Трактир «Волшебная жемчужина» - Страница 42

Созданные им деревья с громким треском разламывались и сверкающими осколками падали на пол, на дрожащих стенах, как змеи, расползались огромные черные трещины. Пещера рушилась, и вместе с ней разрывалась связь их душ. Теперь все слова Ханнелиума обрели смысл. Енын действительно разрушила пещеру Сина, только сделала это его руками. И после исчезновения «Волшебной жемчужины» она сможет жить. Только вот Сина уже не будет рядом.

Раздался страшный треск, и свод пещеры огромными валунами обрушился на пол, едва не придавив Сина.

– Уходи! – выкрикнул он и, сделав усилие, выбросил вперед руку.

– Нет! Син! Нет! – закричала Енын в отчаянии, но мощный поток ветра выбросил ее из пещеры, после чего дверь «Волшебной жемчужины» захлопнулась перед ее лицом. Последним, что она увидела, было искаженное мукой лицо Сина.

– Нет-нет, Син, открой дверь! Открой! – Она дергала почерневшую от времени ручку, царапала ногтями деревянную дверь, слыша, как внутри все гремит и рушится, погребая под собой единственного мужчину, которого она любила. – Син!

Енын рыдала, прислонившись лбом к двери трактира, не веря, что за свою жизнь ей пришлось заплатить такую непомерную цену. Внутри все кричало от боли, трескалось, как стены пещеры, и стонало от опустошающего чувства утраты.

– Госпожа Енын? – вдруг услышала она за спиной дрожащий голос и обернулась.

– Суджон! – Енын бросилась ей на шею, не сдерживая рыданий и чувствуя, как весь ее мир рухнул в пропасть.

– Госпожа, на улице холодно, вернитесь в комнату. – Суджон робко тронула за плечо Енын, которая отрешенно смотрела в небо и печально улыбалась, опять вспоминая белоснежные длинные волосы Сина, так похожие на снег: «Сегодня будет вьюга».

– Я больше не твоя госпожа, я ведь уже говорила, – тихо сказала она, обернувшись к подруге.

– Простите, привычка. – Суджон смущенно пожала плечами. – Матушка втайне от вашего отца опять прислала вам гостинцев, пойдемте покажу.

– Сколько ты будешь жить со мной здесь, в храме? Тебе пора устраивать свою собственную жизнь.

– Пока вы не оправитесь и не вернетесь домой, – сказала Суджон, бросив взгляд на небо, куда каждый день смотрела Енын. – И что вы там пытаетесь найти?

– Ветер…

С того дня, как Син ушел, прошел почти год. Енын вернулась домой и обнаружила на пороге своей комнаты те самые туфли, которые он украл в канун Нового года. Это означало, что Син действительно исчез, и их связи больше не существовало.

Матушка едва не лишилась чувств, когда увидела на пороге пропавшую почти месяц назад дочь, которую мысленно все уже похоронили. Енын отрешенно смотрела на слезы матери, выслушивала ругань отца, понимая, что ей стало все равно. Жизнь, за которую она так отчаянно цеплялась, потеряла всякий смысл.

– Какой позор! Дочь министра сбежала из дома и неизвестно где пропадала столько времени! – бушевал отец. – Я не приму тебя!

– Супруг мой, но она же наша дочь, как же… – со слезами причитала матушка, которую волновало лишь то, что ее дитя вернулось.

– Как мне смотреть в глаза министрам! Что скажут люди!

Отец раскраснелся от праведного возмущения, а Енын тут же вспомнилось, как она играла в карты против него в доме купца Юна. Она искривила губы в ядовитой усмешке и сказала:

– Тогда отошлите меня в монастырь на горе Намсан и позвольте жить так, как я хочу.

Потеряв к отцу всякое уважение, она готова была пустить в ход свой козырь и раскрыть его недостойное занятие, но до этого не дошло: батюшка не смог стерпеть позор, которым дочь покрыла его доброе имя, и легко согласился на ее предложение, и на следующий же день Енын покинула свой дом навсегда. Верная Суджон даже после получения свободы решила остаться рядом со своей госпожой и подругой и сокрушалась, жалея, что теперь Енын не светит брак с человеком ее круга, но та была этому только рада. В ее сердце до сих пор жил только Син, и она решила вести отшельнический образ жизни, в глубине души надеясь, что когда-нибудь они все же встретятся.

Она каждый день много гуляла, посещала службы, убирала территорию храма, помогала монахиням готовить еду. Иногда ее навещала Хэиль, которая, хоть и не забыла Имуги, но выглядела уже гораздо лучше, и в ее глазах постепенно просыпалась жизнь. Енын чувствовала, что Ханнелиум оказался прав, и бывшая кумихо когда-нибудь оправится от потери любимого, выйдет замуж и обзаведется домом, но вот для Енын такая участь была невозможна. Хоть их связь с Сином и оборвалась, но все же он продолжал жить в ее сердце, и каждое их совместное воспоминание причиняло боль. Где он теперь? Куда ушел? Кто выполняет его обязанности духа ветра? И самое главное – сможет ли он когда-нибудь вернуться к ней?

Енын вновь взглянула в серое-белое небо, готовое вот-вот обрушить на Ханян снежную бурю. Она вздохнула и на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела на фоне облаков крошечную черную точку. Сердце рванулось в груди так, что едва не пробило грудную клетку. Все ее сны, в которые попадал Син, вдруг вспомнились так живо, словно и не прошло столько месяцев. Точка становилась больше, и уже не было никаких сомнений в том, что высоко в небе парил воздушный змей.

Енын со всех ног бросилась вверх по горе, на самую вершину, где ждал тот, кто запустил его в небо. Она поскальзывалась на мерзлой земле, платье цеплялось за корни деревьев, но безумная, невероятная догадка как колокол била в голове. Время от времени змей мелькал между голыми кронами деревьев, с каждым шагом оказываясь все ближе. И Енын, от волнения едва держась на ногах, изо всех сил стремилась к нему.

Наконец она достигла вершины и выбежала на открытую местность, увидев стоявшего спиной мужчину в простом хлопковом ханбоке. На секунду сердце подпрыгнуло к горлу, а затем разочарованно ухнуло вниз: у незнакомца были черные, а не белые волосы, и одет он был как простолюдин. Неужели она ошиблась?

Но мужчина повернулся, и в резких чертах лица Енын узнала его… Те же удивительно красивые глаза, те же тонкие, четко очерченные губы, тот же острый подбородок. Это был Син, но будто в другой, человеческой оболочке. В правой руке он держал алую ленту, к которой был привязан трепещущий в небе воздушный змей. Не веря своим глазам, Енын замерла на месте, боясь, что это мираж или наваждение, но мужчина медленно подошел к ней и с широкой улыбкой смотрел в ее потрясенное лицо.

– Ну здравствуй, маленькая госпожа, которая любит развратные книжки, – сказал он, глядя на нее искрящимися глазами.

– Син?.. Не может быть! – Енын едва дышала, всем сердцем желая и боясь поверить, что это он.

– Я больше не дух ветра. Мой затейник-брат подарил мне одну человеческую жизнь, чтобы я прожил ее вместе с тобой.

– Син! Боги милостивые, это ты! – Она заплакала, бросившись к нему и не в силах оторвать глаз от любимого лица. – Но почему Ханнелиум сделал это?

– Ох этот Ханнелиум, – покачал головой Син. – Честно говоря, я до конца не понимал, что он задумал. Но после того, как моя пещера разрушилась, я оказался в его Небесном храме. Нас связывают не только родственные узы, но и многолетняя неприязнь на грани ненависти.

– Но почему? Вы же братья! – удивилась Енын, рассматривая лицо Сина и каждую секунду боясь, что он может исчезнуть.

– Все верно, но с детства я мечтал оказаться на его месте и тихо ненавидел за то, что он, а не я стал Властителем судеб. Хотя если подумать, мне никогда по-настоящему не хотелось этого, и на самом деле я желал быть человеком, а не всесильным божеством. Но дух соперничества и ревность породили во мне ненависть, и я обозлился на брата, а заодно и на весь свет. Мне не хотелось быть вторым, вот в чем дело, и сейчас я это понимаю. Я бунтовал, вел себя как капризное, неразумное дитя, и мой брат решил показать мне мои истинные желания и истинную сущность. Как ты уже догадываешься, именно поэтому он и задумал всю эту затею с душами, которые ты должна спасти, чтобы ты пробудила во мне любовь и сострадание – самые главные чувства, которые и делают нас людьми. Конечно, Ханнелиум мог легко сделать меня человеком и без тебя, но этот хитрец хотел, чтобы я заглянул в свою душу и сам нашел ответы на все вопросы. Ты была абсолютно права – человеком нельзя стать, не являясь им по своей сути, и в конечном итоге я стал им только благодаря тебе.