Трагедия адмирала Колчака. Книга 2 - Страница 91
50 Кроль говорит, что будто бы Жанен ввиду недопустимости тона телеграммы отказался ее передать. Но телеграмма была адресована вовсе не одному Жанену. Ясно, что передавалась она через правительственный аппарат.
51 В предшествовавшей разговору телеграмме Пепеляев отмечал, что он бы высказался за протест, но не в таких выражениях, не принятых в международных отношениях... Пепеляев указывает, что ему с большими усилиями удалось было сменить активно-враждебное к власти отношение чехов выжидательным. «Теперь мне нанесен удар этой телеграммой. Сегодня ко мне явился доктор Благош и официально спросил, ссылаясь на телеграмму, заявляю ли я о разрыве сношений».
52 Майор Кошек заявил Гинсу, что меморандум был составлен «для спасения Правительства, чтобы успокоить железнодорожных рабочих, предполагавших забастовать» [II, с. 530].
ГЛАВА ВТОРАЯ
Крушение власти
1. Реорганизация Правительства
Надо вернуться к дням, предшествовавшим эвакуации Омска. 22 октября Верховный правитель «изложил обстановку, которую считал грозной» [запись Пепеляева]. В минуту опасности начинаются особенно усиленно разговоры о необходимости изменения состава Правительства — в этих переменах ищут панацею от зла. «В городе опять толки о смене председателя Совета министров. Кандидатами считаются Третьяков и я», — записывает Пепеляев 20-го. Изменение состава министров могло быть целесообразным лишь в том случае, если новый кабинет удовлетворил бы оппозиционные элементы. Найти пути сближения с земцами и чехами и пытается Пепеляев. Для осуществления этой задачи он намерен ехать в Иркутск. Колчак его торопит. «Правитель чего-то ждет от моей поездки особенного», — гласит последняя запись той части дневника Пепеляева, которая опубликована в «Кр. Архиве».
Почему за эти переговоры взялся Пепеляев, имя которого, по мнению JI. Кроля, было в Сибири «синонимом реакции»? Очевидно, играли роль связи с братом Анатолием. Популярность генерала в левых кругах поддерживала и авторитет министра вн. дел.
Кроме того, надо иметь в виду, что характеристика Кроля — характеристика, данная однопартийцем, очевидно, тенденциозна. Автор воспоминаний в «Сиб. Огнях», принадлежавший к социалистическому лагерю, дает несколько иной портрет Пепеляева: «Честолюбив, упрям и настойчив; значительный запас самомнения и негибкий, примитивный ум; безусловно, не монархист, демократ, но республиканец сомнительный; много доверия к старой бюрократии; полное недоверие и враждебное отношение к социалистам за их негосударственность; и храбр, и безукоризненно честен» [с. 83].
В намеченное время Пепеляеву выехать не удалось. В Иркутск он попал уже после омской эвакуации.
16 ноября Совет министров прибыл в «сибирские Афины». Он попал сразу во враждебную обстановку, среди которой и должен был осуществлять «демократизацию» правительственного курса. На первом же заседании Совета выступил с информацией управляющий губернией Яковлев. Его речь довольно полно приводится в воспоминаниях N1:
«Мы в полосе заговоров... Если не выступают иркутские большевики, то только потому, что они уверены в скором прибытии большевиков с запада... Эсеры не выступают, да и не выступят одиноко, потому что одни они, несмотря на обычную шумиху, бессильны сделать что-либо. Но опасны они тем, что... могут войти в соглашение с чехами... А чехи признают... всякую группу, которая создаст демократическое правительство внутреннего мира и порядка...
Между тем кольцо восстаний, окружающих Красноярск и Иркутск, становится с каждым днем все теснее и у Правительства нет сил бороться... Настроение военных, правительственных служащих паническое: настроение обывателя таково, что кто бы ни поднял восстание, оно будет иметь успех... «Доклад произвел на всех тяжелое впечатление — некоторое время все молчали. «Что же надо сделать? — спросил докладчика Вологодский. — Необходимо отречение Верховного правителя, смена его Правительства и высшего военного командования; переход от военного к гражданскому управлению страной в рамках не всероссийских, а только сибирских и, наконец, созыв Земского Собора». Совет министров заволновался... Опять все говорили о мелочах в то время, когда каждый сознавал, что поставлен... вопрос о бытии самого Правительства. И только Пепеляев заявил, что Яковлев изложил, конечно, программу максимума, но что часть ее может... быть выполнена, и это примирит Правительство, сознающее и исправляющее свои ошибки, с обществом. Но и он конкретных предложений не сделал, и снова Совет разошелся, не вынеся никакого решения» [с. 81—82].
Гинс своей инициативе приписывает последовавшее вскоре затем назначение Пепеляева министром-председателем Правительства Спасения. Он, как управляющий делами, послал 19 или 20 ноября Верховному правителю большую телеграмму с характеристикой положения. Но аналогичную телеграмму послал и Вологодский с указанием на необходимость приглашения в состав министров «представителей общественных течений». 21-го Вологодский говорит с Верховным по прямому проводу. Его «правдивое слово» о демократическом переустройстве власти довольно резко. Производит действительно впечатление, что он как бы повторяет чьи-то чужие слова и ломится в открытую дверь!
«...Позвольте в этот грозный и ответственный момент ставить вопрос прямо. Нужен вам Совет министров или не нужен? Если да, то дайте ему полную возможность быть действительно властью, которая, опираясь на широкие общественные круги, вывела бы страну из создавшегося тяжелого положения. Пусть военные делают свое военное дело и не вмешиваются в сферу гражданского управления. Довольно обвинять только тыл, нужно оздоровить и фронт. Вы должны властно разрушить то средостение, которое на гибель общего дела создано происками честолюбцев и интриганов между вами и Советом министров, вручившим вам год тому назад осуществление верховной власти... В частности, в отношении себя... теперь более, чем когда-либо, я чувствую слабость своих сил руководить деятельностью Совета министров». Верховный правитель, подчеркивая свое согласие с положениями Гинса, так как «они были уже обдуманы в Омске», отвечает: «Я считаю необходимым призвать на пост председателя... В. Н. Пепеляева и ему поручить составить солидарный кабинет. Я считаю совершенно необходимым существование Совмина и не мыслю без него управления страной, ввиду тяжелого положения армии и необходимости связать ее потребности с управлением государства» [Последние дни Колчаковщины. С. 129].
В цитируемом сборнике имеются и заметки самого Пепеляева о формировании нового кабинета, заимствованные из его записной тетради:
1. Совет министров, согласно конституции 18 ноября, есть орган законодательный... Отсюда ясно следует, что он один ведает вопросами внешней и внутренней политики...
2... Необходимо немедленно призвать на ответственный пост командующего армией человека, пользующегося доверием страны... Таковым могу назвать лишь одно лицо, именно М. К. Дитерихса.
3. В[аше] В[ысокпр.] должны находиться там, где Совмин, т. е. в г. Иркутске.
4. Совет министров должен знать, что происходит в армии.
5. Генерал..., позорно сдавший Омск без боя, должен быть... предан военному суду.
6. Господа министры..., приведшие страну к краху, а теперь жаждущие... уехать за границу, не могут быть отпущены. Они должны или предстать перед судом народной совести, или продолжать работу на низших ступенях госуд. службы... или поступить в действующую армию.
7. Деятельность... Михайлова, погубившего русский рубль, Сукина, окончательно запутавшего наше международное положение... Неклютина, погубившего дело снабжения нашей армии и развившего правительственный грабеж в стране, должна быть гласно выявлена... путем назначения над этими лицами судебного следствия.