Трёхольт II (СИ) - Страница 50
Думал ли он о том, что кто-то может пойти за ним в тот момент? Скорее всего нет. Предчувствие в сердце напрочь отбило осторожность. И слова Мораны о том, что надо быть начеку всегда, вылетели из головы.
Конгор знал, что стоит идти через небольшой кряжский город – Бейтаар. Только вот он одного не предполагал, что до этого городка у Гуйтаны выстроен рубеж, который четко зрит предателей. Во главе этого рубежа стоял брат Вайлгора Тангрева – Сай, который хоть и ни был так известен как его братец, но под меч его лучше не попадать.
- Не так быстро, сосунок!
Конгор обернулся. Перед ним в меховом сюртуке, стоял невысокий, жилистый борх, держа в обоих руках по кривой сабле.
Конгор судорожно схватился за свой короткий меч, отступая назад к реке Сааг, которая в это время уже была сплошь покрыта синеватым льдом. Нужно было перейти реку и попасть в лес, до которого совсем ничего казалось, а на самом деле – много зири.
- Куда это ты собрался? Расскажешь или мне придется тебя без разговоров убить?
- Я просто гуляю, – ответил Конгор, но голос его предательски дрожал. – Хотел посмотреть город за рекой Сааг. Всего лишь.
- Тогда показывай пропуск «на вольную» от Вайлгора Тангрева и можешь идти на все четыре стороны!
Ах, если бы Конгор был настоящим воином, он бы озаботился о том, чтобы достать пропуск загодя и приберечь его на этот самый случай. Но юный кнесс был еще слишком молод чтобы таким образом просчитывать возможные ходы.
Первый выпад был для Конгора настолько неожиданным, что юнец не устоял на ногах и завалился на пятую точку, неуверенно размахивая мечом, от которого бравый Сай увернулся играючи. И тут же поддел своим вострым клинком Конгора под ребрами.
Было больно, но больше всего – обидно. Конгор не умел сражаться, он раскрывался и получал раны. Сколько он так еще протянет? Не было нужды уходить от шатра без Мораны, нужно было советоваться с ней. Что теперь будет, если стражник его убьет? Самси придет конец…
Он неловко выставил руку с мечом перед собой, в надежде защититься от мощных ударов Сая, но его короткий меч просто развалился надвое перед ним. Конгор поднял отчаянный взгляд на стражника, который уже был готов проткнуть насквозь будущего кнесса, как вдруг из его груди неожиданно брызнула кровь, заливая все вокруг большим кровавым морем. Сай даже не успел ничего произнести, как его проткнули насквозь. А когда он как подкошенный свалился набок, Конгор увидел молодого высокого мужчину в кожаных доспехах, с вороным клинком, с которого капала кровь. Первая мысль, которая пришла в голову юному кнессу, сейчас и он распрощается с жизнью, быстро и неотвратимо.
Но мужчина вложил меч в ножны и протянул ему руку в шрамах.
- Что, не признал? – спросил он, улыбаясь. – Пустяки, меня тепереча трудно признать. Пойдем, я залатаю.
- Что ты будешь с ним делать? – шептал Фогг, протягивая Анэке почти такой же меч, какой висел у нее на поясе. – Убьешь им твою воздыхательницу?
Колкая фраза была расценена Анэкой, как то, что Фогг просек отношение Захарии к Анэке и считал, что она тоже дюже навязчивая.
- Может мне и не придется, – размышляла иллинка, осматривая ладно выкованный меч. – Зато узнаю кое-что.
Фогг качнул отросшей шевелюрой и наклонился ближе к Анго.
- Слушай, я конечно понимаю, что ты хочешь отвлечься, но может есть другой способ вывести Захарию на чистую воду, а?
Анэка повернула голову, чтобы заглянуть в серьезные глаза Фогга. Да этот малый не промах! Она и подумать не могла, что вепский орлан настолько ее читает хорошо. Многое же видать можно прочесть по ней.
- Другого способа нет, – парировала Анго. – Ей нужна я, она меня получит. А я получу информацию о том, зачем ей нужен мой меч. Посоветуешь брагу покрепче, м?
В небольшом круглом и просторном шатре горел приглушенный свет ламбады. Шатер Гуйтаны отличался объемом, но внутри было скорее душно, чем тепло. В центре помещения была поставлена круглая чугуйка, которая жарила как в бане. Но самое интересное для Мораны было то, что шатер был наполнен ароматом мяты и багульника. Двух любимых трав Гуйтаны Оксенбо. Но как же Моране не хотелось сегодня приходить сюда, она словно чуяла, что встреча эта не принесет добра.
- О, – вынырнула из-за завесы медвежьей шкуры Гуйтана. – Ты все же решила почтить меня своим присутствием. Добро! Присаживайся.
Морана по традиции сняла с пояса свой меч и поставила его подле ладного деревянного стола, на котором стоял кувшин с вином, два глиняных стакана, миска с соленым хлебом и несколько льняных полотенец. А чуть поодаль, сложенная втрое под рогожей лежала карта. За карту взгляд зацепился боле, чем за ласковый взгляд Гуйтаны, который внимательно следил за вепской.
Присев на ладный крепкий табурет, Морана поняла, как же она замерзла, пока разыскивала по стану Конгора. Она переживала, что мальчишка может сделать глупость, но сейчас все мысли нужно было направить на то, чтобы все вызнать, для благо всех. Хотя на всеобщее благо Мораны точно не хватит.
- Что тебе надобно от меня? – исспросила Морана, немного погодя.
Она осматривала Гуйтану, сидящую на табурете со спинкой напротив нее. Сейчас Гуйтана казалась ей другим человеком, шире в бедрах, но это из-за беременности. Черты лица потеряли свою нежность и доброту, а глаза светились совершенно не тем блеском, на который были рассчитаны. Морану мучал вопрос, что же произошло с ее душой, если она могла впустить в нее кого-то… Кого-то постороннего. А может быть, это все же просто кажется. Способ переложить дела и поступки на кого-то другого, более сильного, властного, жестокого.
- Ты мой воин, – тихо ответила Гуйтана. – Но я хотела бы большего, ты знаешь.
- Нет.
Моране показалось, что Гуйтана напряглась и на ее лице отразился гнев и раздражение.
- Ты не в праве отказать мне, своей предводительнице. Ты мой воин…
- Но не твой раб, – парировала Морана. – У меня своя воля. Я перешла на твою сторону, потому что меня заставили обстоятельства моего народа, но быть твоей любовницей я не желаю.
Гуйтана резко придвинулась к ней, схватил за запястье.
- Зато желаю я!
И снова ее черты словно бы не принадлежали ей. Руки Гуйтаны никогда не обладали такой силой, цепкостью, как сейчас. В этих пальцах пряталось нечто большее, то, что Моране было не по нраву.
- Ты подчинишься мне, или я буду думать, что ты пытаешься меня обмануть. Ты и твой сосунок-провидец. Решать тебе!
Морана и сама хорошо понимала, что данный расклад не в ее пользу. Сейчас отказ может иметь жестокие последствия. Гооси уже нет в живых, и, если она будет играть в недотрогу, он будет не последним.
Сейчас сила Мораны была в ее слабости, она понимала, что как бы не хотелось ей подчиниться другому человеку, она подчиниться определенному обстоятельствами. Поэтому сопротивление внутреннее и внешнее Мораны сошло на нет, когда она порывисто наклонилась к губам Гуйтаны и поцеловала их.
Бутылка крепкой браги покоилась на столе, так же где и ломоть белого хлеба и вяленого мяча с душистой зеленью. Анэка сидела на табурете, расставив ноги и смотрела на свечу, клинок, который едва подергивался от ее дыхания.
Что будет после этой ночи? Что может быть? Она шумно выдохнула и достала из кармана жилетки пузырек с белым порошком, который всучила ей Циана. Порошок назывался «яволь истину», как говаривала сама лекарь, он быстро развязывал языки даже тем, кто не очень хотел говорить.
Повертев его в руках, она откупорила пробку и сыпанула содержимого в одну чарку, которая назначалась для ее гостьи. Мельком подумалось, что она может так и ничего не узнать. Вдруг Захария просто хочет провести с ней ночь? Вдруг это просто желание скоротать и хорошо провести время?! Но что-то подсказывало Анэке, что не только.
В дверь постучали неожиданно и Анэка едва не выронила пузырек с остатками порошка из рук, но тут же сосредоточилась и спрятала его в суму за койкой. Если Захария найдет этот порошок, но это будет уже утром. А на утро она вряд ли вообще вспомнит, что было ночью. Дадут Боги и Анэка это сможет забыть.