Травля лисы - Страница 5

— Мы знаем, полковник, что тебя пригласил Брюнет, — сказал Петрухин. — Потому и говорим с тобой уважительно. Иначе ты бы уже сейчас собрал манатки и покинул этот кабинет.

— А ты уверен? — спросил полковник.

— Нет, не уверен. Не могу исключить, что Брюнета более устроит компромисс и он решит не замечать твоих, полковник, шалостей.

— Это каких же шалостей?

— Истории с Фельцманом — раз. Лохотронщиков — два.

— Лохотронщиков я пресек и выставил с объекта.

— С лохотронщиков ты, Иван Иваныч, получал долю.

— Это, господин Петрухин, еще доказать надо, — произнес Комаров.

— Не надо, Иваныч… не надо. Мне Брюнет поверит на слово. А если и этого будет мало, мы с Леонидом Николаевичем проведем глубокую проверку твоей «работы» и, как ты сам понимаешь, что-нибудь обязательно найдем… Тогда — извини.

Комаров взял со стола и скомкал лист бумаги, который подал ему Леонид.

— Зачем вы ко мне явились? — спросил он.

— Помилуйте, — ответил Купцов. — Вы сами нас вызвали.

Бумажный комок пролетел через кабинет и упал в корзину для мусора.

— Чего вы хотите?

— Не мешайте нам работать, Иван Иваныч, — жестко сказал Купцов. — Пейте водку, получайте зарплату, но не лезьте в наши дела.

— Я… обдумаю… ваше… предложение, — медленно выговорил полковник. И добавил механически, по старой гувэдэшной привычке:

— Ответ вам сообщат.

Партнеры сидели в «фольксвагене» и смеялись. Почему, действительно, не порадоваться, когда одержана маленькая победа. Маленькая, но на самом деле важная… «Ответ вам сообщат».

Партнеры смеялись, вспоминая жалкие потуги полковника сохранить лицо… В переборку, отделяющую кабину от грузового отсека микроавтобуса, постучали.

— Едрен батон! — хлопнул себя по лбу Петрухин. — Я же про лохотронщиков совсем забыл.

Дмитрий выскочил из кабины, открыл боковую дверь грузового отсека, где сидели скованные наручниками бригадир и «задарочный». У «задарочного» на лбу налилась хорошая шишка. На Петрухина дыхнуло жаром — железная коробка без окон раскалилась на солнце. Оба лохотронщика сидели мокрые, как в сауне.

— Рекламная акция, — весело сказал Петрухин. — Дисконтные карты, дающие право на скидку… Вылезай, уроды!

Лохотронщики вылезли из «фолькса», Петрухин снял с них наручники.

— Если я еще раз встречу здесь вашу бригаду — пеняйте на себя. И крыше своей передайте… Кто крышует?

Оба «пленных» молчали. Петрухин вздохнул и сунул в нагрудной карманчик бригадиру листок бумаги.

— Здесь, — сказал он, — мой телефон. Ежели ваша крыша чего-то не поймет — пусть звонят.

Никто ему, разумеется, не позвонил.

Вот так мы с Ленчиком стали «инспекторами» и начали работу у олигарха Голубкова. Для меня, впрочем, он на всю жизнь останется Брюнетом — ловким фарцовщиком с Гшеры.

Работы в хозяйстве Брюнета было полно… Ее было полно — хоть домой не уходи! — но никакого морального удовлетворения она не приносила. Материальное — да, а вот моральное… Мы с Ленчиком пахали как пчелки, вживались в коллектив. Проводили стандартные кадровые проверки, исследовали объекты на предмет безопасности… Мы знакомились с людьми, налаживали контакты. По ходу дела выявили охранника-наркомана и пресекли хищение нескольких тонн цветного металла. Брюнет был определенно доволен. А я нет. Не хватало некой изюминки. Той, что органически присутствует в розыскной работе… Вроде все нормально, все «как у взрослых»… А изюминки нет. Нет изюминки — нет и куража. А без куража что за работа? Это не работа, а так… времяпрепровождение.

Я так Ленчику и сказал. Он меня выслушал внимательно и вроде даже с пониманием, но ничего не ответил. Вернее, буркнул чего-то, а чего буркнул — я не разобрал… Нет, все-таки Леонид Николаич меня частенько удивляет.

Вот так мы и начали работать. Мы даже составили план и даже утвердили его у полковника Комарова. Иван Иваныч был, по традиции, нетрезв и потому выпендриваться не стал — не читая наложил резолюцию: «Согласовано. Комаров». Потом предложил выпить по полтишку. Мы, не чинясь, выпили, потрепались с Иван Иванычем за жизнь… он в поддатом состоянии очень даже ничего оказался мужичок, с юморком.

Так что мир с «начальником» мы восстановили, «план» подписали и доложили его Брюнету. Собственно, какие ты планы ни составляй — реальную работу бумажки не заменят. Но два пункта нашего «секретного меморандума» требовали участия Брюнета.

— Что это? — спросил Брюнет.

— План. Составлен согласно указаниям товарища Комарова, — ответил я.

— Ты что, издеваешься? — спросил Брюнет.

— Нет, не издеваюсь. План. Товарищ Комаров одобрил.

— Ну вы, блин, даете! — хмыкнул Брюнет. — Он что, трезвый был?

— Нет, нормальный.

— Так мне-то этот план на кой хрен нужен?

— Да, в общем, он тебе и не нужен. Однако два пункта требуют твоего участия. Во-первых, склад на Руставели необходимо охранять кинологу с собакой… одному сторожу там не осилить. Во-вторых — закуток в заборе.

Брюнет мне тогда ответил, что относительно склада он согласен — одному сторожу там делать нечего. А вот закуток… Ну насчет закутка нужно объяснить: с обеих сторон к зданию офиса «Магистрали» примыкал забор. Серый, скучный бетонный забор со ржавой колючкой по верху. За забором — понятное дело — завод. Посмотришь на этот забор под дождем, когда по ржавой проволоке сбегают капли воды — жить не хочется… честно. А уж работать на заводе, который за этой проволокой… в общем, все ясно. Итак: стоит забор. А метрах в сорока от офиса в заборе есть П-образное углубление. Метра два на два. Зачем его сделали, кто и когда — непонятно, потому что кроме куста шиповника и большой кучи известного происхождения ничего там больше нет. Вот этот-то аппендикс мы с Ленькой и рекомендовали закрыть. Потому что теоретически он вполне пригоден для засады. Телекамера над входом в офис наш закуточек «не берет», а там, за кустом шиповника, запросто могут укрыться три-четыре человека.

— Ладно, — сказал Брюнет, — решим вопрос.

На этом мы про закуток и забыли. До того момента, пока он не пригодился…

Итак, мы стали работать у олигарха. Все шло вроде бы гладко… но изюминки не хватало.

Однажды в середине июня к Брюнету пришла посетительница. Петрухин встретил ее в коридоре, проводил долгим взглядом и, почесав затылок, сказал неопределенное: «Да-а…» Потом прошел вслед за женщиной в приемную. Но в приемной посетительницы уже не было. А была только секретарша Брюнета — Леночка.

— Леночка, — сказал Петрухин небрежно, — а что это за дама только что в приемную зашла? К Виктору?

— А что? — спросила Леночка с вызовом.

— Да так… я тут вроде как по безопасности. Мне все положено знать.

— Да, Дмитрий Борисыч, дама пришла к шефу. Что еще вы хотите знать?

— Да, в общем-то, ничего, — ответил Петрухин и вышел. Направился к себе.

В кабинете сидел Купцов и, как всегда, изучал какие-то бумажки. Вдумчиво и сосредоточенно.

— Слышь, трудоголик, — позвал Петрухин. — Я щас такую фемину видел. Ноги — беда!

— Кривые? — поинтересовался Купцов.

— Сам ты… кривой. Я же говорю — беда. Катастрофа. SOS… К Брюнету пошла, между прочим… ух, ноги!

Значит, говоришь кривые ноги?

— Тьфу ты! — огорченно сказал Петрухин и тоже попытался заняться делом. Ничего не получилось.

Помучившись минут двадцать, Дмитрий встал и направился к двери. Когда он потянулся к дверной ручке, дверь вдруг сама распахнулась. На пороге стояли Брюнет и… давешняя незнакомка. «На ловца и зверь бежит», — подумал Дмитрий.

— На ловца и зверь бежит, — сказал Брюнет. — Вот, Танечка, именно здесь, в этом невзрачном кабинете, и обитают два великих сыщика. Такие, знаешь, с виду простые… я бы даже сказал: недалекие, раздолбаистые, никчемные и где-то даже тупые, — говорил Брюнет. А незнакомка слушала его с улыбкой, но на самом деле она была весьма напряжена. И еще… она была красива. — Но такие они только с виду, Таня. Позвольте я вас познакомлю, господа. Вот, извольте любить и жаловать — моя давняя неразделенная и безнадежная любовь Татьяна Андреевна. А это, Танечка, самые лучшие сыщики Санкт-Петербурга…