Трехглавый орел - Страница 18

Когда утро начинается с доброго отеческого пинка, день обещает быть особенно мудреным.

– Вставайте, Вальдар, каникулы закончились. Работы непочатый край.

Я продрал глаза и, не поймав взглядом домашнего электронного циферблата, утвердился в мысли, что трудовые будни продолжаются.

– Вставай, вставай! – поторопил меня лорд Баренс. – Нечего здесь вылеживаться. Ночью спать надо.

Я был полностью согласен с дядей, с одной лишь поправкой: утро – время после сна, вечер – время перед сном. А те часы, которые лорд Джордж именовал «ночью», у меня отчего-то мало ассоциировались со сном, особенно в условиях белых ночей.

– Кофе… – жалобно простонал я.

– Еще не намололи, – ободрил меня мой нежный родственничек. – Ничего, в городе попьешь. Так, сейчас ты берешь свой лейтенантский патент и движешься в адмиралтейство. Напиши прошение на высочайшее имя о включении тебя в списки офицеров флота ее величества. Да, и вот еще что, запомни, тебе ровно ни о чем не говорит имя Филиппа Стефенса.

– Оно мне действительно ни о чем не говорит, – признался я.

– А зря. Это секретарь первого лорда адмиралтейства, в полку которого ты имеешь честь состоять, и руководитель военно-морской разведки Англии. Можешь не сомневаться, если Екатерина поручила Безбородко узнать о тебе побольше, то вопрос о причастности твоей к людям Стефенса непременно встанет.

– Понятно. Стефенс – секретарь первого лорда адмиралтейства, но я, увы, не могу вспомнить его даже в лицо. А уж то, что он шеф морской разведки, для меня и подавно новость, – согласно пробурчал я.

– Вот так-то лучше. Дальше, когда ты освободишься в адмиралтействе, ты спустишься по Невской першпективе до Садовой улицы. Увидишь, там строится здание Гостиного Двора, повернешь направо, дойдешь до дома статского советника Стесселя. У него снимает этаж отставной драгунский полковник Нетишицкий. Зайдешь к нему, передашь пакет. Это письмо великого магистра масонских лож Англии герцога Бьюкема, упрекающего наших масонов за чересчур самостоятельную линию и отказ от повиновения первоначальным конструкторам ложи. Быть может, это хоть косвенно поможет им уйти из-под удара. На словах передай все то, что ты слышал вчера о масонах в кабинете Екатерины.

– Из кабинета, – поправил я.

– Какая разница, – досадливо поморщился лорд Баренс. – Главное, чтобы никто из ложи, которую представляет Нетишицкий, не участвовал в учредительном собрании, что созывают фон Рейхель, Елагин и, возможно, Калиостро.

– Понял.

– И еще одно, постарайся не забыть. Как я уже говорил, за тобой, вероятно, будут следить. Когда ты выйдешь из адмиралтейства, обязательно купи «Санкт-Петербургские ведомости». Они продаются как на русском, так и на французском. Там есть объявление, что отставной полковник Нетишицкий, квартирующий в доме статского советника Стесселя, предлагает господам офицерам прекрасных верховых и вьючных коней различных пород. Он известный конезаводчик, так что официальная версия твоего посещения: покупка пары лошадей. Когда все это исполнишь, возвращайся сюда, все уже будет готово к переезду. Надеюсь, ты помнишь, что на ближайшее время твой основной пост у ног прекрасной дамы?

– Дядя! – Я скривился и стал выглядеть еще более кисло, чем выглядел до того.

– Ладно, я умолкаю, но ты поспеши. Да приведи себя в порядок, вид у тебя преужасный.

Я поспешил. Я привел себя в порядок и побывал в адмиралтействе: написав, сдав, выслушав и вновь что-то написав. И все это время в моем мозгу крутилось: «На тридцатом году жизни, после тяжелого непродолжительного сна, не приходя в сознание, приступил к работе…»

– Покупайте газету «Санкт-Петербургские ведомости»! Выстрел в Царском Селе! Английский офицер спасает императрицу! – услышал я буквально у своего уха вопли бойкого мальчишки, размахивающего свежей газетой. «Господи, воистину газета – это черновой набросок истории. Интересно, что же я там такого совершил?» Обменяв грязно-зеленый медяк на лоскут не менее грязной бумаги, я с немалой радостью для себя узнал, что некий англичанин Вальтер Камодин, прибывший в свите английского посла, своей грудью защитил матушку императрицу от выстрела злоумышленника, родом турчанина. Оный сейчас изловлен и в Петропавловской крепости допрашивается. «Турок-то откуда взялся?» – вздохнул я, переворачивая «Нувель де Санкт-Петербург» в поисках нужного объявления. Оно было на месте, как и обещал мой дядюшка.

Общение с полковником Нетишицким не было ни бурным, ни долгим. Приняв пакет и выслушав в полном молчании ценные инструкции, он проводил меня до двери и заявил громко, вероятно, чтобы было слышно на лестнице:

– Лошади ваши, сударь, завтра к полудню готовы будут. Жду вас в Манеже, сами оцените.

После этого полковник сложил вместе три пальца правой руки и резко кинул их от левого плеча вниз. Я недоуменно посмотрел на этот жест и поднял руку, сжатую в кулак «Рот Фронт». Быть может, движение мое его удовлетворило, быть может, он счел меня посвященным другой системы, но, во всяком случае, без дальнейших пятикратных подпрыгиваний и похлопываний себя ладонями по ушам он выпустил меня из дому и запер дверь.

Признаться честно, на этом мой завод кончился. Я понял, что если в ближайшие десять минут не выпью чашечку кофе, никакая пинковая тяга не сдвинет меня с места. А потому, решив, что ближайшие десять минут вряд ли способны что-то изменить в ходе истории, я отправился вверх по Невскому, туда, где красовалась недвусмысленная вывеска: «Кофейный дом „Четыре фрегата“.

Держа в руках дымящуюся чашечку ароматного кофе, ощущая ее тепло, я чувствовал, как жизнь вновь возвращается ко мне. Зажмурив глаза от удовольствия, я медленно, глоток за глотком, впускал в себя живительную силу арабского кофе, сдобренного кардамоном. И весь мир со всеми его дворцовыми дрязгами и масонскими заговорами отступил куда-то в непроглядную даль, почти что сгинул.

Внезапный шум прервал мою медитацию. Шум полуразбойный, полусветский, будто банда французских головорезов захватила это уютное местечко.

– Отчего же это соискатель младшего офицерского чина не приветствует генерал-фельдцехмейстера российской армии?

Давешний шеф корпуса кавалергардов высился надо мной, гордо уперев руки в боки и полупрезрительно мерил меня взглядом.

– Расскажите-ка нам, господин Камодин, от каких таких турок вы спасали нашу императрицу?

– Турки? – переспросил я. – Полная ерунда. Что же касаемо приветствия, я все еще не состою в российской службе, а потому оставляю за собой право здороваться с людьми, мне лично известными. А впрочем, здравствуйте, если хотите.

– Что, вы меня не знаете?! – прогремел генерал, явно пропуская мимо ушей мои последние слова. – Я граф Орлов.

– Должно быть, очень лестный титул, – пожал плечами я. – Но я не отношусь ни к орлам, ни к страусам, ни к перепелкам, ни к какой другой пернатой живности. А потому прошу простить, мне недосуг с вами разговаривать.

– Что?! Вы меня вызываете?! – Кулаки фаворита грохнули об стол, заставляя блюдечко взмыть вверх.

– Отнюдь. – Я отхлебнул из недопитой чашки. – Вы же видите, мне не до того.

– Тогда я вас вызываю! – взревел Орлов.

– А это уж как вам будет угодно. Желаете прямо здесь и сейчас или же я могу допить свой кофе?

Думаю, мое хамское спокойствие вконец обескуражило любимца Екатерины.

– Вам выбирать, – рыкнул он, но уже на два тона ниже.

– Думаю, это дело секундантов. Впрочем, вот с секундантом у меня как раз… – Я не успел договорить.

– Если вам, сударь, будет угодно, я бы почел за честь для себя выступить вашим секундантом.

Человек, произнесший эти слова, был одет в гусарский мундир, и усы стрелками на тонком лице придавали ему вид дерзкой удали, особенно среди прочих присутствующих лиц, выбритых до синевы.

– Принимаю ваше предложение с благодарностью. – Я встал, склоняя голову. – Лейтенант Вальдар Камдил, лорд Камварон.