Translit - Страница 28
Она прекратила готовить фрюштюк… благоверный, вон, спит как бревно, а она тут с фрюштюком. Обойдется без фрюштюка – что есть, то есть, вон… завтрак пускай трескает: бутерброды с сыром да чай! Натрескается – в Альди его отправлю: там ангебот сегодня какой-то совсем особенный.
Так и поступила. Благоверный, кстати, и не заметил, что у него сегодня завтрак вместо фрюштюка (а она-то, дура, напрягайся каждое утро!), потому что Маврикиевну с Никитичной по второй смотрел, потом поворчал с полчаса, но в Альди пошел, он Альди любит почему-то – Лиддл, дурак, не любит, хоть все приличные там закупаются. Сама же к телефону села: в Тверь, соседке бывшей, по карточке позвонить, а то больно коротко вчера поговорили, утешить как следует не удалось…
Только уж сегодняшний-то разговор совсем дурацкий получился.
– Ты там не мучайся, – начала она запросто, по-европейски, – доедет твой парень в целости-сохранности, Европа невелика, это только из Союза она такой большой кажется.
– Лида? – словно и так непонятно переспросили на том конце. – Доброе утро…
– Да доброе, доброе… я, вот, звоню, чтобы, значит, и сказать: не мучайся, доедет твой парень.
– Нет-нет, я не мучаюсь, ты не волнуйся, пожалуйста.
– Как же не волноваться-то, когда я ночь не спала, корвалол пила да по квартире носилась, как подстреленная… все думала: «Маленькие детки – маленькие бедки, а большие детки – большие бедки».
– Ты это… к чему?
– К тому! К тому, что понимаю я тебя, как никто: всю жизнь в него вложить, себя забыть, а благодарности – никакой.
– Почему же – никакой… – на той стороне замялись. – Да и при чем тут благодарность, за что?
– Как – «за что»? За все хорошее, вот за что! За то, что родила, выкормила, вырастила, в люди вывела, вот за что!
– Ты бы не нервничала так, Лид… все ведь правда в порядке. Спасибо тебе, что встретила его в Берлине, очень я тебе обязана. А насчет «родила и выкормила» – так никто же, и он в том числе, меня об этом не просил. Потом, Лид, как ты это себе представляешь – родить, но не выкармливать? Жестоко чего-то… а? Ты не волнуйся только!
– А ты не успокаивай меня! Знаю же, не сладко тебе. Сидишь там, как сиротинушка. – И не хотела она распускаться, да всхлипнула… нервы никуда просто!
Вдруг на том конце засмеялись (причем довольно беспечно, с неприязнью заметила она).
– Чему ты веселишься-то?
– Так… тому и веселюсь, что все хорошо, Лид! Жизнь прекрасна… небо ясно, то есть, небо пасмурно – небо ясно, твер-буль-буль-буль-буль-буль-буль…
– И ничего хорошего! – не дослушав, крикнула она – видит Бог, против воли крикнула: наверное, чтобы бульканье это непонятное прервать. – Маленькие детки…
– Ты уже говорила про маленьких деток. Не повторяй, я запомнила.
– Прямо и не поймешь, как общаться с тобой! – начала сердиться она. – Я ведь по-хорошему, жалеючи… позвоню, думаю, все легче ей будет!
В трубке молчали. Потом сказали:
– Ты меня пожалела, Лида?
Ей не понравилось ударение на «меня»: обидное какое-то построение фразы получилось… – получилось, что зря она, вроде, пожалела и что как будто это не соседку бывшую, а ее саму пожалеть надо.
– И пожалела, чего ж… Или тебя жалеть нельзя? – спросила она, убежденная в том, что жалеть можно и нужно всякого и что ей-το самой уж точно предоставлено право всякого жалеть. – Живешь одна, в нецивилизованной стране, социальной инфраструктуры – никакой… Вот, решила утешить тебя.
– Спасибо, Лида. Уже и утешила. Гораздо легче стало.
– Минуточку! – не дала себя прервать она. – Я что сказать-то хочу… ты не думай, что другие – вот как я, например, – очень уж счастливые. Я, вот, тоже все утро хожу да жизнь перебираю, а жизни-то и нету никакой. Одно слово – Германия, а так, веришь ли, по Твери скучаю… тут услышала пословицу одну недавно, с немецкого мне перевели: старое дерево, говорят, на новую почву не пересаживают – ты понимаешь, что я в виду имею?
– Понимаю-понимаю, – горячо ответили оттуда.
– Я по карточке звоню, это недорого, – опять отчиталась она, – так что… можем как следует поговорить, я своего в Альди послала, а-а-а, ты же не знаешь ведь Альди, супермаркет такой знаменитый…
– Ну да, как Перекресток.
– Что за перекресток такой?
– Неважно, послала ты, значит, Ивана Августовича в Альди… – и?
– И… все, а сама думаю, думаю – ты только не беспокойся, я по карточке говорю, расскажи мне, как там на родине, как улица наша, как все…
– Улица хорошая, скоро уже зеленая будет опять, собак много стало бездомных – ну, мы их тут любим, кормим, так что они ручные и нас охраняют. Все замечательно с улицей… только фонари по ночам не горят опять.
– Так надо в энергоуправление электрику нашему позвонить, чего ждать-то? Позвонить и сказать: «До каких пор это безобразие продолжаться будет? Нам – что, из-за Вас всю жизнь в темноте сидеть?» Чего ж с ними церемониться-то? По глазам им прямо, по глазам!
– Да вот… это ведь уметь надо, – улыбнулись в трубке. – Я с электриком-то разговаривала, Веденеевым, только без толку. Когда ты тут жила, во всем порядок был, а уехала…
– Ой, благоверный мой пришел, я перезвоню…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.