Трав медвяных цветенье (СИ) - Страница 34

Петра они, и правда, вскоре отыскали. Он стоял в конском ряду и мечтательно обнимал за шею вороную кобылу.

– Какую кралю нашёл! – куражливо хохотнул Василь. В двух шагах от мужа позабытая Пётриха только руками всплеснула с укоризною. Засмеялся и Стах. «Вороные лошадки, вороные девки», – подразнился про себя. Пошли шуточки и обсуждения конской стати, и его потянуло присоединиться к мужской беседе, отчего шагнул, было, от Лалы – как вдруг уловил в ней беспокойство.

И не попусту…

Лалу – будто дёрнуло что-то со спины. Бывает – вдруг вспыхивает тревога – и оборачиваешься! Она обернулась – и в ужасе ойкнула. Прямо на неё уставилась пара пистолетов.

То есть – речь не идёт о настоящем боевом оружии английского или другого какого образца. Конечно, были это не пистолеты, а глаза, которые никаким пистолетам не уступали. Это было – то, что убивает. От Лалы не ускользнуло жестокое выражение лица. Но само лицо не разглядишь: черты скрывались за надвинутой шапкой, за высоким воротником кафтана, за прикрытием поднятой руки. Лала смотрела на эту руку, на два тёмных жутких провала глаз – и не в силах была ни позвать, ни указать. Онемение поразило, точно лягушку пред змеёй.

А Стаха не поразило. Он взглянул, проследив взгляд Евлалии – вполне трезво. Увидел человека обличья барского, одетого богато и весьма сдержано. Сразу почему-то подумалось, что человек этот богаче, чем хочет казаться. И смотрит этот человек на Евлалию таким взглядом, что в ответ на его пистолеты тянет послать ему пулю в лоб.

Всё это длилось единый миг, после чего Стах толкнул Василя в бок:

– Глянь, братку!

Василь глянул – и сразу толкнул Зара.

В стане Гназдов произошло едва заметное движение. Однако, не оставшееся без внимания. Противоположная сторона неясно дрогнула. Рядом с тёмной личностью обозначились ещё двое – и все мгновенно растворились в толпе. Стах с Василем рванулись, было, вслед, ан, попусту: в глухом и крикливом людском океане та вода, что не процедишь.

Какое-то время Гназды молчали. Потом забывший о лошадях Пётр тихо пробормотал:

– Нехорошо…

Гназды подумали и согласились:

– Нехорошо.

Да уж! И взгляды, и действия были достаточно красноречивы. Встретив такое внимание – следует занимать оборону.

– Давай, ребята, к возам своим отходить… – помедлив, обронил Василь, – не стоит темноты дожидаться.

– Нас пятеро…

– Так ведь бабы с нами…

– Где Фрол?

– Да тут бродил… – с досадой обронил Пётр, – щас позвать его…

Фрол нашёлся достаточно быстро и немного удивился хмурости Гназдов. Впрочем, долго убеждать его не понадобилось.

– И то верно. Поедем пораньше. В основном, всё устроили. Дурак башку подставляет. Вишь как… поленились на службу-то… сразу чёрт в засаде!

– Эх-ма… Что верно – то верно…

Нигде более не задерживаясь, Гназды пошагали в сторону харчмы, где пристроили лошадей.

Женщины были несколько разочарованы, а, впрочем, к концу дня порядком притомились и на солому родных телег плюхнулись и разлеглись там с довольным смехом и мурлыканьем. Им даже не пришло в голову о чём-то тревожиться, поскольку были при мужьях, а уж мужья-то сами всё знают, знай – не перечь!

Гназды зарядили ружья и положили каждый о правую руку. И домой пришлось возвращаться далеко не в том приподнятом настроении, какое распирало всех в начале дня. Впрочем, так было половину пути. Потом немного расслабились: с чего бы недругам тянуться за ними так долго. Кабы что – давно бы себя проявили. Ни впереди, ни позади опасности не замечалось. Скорее всего – у той стороны иной прицел. Ну, что ж? Поживём – поглядим…

И хотя внимание Гназдов не ослабевало – весёлость вернулась. Правда, далеко не столь беспечная.

И то! Не жди от вечера беспечности утра! Все слегка устали за сегодняшний яркий день, а дома ещё оставались заботы… хотелось ткнуться головой в соломенный ворох и задремать.

Не дремалось, лёжа на соломе рядом с Тодосьей, Евлалии. Мужики велели не подниматься в пути. Что бабы с удовольствием и проделывали: когда ещё столько времени проведёшь, безмятежно в соломе раскинувшись? Тодосья позёвывала, а Лала в напряжении смотрела в меркнувшее небо, на первые слабые звёзды…

Звёзды ясные, голубые-ласковые – глаза Стаховы. А вот и другие бывают –дула зияющие. Чего только нет на свете?! Вроде плясуньи вороной! Вроде злых и алчных лиц, в какие превращались внезапно лица с виду обычные, только что спокойные и добрые…

На соседней телеге звякнул затвор.

Ах, что за беда? Разве со Стахом можно кого бояться? Не боятся же другие женщины! Но почему так беспокойно, и не оставляет мысль о дулах-пистолетах… И внутри всё крепнет и крепнет уверенность, что сегодняшний счастливый и незабываемый день ещё обернётся другой стороной.

Лале было очень страшно. Перед глазами так и стояли два злых провала.

Опасения Гназдов имели место. Но место вовсе не то, какое предполагала их бдительность. И не то, что возле конного ряда… Его странные люди моментально и навсегда покинули… сразу после замечания одного из них:

– Тебя увидели, господин мой…

– Уходить надо…

И дальше приглушённо зазвучал чудной разговор:

– Да.. не стоит привлекать внимание… каковы! осторожные… Не кинулись вслед. Оставили бы баб на одного…

– Да с этими – и с одним-то повозишься…

– Кто они?

– Гназды!

– Гназды? Любопытно… слыхал, слыхал… Выясни поподробнее.

– Слуга покорный… только… этих лучше не трогать…

– Давно ли робость поселилась в сердце молодецком?!

– Право, господин мой…

– И то верно, княже! Того не стоит… Слабые места подставим… Ради чего?

– Как тебе девка?

– Ну!

– А тебе?

– Ну! Кровь на снегу! Огонь в ночи! Да чёрная больно. Цыганка?

– Что ты, какая цыганка? Это фарфор тончайший! Такое лицо раз в сто лет встретишь! А встретить и упустить – это…

– Ну что ты, княже!

– Случай-то не в руку… Всё же – Гназды…

– Тем более занятно! Помнится, было что-то такое…

– Да! Дело давнее. Не повезло тогда.

– Ну, так в самый раз теперь! Будем квиты! Тем более… кажется, с Гназдами не может быть ошибок: одета девицей… А, надо сказать, красивое племя…

– Так порода.

– Кстати, этот… кто?

– Жених, небось…

– Полюбопытствуй. И… знаете мои пристрастья… учить не надо. Должно быть безупречно!

– Ну, княже! Уж мы столько лет!

– Ценю, дети мои! Потрудитесь!

Об этом разговоре никто из Гназдов так никогда и не узнал. И вообще – случай скоро забылся. Миловал Господь! Видать, простил непутёвым Гназдам забавы балаганные вместо Богослужения. Никаких дурных событий вслед не произошло. Ездили в полях разъезды, блюли спокойствие Гназдово. Тут, в земле родимой – кто ж тебя тронет? А на дальней стороне Гназд и сам не промах! Реже и реже Стах вспоминал пистолеты, направленные прямо в нежную девичью грудь. И Лале – они больше не снились по ночам. Ночами другие мысли волновали. Сокровенные!

Всё вернулось на круги своя, жизнь потекла по прежнему руслу. За Петровками – страда-сенокос. А там и Спас. Летом самое скорое времени течение!

А потом вовсе пошли ночи бархатные – и небо до самого края леса исходило звёздами…

Всё чаще Стах с Евлалией на лавочку возле двора присаживались. Посидят – поговорят. Чего? Дни короче – забирай у ночи! Где их взять для лесных свиданий? Да и разглядывай там, в полутьме, кто с кем на лавочке разговаривает! И что не поговорить? Поди, не грех…

Зар неспешно выходил из ворот, трубочой попыхивал. Улицу оглядывал. Окликал напротив сидевших, пустое болтающих:

– Эй! Шли бы домой! Скоро выпадет ночная роса! Это кто тут? Стах? Ты, женатик, с кем воркуешь?

– Птицы воркуют, Зару! А я сказы сказываю. Захотелось девице знать про страны роз вечноцветущих, куда птицы полетят вслед за листопадом…