Трехглавый орел - Страница 99

Изменить размер шрифта:
Хей, царь Питер государь.
Хей, Руси Заморской царь.
Негры будут без цепей.
бог врагов его убей.

Дальше шел чуть ли не поименный список врагов, выпеваемый с таким неподражаемым энтузиазмом, что казалось, Господь должен был бы поразить молниями всех упомянутых в нем негодяев хотя бы для того, чтобы заставить этот черный батальон наконец заткнуться.

От миссис Эвандерс мы узнали, что лишенный обоза деморализованный Корнуоллис на следующий день после нашего ухода пробовал было пуститься вдогон, но на берегу Потомака столкнулся с не менее деморализованными остатками армии Гейтса, сгоняемыми в стадо безутешным командующим. Между враждующими сторонами произошла стычка, едва ли заслуживающая даже упоминания в истории военного искусства, но моментально преподнесенная местными газетами как решительная победа американского оружия. Сделав для порядка несколько залпов, Корнуоллис отступил и устремился на северо-восток к Нью-Йорку, где ждал его генерал Гоу.

– Ваше величество. – Ржевский, белый как Северный полюс после снегопада, устремил на Пугачева умоляющий взгляд. – Христом богом молю, не выдавайте! Пошлите меня, скажем, навстречу Салавату Юлаеву. Хотите, с бригадой, хотите, самого. Я ж змеей проползу, птицей пролечу, где хошь пройду, только не выдавайте!

– Да в чем дело-то, братец? – недоуменно уставился на бригадира Пугачев, явно не ожидавший столь бурной реакции на сообщение о приезде недавней возлюбленной нашего гусара. – Али плоха бабенка?

Ржевский преобразился и подкрутил усы.

– Плохи бабенки те, что не с нами, – выпалил он заученно.

– Так в чем же дело? – еще более удивился «император».

– Да видите ли, ваше величество, – обреченно вздохнул Ржевский, – как вы меня послали к Мерилин урожай табака выцыганивать, так она мне условие и поставила: женись, говорит, все здесь твое будет.

– Ну а ты?

– Я ей ответил: «Сударыня, военная дорога полна тревог и опасностей. Быть может, завтра вражеская пуля пронзит мою грудь и я паду, обливая своей горючей кровью, на обоженный солнцем камень Аппалачей. Быть может, я останусь без руки, без ноги, без глаз – такова судьба солдата. Но я не хочу, чтобы золотые дни цветения вашей молодости были погублены рядом с бессильным инвалидом. Вокруг война, сударыня, а потому я не могу вам дать того слова, которого вы желаете и которое рвется из моего сердца. Но я обещаю вам, что если когда-нибудь я женюсь, то избранницей моей души будете именно вы».

– Ну?

– Она согласилась. Да только кто ж знал, что этой бедовой бабенке взбредет в голову тащиться за мной на войну!

– Так что ты гужуешься, женись, и дело с концом. Цыкнешь: сиди у печки, пироги пеки…

– Какие пироги, государь! Она два года командовала полком через своего мужа. А я, – Ржевский, казалось, был готов разрыдаться, – я еще слишком юн, чтобы связывать себя такими узами.

– Ну ладно, – махнул рукой Емельян Иванович, хитро поглаживая бороду, – твоя взяла. Погуляй еще, сокол ясный. Закревский! Отпиши Салавату, что мы его тут ждем. А ты бери свою бригаду, индейцев из местных, да поутру ступай к тем озерам, из-за которых подмога к нам идет. Я уж как-нибудь за тебя отбрешусь. Да только ж ты смотри, боле не балуй, табак уже армии без надобности.

– Ну, так может, еще курительные трубки пригодятся, – произнес, преображаясь, Ржевский, смеривая пристальным взглядом фигуру молоденькой индианки, несущей воду. – Эта, кстати, из местных?

Утром Вашингтон предпринял вылазку, пытаясь отбить у Пугачева высоты, контролирующие русло реки Йокогейни. Вряд ли эта вялая попытка была сделана по желанию самого командующего, вероятнее всего, он был вынужден пойти на нее под давлением обезумевших от страха политиканов, со дня на день ожидавших окончания своей карьеры. Континенталы начали отступать после первых же пристрелочных залпов орловских батарей, и, на мой взгляд, подобный маневр только подтверждал военный талант осажденного полководца. Но в тот момент, когда горнист американцев начал трубить отступление, в штаб прискакал адъютант графа Ивана Орлова, командовавшего внешней оборонительной линией, с сообщением, что в нашу сторону движется генерал Гейтс.

– Ванька что там, с ума сбрендил?! – возмутился старший из братьев, грозно сдвигая брови. – Откуда здесь Гейтсу взяться?

– Не могу знать, ваше сиятельство! – выпалил адъютант. – Да только его передовая часть уже в виду наших позиций пребывает.

– Так и что с того? – Командовавший армией Алексей Орлов возмущенно стукнул кулаком об стол. – Ванька для чего там сидит, орехи щелкать? Пусть возьмет кавалерию, скажем, бригаду Доманского, проведет разведку боем…

Не успел Алексей Орлов изложить свой замысел, как в штаб примчался очередной адъютант с новым сообщением.

– Ваше сиятельство, – закричал он с порога, – генерал Гейтс со своим штабом выбросил белый флаг.

– Ничего не понимаю. Сдаются, что ли?

– Так точно! Генерал Гейтс просил проводить его к государю. Он желает сдать ему свою шпагу.

– Хм… Вот ведь как оно бывает. Ладно, – Алексей Орлов-Чесменский удивленно скривил губы и поманил первого из примчавшихся адъютантов, – скачи обратно, передай брату, чтоб привез генерала в штаб. Государь сейчас на позициях, ну да я за ним пошлю.

Приблизительно через час все участники высокого ритуала сдачи были уже в штабе. Генерал Уильям Горацио Гейтс, человек лет сорока пяти, с лицом гордым и резким, хотя и несколько мрачноватым, стоял посреди штаба, держась подчеркнуто прямо, отчего казался выше на пару дюймов, чем был на самом деле. Несколько его ближайших офицеров вытянулись в струнку за спиной своего генерала, всем видом демонстрируя готовность повиноваться любому слову военачальника.

Пугачев, только-только вернувшийся с позиций, облаченный в казачий мундир, сейчас более походил на простого хорунжего, чем на «государя». Но, невзирая на слой пыли, на усталость после которой уже бессонной ночи, было в нем теперь нечто, придававшее вчерашнему беглому донскому казаку вид царственный, и не просто царственный, а царственный по праву.

– Ваше величество, – негромко начал Гейтс, и я стал переводить его речь, стараясь не упустить ни единого слова, – я уже без малого тридцать лет на военной службе. За это время мне довелось познать и радость побед, и горесть поражений. Я знаю, что военная Фортуна переменчива, и научился стойко принимать удары судьбы. – Голос генерала прерывался так, будто каждое слово давалось ему с трудом. – К таким ударам я отношу и злосчастное золото, найденное моими солдатами в Потомаке. И хотя дезертирство армии покрыло меня несмываемым позором, я бы стойко выдержал этот удар и продолжил сражаться за независимость своей страны, пусть даже простым солдатом. Но после этого… – Гейтс извлек из-под мундира и протянул императору знакомую мне уже табличку, одну из установленных на берегу «золотоносной» реки по приказу Григория Орлова. – Ваше благородство сродни тому, что демонстрировали в древности славные рыцари Круглого стола.

– Вальдар, – прошептал мне одними губами Пугачев, – потом мне поведаешь, кто такие.

– Я не могу больше сражаться против вас, ваше величество, – завершил свою речь генерал Гейтс. – Это будет против моей чести. – Он вытащил шпагу из ножен и протянул ее Пугачеву. Офицеры его штаба поспешили последовать примеру своего начальника и передали оружие генералам армии Руси Заморской. – Располагайте нами, – с гордым видом произнес Гейтс. – Лишь об одном прошу: я готов сражаться под вашими знаменами против кого угодно, только не против своего Конгресса. – Он щелкнул каблуками и склонил голову, как бы выражая тем самым полную покорность дальнейшим распоряжениям победоносного императора.

– Справная шпага, Вальдар. Глянь-ка, и вправду справная. – Пугачев склонился ко мне, демонстрируя клинок, переданный ему американским генералом. – К такой доброй шпаге и хозяин нужен толковый. Как считаешь, братец?

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com