время, а затем ассасины выполнят свою работу, и станет слишком поздно.

— Люди сняли мультфильм по этой истории. Они сняли мультфильм «Русалочка», и в нем есть песня, которая называется «Поцелуй девушку».

— Какое это имеет значение, Мередит? Чего ты тянешь? Хочешь, чтобы они погибли?

— Ты не понимаешь. Убив Шолто, ты привел их всех в состояние боевой готовности. Я доверю своим мужчинам, людским охранникам и людской полиции сразиться.

— Они не смогут сразиться, Мередит, не больше, чем мог Шолто.

— Что насчет моих детей? Что случится с ними, если я позволю тебе зачаровать себя?

Он еще сильнее придавил меня своим телом, одно его колено было между моих ног.

— Это наши дети, Мередит. Они вместе с тобой будут при Благом дворе. Они станут принцессами и принцем там, рядом с нами.

— Ты никогда не отведешь их на диснеевский мультик, не прочитаешь сказку, не выказывая своего презрения к ее автору. Ты не будешь любить их.

— Я буду любить их так же, как люблю тебя, Мередит.

— Ты меня не любишь! — прокричала я, и эхо моего собственного голоса ударило по ушам.

— Я люблю тебя, Мередит.

— Поклянись в этом, поклянись, что по-настоящему любишь меня, поклянись Тьмой, Что Поглощает Мир. Принеси эту клятву, дядюшка, и я смогу подарить тебе твой поцелуй по доброй воле.