Транспортный вариант - Страница 8

— Один. Но аппаратов два. У меня в кабинете и общий.

— Сотрудники разговаривают по общему?

— Чтобы не мешать… Но когда меня нет, звонят и из кабинета тоже, —

Гилим поднял книгу с колен. — В таких случаях я не против.

— Вы ее видели во второй половине дня?

Гилим подергал бровями:

— Перед концом работы я зашел в библиотеку. Сдал «Железные сани»

Дулебина, взял Сергея Кирикова «Рассказы», — он показал на книгу. — Читали?

— Не приходилось.

— Прекрасные вещи. Белогорлова была в библиотеке с кем-то из отдыхающих. Собственно, она и помогла выбрать литературу. Мне показалось, что Леонида Сергеевна спешила. Я поблагодарил за книги, расписался в формуляре.

— Дальше.

— Было уже около семнадцати. Я спустился вниз, к автобусу. Мне не хотелось никого задерживать. Скверная погода… И вообще.

— Посторонних в автобусе не было?

— Только свои.

— А по дороге?

— Никто не садился. Отъехали мы примерно в 17-07 или 17-10.

— Все сотрудники обычно пользуются служебным транспортом? — Денисов попробовал отыскать какие-то исключения из правил. Собственно, поиск исключений и был всегда целью такого рода опросов.

— Рейсовые автобусы ходят редко, вот и приходится выкручиваться.

— А Белогорлова?

— Леонида Сергеевна приезжала и в автобусе, и на своей машине.

Директор был сама предупредительность, однако Денисову показалось, что он мог бы сообщить больше, если бы не боялся бросить каким-то образом тень на возглавляемое им учреждение. За время разговора Гилим ни разу не переступил определенных, заранее очерченных для себя границ.

— А как в последние дни?

— Я видел ее только в служебном автобусе.

— Может, «Запорожец» выходил из строя?

Гилим пожал плечами:

— Трудно сказать.

— Что вы думаете о Леониде Сергеевне? — спросил Денисов.

— Аккуратный рдботник…

Денисову снова показалось, что у директора есть свои версии происшедшего, но он предпочитает выждать.

— Бережно относится к книжному фонду, — Гилим поправил книгу на коленях.

— А как человек?

Гилим помялся.

— Кто-нибудь навещал ее на работе?

— Со стороны? Не слыхал. У нас это не принято…

Только сестра, муж сестры. Мужа сестры я сам видел.

Высокий, в шляпе. — Гилим вздохнул. — Иногда видишь — такси. Говорят:

«К Белогорловой».

— Он таксист? — Денисову было интересно, как Гилим сформулирует ответ.

— Я так слышал. Сам не проверял, естественно… — Осмотрительность директора пансионата могла показаться чрезмерной, если ее не принять за стиль, форму служебного существования.

— Когда обычно он приезжал?

— К концу работы.

— А утром?

— Утром и днем реже.

— Личная жизнь, по-вашему, у нее была? — прямо наконец спросил Денисов.

— Не знаю. Если и была, то вне пансионата… — он вздохнул, словно решаясь на отчаянный шаг. — Один раз ее встретили в Калининграде, — Давно?

— В этом году. Кто-то из наших ездил… Кучинская!

С которой вы разговаривали. «Смотрю, — говорит, — „Запорожец“ со знакомым номером… Белогорлова!»

— Одна?

— Кучинская видела ее одну.

— Как Белогорлова объяснила приезд?

— Экскурсия, автотуризм. Как это теперь называется? Подробности мне неизвестны…

— Она была в отпуске?

— В счет отгулов. У нее было три дня плюс выходные.

— Может, вы встречали или знаете кого-то из ее знакомых?

Гилим отвел взгляд от окна.

— Это было в конце зимы… — он окончательно рискнул выйти за установленные для себя пределы, снова вздохнул. — Она садилась в такси у метро, довольно далеко от Измайлова. — Гилим оставил книгу, переплел короткие пальцы. — Не знаю, понадобится ли это вам? Мы возвращались с женой из гостей, метро было закрыто.

— Белогорлова была одна?

— Я видел, как она садилась на переднее сиденье, к шоферу.

По тому, как Гилим старательно опускает детали, Денисов понял, что сам директор пансионата придает им большее значение, чем пытается представить.

«Видимо, это и есть то, о чем с самого начала Гилим решил не говорить…» — подумал Денисов.

За стрельчатыми окнами плыли совсем по-зимнему неоформленные облака.

Солнце больше не показывалось, день был ветреным.

— Когда это было? — спросил Денисов.

— Двадцатого февраля.

— Белогорлова могла вас видеть?

— Если только в зеркало заднего вида. Мы были сбоку и чуть сзади.

— На стоянке были еще люди?

— Мужчина с собакой. Две женщины, молодая и старая. В одинаковых шубах.

Гилим обвел глазами кабинет. Он наконец заметил колонну, арочный свод весь необычный интерьер. Денисов хотел снова привлечь его к разговору — не успел.

— Здесь была трапезная? — спросил Гилим.

— Помещение строили как вокзальное.

— Похоже на монастырь.

Пожалуй… Вы не сказали, у какого метро встретили тогда Белогорлову, замечания по поводу интерьера Денисов знал наизусть.

— У какого? — Гилим понял не сразу. — Недалеко отсюда. Станция метро

«Варшавская» — платформа Коломенское… — Станция метро и примыкавшая к ней платформа железной дороги носили разные названия. — Помню, я очень удивился, встретив ее там.

Денисов посмотрел на часы. Начальник отдела не принимал, у него был кто-то из управления. В приемной стояло несколько человек, в их числе отличившийся бирюлевский инспектор, чуточку самодовольная улыбка все так же блуждала у него на лице. Начальник линейного отделения, также участвовавший в поимке разыскивавшихся преступников, здесь же, за барьером у секретаря, .получал почту для своего отделения. Бахметьев вызвал их обоих, чтобы лично поздрабить-.

— А мы с Виктором Ивановичем еще в Москве на них глаз положили, на вокзале… — в который раз рассказывал инспектор, — Думаем: "Будем к

Бирюлеву подъезжать — надо проверить!.. Что-то не то!.." Сидим в вагоне…

Видим: идут!

— Что за электричка? — спросил кто-то.

Инспектор назвал, номер электрички Денисову был знаком.

«Оперативное счастье! Я провожаю ее в Коломенском, а другие на следующей остановке берут в ней жуликов…».

На всякий случай он поинтересовался:

— Куда они шли по составу? К последнему вагону или к голове поезда? — В служебном купе последнего вагона ехали инкассаторы.

— От хвостового вагона. В голову поезда…

Ожидание в приемной затягивалось. Денисов прошел в соседний кабинет, набрал номер Бахметьева — ему не требовался личный прием у начальника отдела.

Денисов, товарищ полковник. Просили связаться с вами по поводу…

— Минутку…

Tрубка донесла голоса разговаривавших в кабинете людей. Потом Бахметьев сказал:

— Я прошу тебя заняться несчастным случаем лично.

— А кражи?

Он значился старшим группы по борьбе с вокзальными кражами, замещал отсутствовавшего заместителя начальника отделения уголовного розыска; выполнял еще с десяток срочных ответственных поручений.

— Случай кажется необычным… Хотя все очевидно! Не знаю, как объяснить… — со стороны могло показаться, что Бахметьев разговаривает с равным. — Понимаешь?

— Понимаю.

По опыту работы Бахметьев оставался бывшим сотрудником ОБХСС и следователем, то есть специалистом, привыкшим к четкой отработанной системе сбора доказательств: нарядам, спецификациям, накладным — всему, что при тщательном анализе указывает обычно истинную подоплеку событий.

Практической сметки розыскника, непосредственно изо дня в день занимающегося черновой работой, — «школы» он не получил, и было ясно — уже никогда не получит. Того, что он ценил в старшем группы по борьбе с вокзальными кражами.

— Как только, — сказал Бахметьев, — ты придешь и скажешь, что все ясно, нет никаких вопросов, я передам материал дознавателю. Он вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а ты вернешься к кражам…

— Вас смутило появление Белогорловой в Коломенском?

— Куда она ехала? Добровольно или по принуждению? Куда делось кольцо или перстень… Что с «Запорожцем»?