Трагедия оккупации - Страница 2

Приходилось разъяснять, хотя мы и сами понимали не все. Ведь еще недавно сверху говорили, что если нам навяжут войну, то воевать будем на территории противника. Где же те шесть залпов, которыми собирались ответить на каждый залп врага? Было обидно, до боли обидно за Родину, за свою семью и за себя.

Первый авианалет вечером 27 июля застал врасплох. Немцев прозевали. Дежуривший по горкому партии Н. Клименко услышал непривычный гул моторов, выглянул в окно и увидел шесть бомбардировщиков, летевших со стороны Госпрома. С криком «Самолеты!» он помчался в кабинет секретаря горкома В. Чураева. Воздушную тревогу объявили уже в разгар бомбежки, но жертв и разрушений тогда не было: бомбы упали на городское кладбище на Пушкинской. Немцы явно метили в авиазавод, но промахнулись.

По мнению Чураева, маскировочные работы велись в городе вяло, со светомаскировкой дело обстояло скверно. 4–5 августа мы совершили несколько полетов и осмотрели Харьков с высоты 500-2000 метров. Примитивность наших маскировочных ухищрений была очевидна. Разрисованные вербами и березками стены цехов и складов обмануть летчиков не могли: крыши остались незамаскированными, а контуры цехов и планировка заводской территории резко отличались от жилых кварталов. Во дворах ХТЗ, «Серпа и молота» и других заводов мы заметили незамаскированную продукцию, а на Баварии – «спрятанные» между деревьями зенитки. Ночью заводы демаскировали фонари, горевшие в цехах с незатемненными стеклянными крышами. Делая шторы и щиты для окон, одни директора о крышах забыли, а другие не могли придумать способ маскировки. Особенно демаскировали себя ХЭМЗ, ХТЗ и танковый завод № 183, цеха которых были огромными.

Вблизи аэродрома в Рогани с высоты 2000 метров мы заметили 5–6 «пней» гигантского диаметра, торчавших посреди голого поля. Сразу поняли – горловины бензохранилищ. Поверить в то, что это – пни деревьев, мог только глупец. Такая «маскировка» пользы не приносила, лишь изобличала наше невежество.

По итогам полетов мы 6 августа провели бюро горкома, пригласив на него директоров крупных заводов, и приняли решение об улучшении маскировки и светомаскировки. В числе прочего запретили ходить ночью с каманными фонарями, курить и зажигать спички на улицах. Вечером того же дня немцы совершили второй авианалет, накрыв бомбами левую сторону проспекта Сталина (ныне Московский) от площади Тевелева (Конституции) до Харьковского моста. Один дом был разрушен полностью, два повреждены. Несколько любопытных пренебрегли убежищем и были ранены, один погиб. 14 августа город подвергся третьей бомбежке. Целью, как и в первый раз, был авиазавод. Первый заход оказался неточным: бомбы снова упали на кладбище и крематорий, а одна разрушила школу на улице Чайковского. Вторым заходом фашисты завод накрыли, но прямых попаданий не добились. Бомбы рвались в 5–8 метрах от механического и фюзеляжного цехов, ранив несколько человек. Даже после этого рабочие от станков не ушли, предприятие продолжало работать…

Шел третий месяц войны. Конец сентября 1941 года. Деревья покорно и печально, порошили багряной листвой. Опавшими листьями осень щедро выстилала все леса, поляны, дороги, парки. И когда налетал ветер, облака мертвой листвы, легко кружили и неслись на восток, тогда казалось, что над унылой осенней землей бушует багряная метель… И совсем не верилось, что буквально недавно молодежь безмятежно танцевала на танцплощадке Парка Горького танго «Утомленное солнце»…

Харьков, еще не забывший вкус и темп столичной жизни, занимал важное место в военно-стратегических планах фашистской Германии. Крупнейший индустриальный центр СССР. Третий в стране железнодорожный узел. Через этот центр пролегали пути к Донбассу и на Кавказ. Город закономерно привлекал особое внимание гитлеровцев. Гитлер называл его «замком, запирающим украинское пространство».

С началом войны в городе было введено военное положение. Все трудоспособное население принимало участие в мероприятиях по упрочению обороноспособности Харькова. К строительству укреплений на подступах к городу, было привлечено 200 тысяч человек. Харьковчане перечислили во вновь созданный Фонд обороны, более 11 млн. рублей. Был сформирован 85-тысячный корпус народного ополчения. В связи с приближением немецких войск, в городе проводилась эвакуация промышленных предприятий и населения. На Восток был отправлен весь подвижной состав Южной железной дороги. В горд Кзыл-Орда Казахской ССР был перемещен Харьковский университет. Комитет обороны не исключал захвата города противником, и поэтому было принято решение создать оперативную инженерную группу с задачей – массовыми минновзрывными заграждениями содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне Харьковского промышленного района, а в случае продвижения противника заминировать и разрушить аэродромы и другие объекты военного значения.

Эта задача была возложена на главного специалиста – минера Красной Армии полковника И. Г. Старинова…

Москва. Вторая половина сентября 1941 года.

Направляясь к начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову, полковник Старинов заранее продумал заявку на необходимые силы и средства, и решил, во что бы то ни стало добиться получения самых по тому времени управляемых мин и опытных партий электромеханических взрывателей и замыкателей замедленного действия.

На совещании, которое в Генеральном штабе проходило именно по этому вопросу, слово взял начальник Генерального штаба:

– Войска Юго-Западного фронта упорно обороняют занимаемые ими рубежи, – сказал маршал, – но противник стремится, во что бы то ни стало в самое короткое время захватить Харьковский район, не дать нам полностью эвакуировать промышленность большого города. В помощь войскам Ставка решила направить в Харьков большую группу минеров. И вы, вероятно, знаете об операции «Альберих», – продолжал он, – которую провели немцы во Франции в марте 1917 года, во время отхода на линию Зигфрида. За пять недель они произвели массовые разрушения и минирование на площади около 4000 квадратных километров. Вам, полковник, – обратился маршал к полковнику Старинову, – придется выполнить работы по заграждению в большем масштабе. С собой вы возьмете группу командиров для укомплектования штаба оперативно-инженерной группы, инструкторов, а также необходимые минно-подрывные средства. Саперные части вам будут выделены командующим Юго-Западным фронтом.

Маршал внимательно посмотрел заявку представленную полковником Стариновым, задал ряд вопросов, и утвердил список состава оперативно-инженерной группы.

Для комплектования штаба группы были выделены 3 командира, окончивших Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, и 12 командиров закончивших Курсы особой техники.

В состав группы включалось подразделение специального минирования под командой подполковника В. П. Ястребова. С ним полковник Старинов познакомился еще в 1938 году во время испытания самых совершенных по тому времени минновзрывных устройств.

– На этом совещание закончено, – сказал маршал, и, прощаясь, сказал:

– Обращаю внимание, ваше, товарищи на то, чтобы не было несчастных случаев. Помните, что ваши мины должны быть безопасны для советских граждан.

На следующий день, рано утром группа полковника Старинова выехала в Харьков. Проезжая через Орел, полковник Старинов сделал запланированную остановку, где в партизанской школе взял в свою оперативную группу несколько опытных инструкторов, получил горючие и смазочные материалы и образцы изготавливаемой там минновзрывной техники.

В Харьков группа прибыла рано утром. Полковник Старинов сразу же явился к начальнику инженерных войск Юго-Западного фронта генерал-лейтенанту Г. Г. Невскому и доложил о задачах приданной ему оперативной группы, о силах и средствах, которыми она располагает.