Товарищ император - Страница 9
Сегодня на людях сказали: «Умрите геройски!» Попробуем – ладно! Увидим, какой оборот. Я только подумал, чужие куря папироски: «Тут кто как умеет, – мне важно увидеть восход.»
Особая рота – особый почет для сапера. Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей, Напрасно стараться,– я и с перерезанным горлом Сегодня увижу восход до развязки своей.
Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных, И вдруг я заметил, когда прокусили проход,– Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались – я знаю,– Не только паденья, закаты, но взлет и восход. Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю,– Восхода не видел, но понял: вот-вот – и взойдет.
…Уходит обратно на нас поредевшая рота. Что было – не важно, а важен лишь взорваный форт. Мне хочется верить, что грубая наша работа Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
Тогда в 1942 году, в начале января, тральщик «Взрыватель» и катера Черноморского флота высадили в Евпатории десант, который сумел освободить часть города, но через трое суток был уничтожен немцами, ибо из-за шторма подкрепления высадить не удалось, и эвакуировать десант тоже. Тральщик был поврежден немецкой авиацией, а затем выброшен штормом на берег, где его в упор, прямой наводкой расстреляли фашистские танки и орудия. Морская пехота и моряки выполнили свой долг до конца, и не их вина, что наверху не сумели правильно оценить силы противника и использовать результаты десанта. И командир отряда десантных кораблей, капитан-лейтенант Седых, знал, что их десант по всей видимости ждет судьба того Евпаторийского. Война началась внезапно, как в 1941 году. Сумеют ли сформировать вторую волну десанта и сумеют ли ее доставить на плацдарм – спорный вопрос. Вполне вероятно, что противник начавший войну, сумеет уничтожить десантные корабли, равно как и совершенно не ясно из кого формировать вторую волну десанта – мобилизация объявлена, но ее результаты проявятся только через несколько суток.
Их задача – захватить базу подводных лодок и перерезать дорогу, идущую вдоль всего побережья Норвегии, и удерживать ее до подхода наших сухопутных войск. Причем, важнее всего – первая задача – база подлодок. Они хоть и дизельные, но перекрыть выход сил КСФ из Кольского залива вполне могут. Равно как и начать охоту за нашими атомными лодками, обладающими большей шумностью.
Страшно? Да. Когда стреляют – всегда страшно. Но есть способ. Стрелять самому. В ответ. Тогда вместо страха остается злость и ярость. Кому мы помешали? ИМ. Тогда, в 1941, мы тоже помешали. Фактом своего существования. Мешаем и сейчас. Слабых бьют. Тех, кто бьет в ответ – боятся и уважают. Пришло время бить в ответ. Насмерть. Только тогда нас начнут уважать снова.
Дрожь и волнение проходят. Возникает нетерпение. «Ну, где же?» Впереди и на флангах корабли поддержки. Сто пудов, что так же ждут, когда наконец все начнется. Но в ответ тишина. Обманчивая тишина. Никаких целей на экранах радаров, никаких сигналов излучений на радиопеленгаторах. Где противник? … Колонна десантных кораблей втягивалась в узкое горло фьорда…
– Каплей! Ты, мля, ничего не перепутал? Что это за х…ня? Где НАТО …ьи их мать? Где эти Туры Хейердалы, мля? Может мы не в ту щель залезли? – гнев полковника Бахметьева, командовавшего десантом, не знал границ
Капитан-лейтенант Седых беспомощно завертел головой по сторонам, пытаясь найти взглядом хоть что-нибудь, подтверждающее его правоту. Ничего. Точнее… Как бы это сказать. Вот, например, островок справа. Копия того, что им нужен. В нем должна быть дыра. А если это дыра, то значит это нора. А если это нора, то значит это кролик! Тьфу, мля! Не нора, а скальные укрытия для норвежских дизельных подводных лодок! Числом четыре штуки! Четыре укрытия, четыре лодки. Только ни лодок, ни укрытия. Ни строений на берегу, ни маяка на входе! Все куда-то испарилось! Но ведь карта не врет! Береговая черта фьорда в строгом соответствии с картой. Но никаких объектов нет. Излучений работающих РЛС противника не зафиксировано. И в эфире тишина. И это настораживало. И дороги тоже нет. Выдвинувшаяся вперед разведка сообщила о полном отсутствии каких-либо объектов инфраструктуры противника. Чисто. Даже телеграфных столбов нет. Кстати…
– Я так думаю, Петр Иванович, – прервал свое молчание Седых, – что противник применил какое-то новое оружие, но оно сработало не совсем так, как нужно…
– Какое, нах, новое оружие? Что за млять нужно-не нужно, ты, мля, каплей не целка на 23 февраля! – продолжил свой крик полковник Бахметьев.
– Любой фьорд Норвегии такого размера должен быть обитаем. Здесь же – даже мусора нет. Нетронутая природа – ни бутылок от туристов, ни хабариков. Такого не может быть. Но оно есть. Значит, противник применил оружие, уничтожающее ВСЕ, что создано человеком, включая самих людей. Именно поэтому – Седых описал в воздухе широкую дугу рукой, – ЗДЕСЬ ничего нет. Они, как я думаю, должны были ударить по Североморску или Мурманску, но из-за чего-то промахнулись и ударили по своим…
Полковник бывший до того пунцовым, вдруг побледнел, как январский снег:
– ВСЕ – это как?
– Я думаю, что это НОВЫЙ вид оружия. Что-то вроде того, что происходило в Бермудском треугольнике. Как и на каких принципах работает – не знаю. Но работает – результат вы видите. Другого объяснения у меня пока нет….
– И что теперь делать?
– Доложить в штаб о занятии плацдарма и этих странностях, подчеркнув то, что даже бытового мусора в округе нет. Пусть там голову ломают. А пока они ломают – можно покормить личный состав…
– Голова! – уже уважительно отозвался полковник о флотском офицере, и начал раздавать указания подчиненным….
* * * «Мчались танки прямо к Киркенесу, Наступала русская броня, И бежала в страхе НАТО стая, Под напором стали и огня…»
«КШМ» командира полка уютно порыкивал дизелем. Несмотря на узкую дорогу, идти на штурм было… было… неожиданно для себя подполковник Вострецов поймал себя на мысли, что ему – приятно. Наконец-то кончились годы унижения. Мурманский край – морской. И ощущать, несмотря на высокое звание и не менее значительную должность, себя второсортным, приходилось постоянно. Вся слава, почёт и уважение с незапамятных времён принадлежали морякам, а на сухопутных военных смотрели как на нечто этакое. Некондиционное. Да и то – даже форма у моряков была намного красивей. И кому какое дело, что этот офицер знающий и умеющий человек? Крыса сухопутная! Одно слово. То ли дело солёный ветер в лицо, и шквал в открытом море! Романтика! А тут… Зелёный, короче. Ну, ничего! Сейчас он докажет всем этим золотопогонникам, что значит настоящий боевой командир танкового полка!
– Командирам батальонов, доложить обстановку!
– Первый, это Второй – отставших нет, идём по графику!
– Третий, всё в норме!
– Это Сухоруков! Коробочки на ходу!
Комбат – один в своём репертуаре. Парнишка успел повоевать в Анголе, получил дуру в борт, чудом выжил, и теперь, заимев орден «Боевого Красного Знамени», задирает нос. Да, пусть Вострецов не воевал. Но его пятнадцать лет за рычагами что-то тоже значат. Во всяком случае, на последних сборах командиров полков под Питером, его решение тактической задачи признали лучшим. Бросил взгляд на уютно мерцающие фосфором часы на приборной панели – ещё почти сорок минут. По идее, янки и норги должны бы начать противодействие. Где их авиация? Не поверю, что проспали, или понадеялись на ядерный удар, который испепелит советскую землю. Значит, что-то вообще непонятное. Может, не рассчитали, и вместо Мурманска ракеты легли на них самих? Но это вряд ли! Иначе бы нас предупредили. Да и полковой химик помалкивает… Но, бережёного Бог бережёт. Подпол склонился к капитану с «подсолнухами» на чёрных петлицах:
– Петрович! У тебя орлы ничего не прошляпили? Тот бросил понимающий взгляд, затем толкнул ногой под лавкой:
– Связист! СВЯЗИСТ!!! Оттуда донёсся жалобный голос сержанта – радиста: