Трактат о любви & Зазнавшееся млекопитающее - Страница 30

Сравнивая между собой поведение представителей самых различных зоологических видов, от простейших, до самых высших, учёные обнаруживают удивительные параллели и закономерности, свидетельствующие о существовании общих поведенческих принципов касающихся всех представителей животного царства, и человека – в том числе. Подобные методы исследования мира очень плодотворны, и широко применяется в других науках. Например, астрономы гораздо лучше знают внутреннее строение Солнца, чем геологи – внутреннее строение Земли. А все потому, что звезд очень много, и все они разные – сравнивая их между собой, можно многое понять. А Земля одна, и сравнить её пока не с чем. Так же и в изучении человека. Ограничиваясь изучением только его самого, мы рискуем остаться столь же ограниченными в его понимании.

Как уже здесь говорилось, глубинная суть дебатов с гуманитариями состоит ни много ни мало – в признании или непризнании наличия инстинктивных мотиваций в поведении человека. Гуманитарная позиция, прямо или косвенно основанная на концепции «чистого листа», состоит в том, что у человека инстинктов нет, а если какие и есть, то они полностью заменяются поведенческими установками, сформированными окружающей обстановкой в ходе воспитания и социализации. Естественники же более склонны руководствоваться каноном Ллойда-Моргана (вынесенным в эпиграф), который фактически является антитезой концепции «чистого листа». Ни та, ни другая концепция, доведённая до абсолюта, разумеется никак не может адекватно отражать действительность (о чём кстати хорошо написал Добжанский в [15] ), весь вопрос в пропорциях; кто из них более прав и в каких случаях. Что на это можно сказать? Специфика наук о человеке такова, что проверить экспериментально многие гипотезы невозможно – по этическим, юридическим и многим иным причинам. Можно лишь наблюдать за естественным ходом событий в обществе, и пытаться интерпретировать увиденное в пользу той или иной гипотезы. Однако в условиях большой неопределённости исходных данных и условий, интерпретаций одного и того же факта может быть великое множество. Не всегда даже удаётся однозначно понять, где причина, а где – следствие. К примеру, обнаружена корреляция (примерная взаимосвязь) между уровнем потребления алкоголя и материальным достатком человека. Чем больше человек пьёт – тем он как правило беднее. Алкоголизм – причина бедности? Очень похоже на правду, однако нельзя исключать и обратной зависимости – пьёт человек для снятия стресса, вызванного бедностью! Чем её, надо полагать, усугубляет. Кроме того, правомочна и третья гипотеза – существует некая не бросающаяся в глаза причина, одновременно толкающая человека в пучину и алкоголизма, и бедности. Или такой факт, как сложность характера у старых холостяков или старых дев. Что здесь – причина, а что – следствие? Порча характера – следствие одиночества, или одиночество – следствие изначально плохого характера? С позиций концепции «Tabula Rasa», верно конечно первое, ведь с этой позиции все люди при рождении должны бы быть одинаковы, а разными их делает обстановка (в данном случае – одиночество). Но лично мне второе объяснение представляется ничуть не менее убедительным, хотя самоусиление дефектов характера в результате одинокой жизни вполне возможно, почему бы и нет? Сходная дилемма возникает при обсуждении взаимосвязей между интеллигентностью как поведенческим феноменом, и формальным образовательным статусом. В среднем образованные люди более интеллигентны, да, но что здесь причина, а что – следствие? Формирует ли процесс получения образования интеллигентное поведение, или лишь отфильтровывает исходную интеллигентность натуры? Tabula Rasa предполагает, что раз всё воспитывается, то и интеллигентность – тоже формируется в ходе воспитания и получения образования. Однако многочисленные исключения, когда встречаются интеллигенты по духу среди совершенно необразованных людей, и напротив – трамвайные хамы среди обладателей высоких научных званий наводит на мысль, что именно интеллигентная натура человека способствует возбуждению его интереса к получению высокого образования, и облегчает этот процесс, что и порождает замеченные корреляции. Ведь природный интеллигент может в силу житейских препятствий просто не получить возможность поступить в учебное заведение, и наоборот.

И такая многозначность, несмотря на все усилия исследователей, всегда имеет место при интерпретации почти любого поведенческого акта человека. Тем не менее большинство гипотез такого рода так или иначе раскладываются (если не рассматривать теологических, т.е. религиозных и близких к ним трактовок) на две большие группы, о которых мы неоднократно говорили выше – на гуманитарную (социально-психологическую) и естественную. Ещё раз напомню, что гуманитарная предполагает, что все, или практически все поступки и поведенческие предпочтения являются следом каких-то воздействий, происходивших с человеком после рождения (говоря научно – в ходе онтогенеза, то есть развития конкретной особи); а естественная, отнюдь не отрицая роль прижизненных воздействий полагает, что существует мощный пласт наследственно-обусловленного поведения (сформировавшийся в ходе филогенеза, то есть развития всего вида), влияние которого на практические поступки сравнимо с влиянием воспитания и обучения. Хотя на первый взгляд разница между ними может показаться непринципиальной, фактически разногласия между ними настолько глубоки, что можно говорить о различных парадигмах, то есть – мировоззренческих базисах. Гуманитарная интерпретация часто бывает самой простой и заманчивой, хотя бы потому, что воспитание действительно значит очень много в развитии ребёнка. Вспомним хотя бы многочисленных «Маугли», то есть – детей, воспитывавшихся в обществе животных. Не единожды случалось, что дети в раннем детстве оказывались на воспитании у животных, после чего они уже не могли стать людьми в полном смысле этого слова. Здесь как бы сам собой напрашивается вывод, что все поведенческие модели и принципы формирует именно влияние среды, раз уж ребенок, воспитанный животными настолько не похож на людей, что не может есть ничего, кроме сырого мяса (к примеру).