Товарищ император - Страница 37

Естественно, что появление «северян» и «северянок» чьи купальники были чуть больше фигового листка библейских Адама и Евы, и которые не только купались в таком виде, никого не стесняясь, но, и в этих же купальниках загорали, вызывало у «южан» шок.

Ко всему этому добавилось то, что летом 1914 года Крым превратился в «Русскую Ниццу» – за гибелью прежней, французской, богатые туристы стали искать новые места отдыха.

Ну и наконец, Ливадия. Имение императора Российской Империи. Крым и в особенности Ялта стали центром, где решались и вершились серьезные политические и экономические дела…

На вопрос – «Как такое можно носить?»– был дан четкий ответ – «представьте себе, что это костюм для верховой езды «слегка» неподходящего размера». Представить можно, но …Катерина Волконская чувствовала себя голой. Хотя вокруг все были «свои» – СЛЛТО (Специальный Летний Лагерь Труда и Отдыха) «Заполярье» – относился к категории «закрытых элитных» учреждений, невзирая на свою неказистость, и практически полное отсутствие удобств. Основным его предназначением являлась «случка» подрастающей молодой элиты «севера» и «юга». Чем быстрее они найдут взаимопонимание и придут к «взаимопроникновению» – тем лучше. По своей сути это было подобие студенческого стройотряда с элементами военизированной игры «Орленок» и пионерского лагеря. «Южане» считали, что речь идет о «скаутском лагере» с элементами физического труда на свежем воздухе.

Все проживали в деревянных домиках с минимальным набором удобств – койка, стул табуретка. Умывальники на улице. Летняя столовая. Основной задачей обитателей лагеря было возведение кирпичных корпусов будущего комфортабельного санатория. Строительство «разбавлялось» походами, песнями у костра и военизированными играми. Отряды были смешанными – «южане» и «северяне», юноши и девушки специально перемешивались для налаживания долгосрочных знакомств и связей. Хотя лагерь был создан в соответствии с очередным Указом Государя Императора, очень многие в Санкт-Петербурге отнеслись к идее скептически, ибо она разрушала прежние традиции, прежние планы и перспективы отдельных влиятельных и знатных семей жителей столицы России.

Но, «колхоз – дело добровольное», и пока одни петербуржцы судачили о «чудачестве Государя», другие, более прозорливые, погнали своих отпрысков в этот лагерь, «к счастью штыками». Впрочем, далеко не всех гнали «штыками», были и желающие. И Катерина Волконская была из их числа. Дюжина истерик, полдюжины обмороков, угроза уйти пешком в Мурманск – и ПапА и МамА наконец сломались.

Но вот эти новомодные костюмы…И эта странная мода на загар….В сравнении с тренировкой на «сборку-разборку Автомата Калашникова», мода на загар казалась более чем странной…

Единственное, что утешало – её «Профессор» тоже оказался в лагере. Так звали старшину их роты, настоящего мурманчанина, с которым Радистка Кэт познакомилась на Императорском Балу, а потом провела незабываемую ночь в гостинице, когда с непривычки перепила вина с курсантами. Слава Богу, юноша оказался честным, и ничего себе лишнего не позволили. Во всяком случае – девичью честь не нарушил, хотя потом пару синяков на шее пришлось тщательно запудривать и носить бархатку с яхонтовой брошкой. Зато все подруги обзавидовались: переспать с мужчиной! Не просто с мужчиной, а вдобавок, с северянином! На все вопросы, как ЭТО было с ним, княжна отмалчивалась, закатывая глаза под потолок и всем видом выражая неземное блаженство. В своих же девичьих грёзах девушка не раз представляла, как когда-нибудь юноша, затянутый в строгий военный мундир с большими звёздами на погонах появится у их дворца возле Невской Першпективы на своём новомодном моторе, падёт к её ногам и попросит стать его супругой. Она, конечно, для вида, немного поломается, но естественно, согласится, и он увезёт её в волшебную далёкую страну…

– Волконская! Встать!

Мечты мгновенно испарились в непонятной вышине, а перед её прояснившимся взором возни милый старшина. Только выглядел он не милым, а разъярённым до невозможности.

– Итак, Волконская, сколько времени положено на замену ствола станкового пулемёта Калашникова?

Катерина промолчала, глупо хлопая глазами. А тот, побагровев, медленно процедил:

– Не знаете?

– Нет, господин старшина.

– Нужно было слушать то, что я вам рассказывал. А где вы были? Я не конкретно, образно спрашиваю? Витали в облаках?! Объявляю вам наряд вне очереди! Садитесь! Наряд? Новое платье, что ли? Какого фасона?..

Увы. Так называлось направление на внеочередные работы. И когда княгиня(!) собственными ухоженными ручками перемыла трижды посуду на кухне за целым лагерем, правда, в компании двух таких же бедолаг, в её душе созрел коварный план мести…

Вечерами в лагере устраивали так называемые «дискотеки». А проще говоря – танцы. Правда, это сильно отличалось от тех собраний и приёмов, к которым княжна привыкла у себя в Петербурге. Под громкие, иногда просто невыносимо, звуки, доносящиеся из здоровенных «колонок», северяне собирались в круг и делали ритмичные, на манер марша инфантерии, движения руками и ногами, иногда выкрикивая при этом «полный синхрон»! И когда этот неведомый ей «синхрон» достигался, почему одобрительно хлопали друг друга по плечам и радостно кричали. Сама Катерина во время таких «дискотек» отсиживалась в сторонке, вместе с немногими бедолагами, попавшими в лагерь не по зову сердца, как она, а по настоянию своих папенек и маменек, вовремя почуявших перемену ветра. А ещё у северян были так называемые «медляки», когда девочки буквально повисали на кавалерах, налегая на их тела всеми своими выпуклостями. Но никто и никогда из великороссов, как называли приезжих из Империи, не решался танцевать вместе с северянами. Впрочем, одна подруга у неё из Мурманска была. Невысокая, по-крестьянски широкобёдрая, но с удивительно тонкой талией, которую можно было обхватить двумя ладонями, девочка-ровесница по имени Татьяна Лютикова. Поразило же и познакомило их то, что произошло в первый же вечер приезда в общей девичьей спальне. Северянка, после того, как прозвучал сигнал «Отбой», не сразу улеглась спать, а устроилась прямо на тонком коврике возле кровати и начал выделывать со своим тело нечто необыкновенное: загибала ноги за шею, становилась на голову, закладывала руки таким образом, что было просто невероятно! Катерина даже приподнялась на локте при виде такого. Наконец девочка закончила, сбросила с себя одежду и забралась под грубошёрстное одеяло.

– Э… Сударыня, а что это было?

– Где? Недовольно буркнула северянка в сторону приставучей петербуржки.

– То, что вы сейчас делали?

– А, отвянь. Обычная йога.

– Йога?!

Про йогов Катерина читала в журнале «Вокруг Света». Там описывались невероятные чудеса, которые умели делать индийские факиры: глотали огонь и стекло, спали на гвоздях, давали себя закапывать в могилы и вылезали из них через месяц живёхонькими, поэтому глаза у неё расширились до невероятных пределов, напоминая плошки.

– Настоящая?! Индийская?! Та вдруг дёрнулась:

– Ты знаешь?!

– Читала…

Так вот они и подружились на почве любви к заморской стране. И теперь единственным человеком, к которому Катя могла обратиться за помощью, была её северная подруга. Выслушав проблему, Татьяна усмехнулась своей загадочной улыбкой и сказала, что горю можно помочь, но придётся много заниматься, и теперь каждый вечер они убегали на ночной пляж, где было огорожено место для купания, и там северянку учила петербуржку мурманским танцам. Всё оказалось проще простого. Скажем, кадриль или мазурка были куда как сложней, главное было уловить ритм. Хуже пришлось с «медляками». При мысли, что сейчас она навалиться своей грудью и бёдрами на мужчину, Волконская едва не впадала в ступор. Но старшина требовал мести! Княжна не прощала обид! И стиснув зубы, она раз за разом рубила руками воздух, переминалась с ноги на ногу, обнимала Татьяну в медленном танце. И, наконец, час мести пробил. Они начали готовиться уже с самого утра. После завтрака, поскольку была суббота, никаких занятий не было, и можно было вволю купаться и загорать, несмотря на странности этого обычая. Екатерина, отчаянно краснея, впервые облачилась в северный раздельный купальник. Это было всё равно, что выйти голой на приём в Зимнем. Но… Месть требовала! И она, вдохнув сквозь плотно стиснутые зубы воздух полной грудью, решительно толкнула прочь дверку кабины для переодевания…