Трактир «Разбитые надежды» - Страница 11

Лешага метнул на чешуйчатого недобрый взгляд и понимающе усмехнулся. Караваны он водил уже не первый год. На торжищах говорят: «Тот, кто обещает скорую выгоду, намерен заплатить после твоей смерти». Он вновь скосил глаза на знамя.

– Что за наем?

– Прорвы сюда идут, – без лишних предисловий сообщил декан. – Завтра-послезавтра будут здесь. Вот такие гости. Поможешь отбиться – будут тебе и автомат, и патроны.

«Никогда не отбивайся, – всплыл в памяти Лехи резкий, точно ожог, жесткий окрик Старого Бирюка. – Отбиться невозможно. Бей, делай свое дело. Если тебе мешают, устрани помеху».

– Нет смысла отбиваться, – равнодушно бросил он, внезапно ощущая, как сам собою вырывается из недр сознания загнанный туда ужас. Пучеглазая тварь с хилыми, точно безжизненные плети, ручонками. Его передернуло от этого воспоминания. И тут он почувствовал… да, явственно почувствовал и чуть не заорал от неожиданности. Где-то совсем недалеко находился Бурый. Вялый, беззащитный, но все же живой.

«Прорвы идут сюда, – будто сквозь туман вновь услышал он. – Они идут сюда, и Бурый с ними. Он в их руках, а значит…»

– Никогда не отбивайтесь, – повторил он. – Врага надо победить. Лучше всего – уничтожить.

Лешага взвалил на плечи черную упругую обувку колеса от одной из тех самобеглых повозок, что совсем недавно видел на картинке в книге, которую показывала Зарина.

– Это нам зачем? – спросил любопытствующий Марат.

– Тебе – ни за чем.

– Зря ты так! Я же помочь хочу!

– Помолчи – уже поможешь.

Юнец, кажется, пропустил эти слова мимо ушей, а может, принял их за проявление своеобразного геройского юмора.

– Ты ее бросать в прорв будешь? – прикинув размеры и тяжесть рубчатой штуковины, предположил он.

– Не буду. – Лешага огляделся. Выкопанная из земли штука была увесистой, и, главное – чертовски громоздкой. Чтобы нести ее, требовались обе руки. А еще лопатка, кто-то должен взять ее.

– Хочешь помочь? Хватай. – Леха указал на шанцевый инструмент. – И тащи за мной.

– А куда?

– Туда, – драконоборец мотнул головой в сторону господствовавшего над округой холма, поросшего темными деревьями с широкими, в половину книжной страницы, листьями. Заинтригованный странным поведением своего кумира, Марат вздохнул, понимая, что никаких разумных объяснений ему не добиться, и, схватив лопату, побрел следом. Лешага шел молча, наблюдая верхним зрением парящей в небе птицы за перемещением уже близкого врага. Тот медлил. «Вероятно, в ожидании подмоги», – оглядывая лагерь свирепых, то и дело огрызающихся друг на друга прорв, решил он.

Посреди лагеря красовался шатер. Однажды из него вышел тот самый Пучеглазый, спокойно, без малейших эмоций, обвел взглядом расшумевшихся подчиненных. Руки не поднял, не произнес ни звука, а те вдруг стихли, как-то подобрались, точно на задних лапах присели. Бурого видно не было. «Наверное, в шатре», – предположил Леха. Впрочем, никаких других укрытий в лагере не наблюдалось. Волкоглавые без всяких возражений обходились каменистой землей вместо тюфяка и низким клочковато-серым небом в качестве одеяла. Кое-где горели костры, вокруг них сидели наиболее крупные экземпляры, дожидаясь, когда будет готово помешиваемое в котлах непонятной природы варево.

Лешага и Марат поднялись на пригорок. Драконоборец оглянулся. Как он и предполагал, отсюда поселение виднелось, словно на ладони. Лишь за ближней насыпью оставалась небольшая мертвая зона. «Это хорошо, – удовлетворенно подумал Леха, вспоминая наставления Старого Бирюка. – Заставь противника верить, что он видит и знает все, тогда то, чего он не видит и о чем не знает, уничтожит его».

– А зачем мы сюда пришли? – опять не выдержал Марат.

– Ямы копать умеешь?

– Конечно, – юноша удивленно распахнул глаза. – Нам знаешь, сколько копать приходилось?!

– Не знаю, – без суеты осматривая вершину холма, бросил страж.

– Мы там еще, у большой переправы, каждый день копали, много всякого находили. А здесь что мы ищем? И эта штуковина тут зачем? – вопросы сыпались из него быстрее, чем градины с неба.

– Вон, дерево вывернутое видишь?

– А то! Большущий же ствол, как не увидеть?!

– Рядом с ним и копай, – приказал ученик Старого Бирюка.

– А ты? – с надеждой спросил Марат. Он горел желанием немедленно совершить что-нибудь героическое.

– Вызвался помогать, бери лопату, – разглядывая горизонт, буркнул Леха.

– Но я же хочу понять! Ты сам подумай: вот победим мы завтра прорв, получишь ты свой автомат и пойдешь куда-нибудь, например, в Шаолинь. А кто селение защищать будет? – не унимался юнец.

– Не мое дело.

– Ясно, не твое. Мое. Вот, пока ты здесь, я и учусь.

– Когда же ты учишься, если столько болтаешь?

– Да я же слова лишнего не сказал!

– На вот, – Лешага тяжело вздохнул, снял с пояса длинный кушак, размотал его, встряхнул получившуюся кишку, превращая ее в объемистый мешок, и протянул болтливому дракониду. – Землю сюда насыпай. А я пока займусь гнилым пеньком.

– На что он тебе?

– Зачем спрашиваешь? Смотри и не забудь про лопату, яма должна быть мне по плечи.

– Ого! – возмутился Марат.

Но Лешага уже не слушал, он отправился к торчавшему из земли растрескавшемуся пню и стал аккуратно снимать с него покрытую мхом кору.

«Выкорчевывать его не стоит, – размышлял он. – Корни во все стороны, если вывернуть, сильно заметно будет, а вот если все лишнее убрать, да присыпать сухой листвой и ветками, можно соорудить хороший наблюдательный пункт для противника. Ствол дерева его аккурат прикрывает от автоматных пуль, и видно отсюда будет получше. Остается только рядом с этой точкой соорудить фальшивый пень, а в нужный момент объяснить прорвам, чем видимость отличается от реальности. Но все же надо как-то подсказать Пучеглазому, что лучший наблюдательный пункт – здесь. Как бы это сделать?»

Он поглядел на чешуйчатого, ожесточенно, точно землеройка, углубляющегося в каменистый грунт.

– Марат, ты бегаешь хорошо?

– Да! – гордо заявил юнец. – Я же драконьего роду, мы все стремительные.

– Ну да, я помню. И летать умеете, – тут же ухмыльнулся воин.

– Вот увидишь, я еще полечу!

– Увижу – значит, увижу, – согласился Леха. – А пока ты что есть сил побежишь в селение.

– Надо что-то передать?

– Надо. Пусть снаружи перед насыпью копают ямы.

– Такие?

– Мельче. Чтоб нога проваливалась, эдак, по колено. Уяснил? А в дно ямы пусть забивают острые колышки. И чтоб перед тем, как забивать, дерьмом их хорошенько вымазали. Так вернее будет. Я вернусь, покажу, как волчьи ямы ладить и упрятывать, чтобы глазам не видно было.

– Так, может, тогда я сперва здесь докопаю, а потом в селение…

– Беги, – нахмурился Лешага. – И так беги, как будто за тобой гонится орава голодных прорв.

Юноша нехотя вылез из ямы.

– Ну, я же тебе помогаю…

– Помогаешь. Теперь дуй отсюда быстро. А то… – он замахнулся пятерней, припоминая своего учителя, – сейчас точно полетишь.

Марат не заставил себя упрашивать и со всех ног бросился к оборонительной насыпи.

«Нет, так не пойдет, – глядя, как сверкают пятки чешуйчатого, подумал Лешага. – Слишком медленно. – Он еще раз оглядел селение и округу с импровизированного наблюдательного пункта. – Надо показать этим зверолюдам, что за ними отсюда следили и подавали сигналы в поселок, дальше уже сами додумаются. Но если мальчишка побежит отсюда, прорвы его точно догонят. Волкоглавые бегают куда как быстрее».

Леха вдруг поймал себя на том, что его по какой-то неведомой причине беспокоит судьба Марата. Вот же, какая ерунда получается! Ведь по сути, это же хорошо, что поймают, эти допрашивать не станут, они, поди, и говорить толком не умеют. А так – что может быть лучшим доказательством наличия сигнальщика, чем пойманный сигнальщик?

Лешага покачал головой. Этот прилипчивый, точно болотная пиявка, субъект чем-то умудрился ему понравиться. Драконоборец недовольно фыркнул. Нет времени раздумывать: чем, для чего. Нужно еще фальшивый пенек смастерить. Он принялся за работу.