Товарищ генерал - Страница 3

Не так думал шагавший рядом с Лучининым Харитонов. Мучительнее всего было для него бездействие-часы и дни, в которые он не претворял в жизнь то, что вынашивал в себе. В нем никогда не прекращалась деятельная работа ума и воли. Он теперь думал,

сможет ли получить здесь то, что ему нужно, уместно ли обращаться к командующему фронтом, если уже и так ясно, что он не получит того, что ему нужно.

"Нет, все же надо попытаться! Чтобы после не жалеть", — решил он.

Командующий, высокий чернобровый генерал, слегка сутулясь озабоченно шагал по кабинету, заложив за-спину узловатые кисти рук.

Увидев Харитонова, он приостановился.

— Харитонов! Входи! Вот ты как раз мне и нужел!

Командующий начал проверять правильность полученных им донесении о неполадках и чрезвычайных происшествиях в 9-й армии.

Харитонов некоторые факты знал, о других слышал впервые.

Досадовал он на то, что из всего этого вороха фактов не сделано выводов, которые должны были подтвердить мысль, занимав

Все эти неполадки, — сказал он, — имеют одну причину.

У меня в тылу оказался Клейст. Мои части прорвали окружение.

Чтобы я мог рассчитаться с Клейстом, можете ли вы меня пополнить и усилить? Или разрешите мне составить свой план из расчета имеющихся у меня сил?

Слова эти были сказаны с такой решимостью, что они в первую минуту озадачили командующего.

— Что ты задумал? — спросил он.

Харитонов пояснил:

— Идея моего плана основана на тщательном изучении поведения Клейста. Клейст прорывается на стыках. Мой ответный маневр рассчитан на внезапность. Пропустив его танки, я хочу поставить против него свежую дивизию второго эшелона. Я берусь.

лично обучить бойцов смело поражать танки. В глубине я сосредоточу всю артиллерию. Противник будет деморализован. Тем временем мои другие дивизии нанесут ему удар с тыла. Вся беда в том, что численный состав их резко изменился из-за тяжелых, непрерывных боев. Если вы их пополните, я остановлю Клейста, обескровлю его, заставлю изменить тактику. Вот главная мысль.

Успех будет зависеть от того, чем я буду располагать!

Командующий несколько минут молчал.

— Сядь, Федор Михайлович, — почти шепотом сказал он. — Учитывая, что главный удар Клейст направил против тебя, я распорядился дать тебе единственную свежую дивизию, которая ко мне пришла. То, что ты задумал, одобряю. Если тебе удастся остановить и потрепать Клейста, ты облегчишь нам выполнение операции по его разгрому.

Дул резкий, холодный ветер, сыпал мокрый, колючий снег, по обеим сторонам шоссе чернела степь, качались на ветру стебли неубранного подсолнуха. Бойцы шли без строя, иные-с поднятыми воротниками.

Позади колонны, в повозке, рядом с девушкой-связисткой, неподвижно глядевшей в одну точку, сидел со скучающим видом, зябко ежась, щеголеватый младший лейтенант в казачьей форме.

Ступая позади повозки, Володя Ильин силился себе представить то, о чем думали эта глядевшая в одну точку девушка и этот сидевший рядом с ней щеголеватый младший лейтенант.

Володя хотел запомнить и то, как выглядело степное небо, подернутое тучами, и как раскачивались на ветру стебли неубранного подсолнуха, и как перебирала ногами лошадь.

Хотелось разгадать по спинам и походке бойцов не только их возраст, но и профессию, и склад мыслей, и то, что в настоящую минуту занимало каждого".

Неожиданно его внимание привлек автомобиль стоявший на развилке шоссе и грейдера. Невысокий генерал в кавказской бурке пристально окинув взглядом колонну, остановил повозку.

Щеголеватый младший лейтенант, проворно соскочив с повозки, вытянулся.

— Сопровождающий колонну пополнения в запасной пол'"

младший лейтенант Шиков! — лихо отрапортовал он.

— Вы что? Мокрокурьем заболели? — укоризненно заметил генерал — Где ваше место? Кто ведет колонну? Вы ее или она вас?

Шиков повернулся на каблуках и рысцой побежал в голову колонны. Шагавшие в задних рядах бойцы остановились. Те, у кого были — подняты воротники, быстро опустили их. Связистка перевела взгляд на генерала. Ездовой деловито замер, натянув вожжи.

Володя Ильин тоже выпрямился, ожидая, что сейчас генерал обратится к нему. Он не мог отдать себе еще ясного отчета, чем этот человек ему понравился: генерал в кавказской бурке был хорошо скроен, его движения были сдержанны, быстро менялось только выражение лица. Вопреки ожиданиям Володи, генерал не заговорил с ним, а, как бы сфотографировав его взглядом, обратился к краснощекому бойцу с пушистыми бровями:

— Что такое мокрокурье, знаете?

— Никак нет! — отвечал боец.

— Мокрокурье — это когда человек зябнет… на мокрую курицу похож… ровно, внятнo, тaк, чтобы все слышали, объяснил генерал, — Какие, песни любите?. - неожиданно спросил он молодой боец удивленно вскинул пушистые брови. Вдруг ктото ладно, сильно затянул:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой…

— Ну, вот это дело! — одобрил генерал.

Бойцы дружно подхватили припев. Генерал, проводив взглядом колонну, неторопливо направился к машине и, усаживаясь рядом с шофером, сказал:

— Давай, Миша, поторапливайся…

Оживленние, вызванное встречей с генералом долго не затихало в коленне.

— Харитонов! — с уважением сказал о проезжем генерале высокий пожилой сержант с ленточкой ранения, тяжело ступавший рядом с краснощеким молодым бойцом с пушистыми бровями. — Под Каховкой знаешь какие бои были? В ротах половина людей оставалась. Окопов не успели отрыть. Тут к нам Харитонов приехал. Командир и комиссар ему: "Хоть сейчас можем атаковать!"

А он им: "Это сырая храбрость!" И дает команду отойти на юг, потом на восток и обратно на север. Наши не сразу догадались, какой тут маневр. А что получилось? Две фашистские дивизии начали тузить друг дружку. Вот было смеху! Мы тем временем окопы в полный профиль отрыли, все огневые точки честь честью оборудовали и, как только противник подступил до нас, дали ему!

Да, вишь, ранило меня!..

Шагая по обочине дороги, Володя Ильин не заметил, как очутился в голове колонны, рядом с Шиковым. Щеголеватый младший лейтенант насколько минут шагал молча.

"Видел, как мне попало? Так будет — попадать и тебе! Но ты не обижайся… привыкай!" — прочел Володя во взгляде его плутовато-бойких глаз.

"Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — как бы продолжали немой разговор эти насмешливые глаза, ощупывая Володю. — Не бойся, со мной не пропадешь!"

И, посмотрев на небо, где из облаков вынырнул маленький квадратный самолет, Шиков развязно заговорил:

— "Фокке-вульф" на фронте называют «фокой». Виснет в воздухе, как коршун, только наблюдает. «Юнкерc» бомбит мосты, а по дорогам шалит «мессер». В прошлый раз «юнкерсы» бомбили село, я заскочил в хату, хозяйка — под кровать! Она у нее поставлена к окну с учетом траектории попадания осколков. Лежит, крестится. Одним словом — избавь, господь, от прямого попадания, а от осколков сама избавлюсь!

Шиков весело расхохотался.

По мере приближения к переправе речь Шикоаа делалась все напряженнее. Шагавшие а первой шеренге бойцы, каждый по-своему, выражали беспокойство. Все труднее было продвигаться колонне посреди выстроившихся справа и слева машин, покрытых намокшим брезентом. Наконец колонна уткнулась в тупик.

В густых сумерках расплывались очертания даже близких предметов. Шиков, отругиваясь, прокладывал себе путь и звал Володю следовать за ним. Так они дошли до переправы и остановились возле кордона. Несколько пограничников неистово бранились с напиравшими на них людьми.

Шиков что-то шепнул офицеру и, указав на Володю, быстро ступил на помост. Спустя несколько минут он и Володя уже двигались по настилу шаткого понтонного моста. На той стороне реки тоже образовалась пробка. В море машин, повозок, людей выделялась цепочка накрытых белыми чехлами пушек. На передках орудии сидели артиллеристы, а их спешившийся командир, пожилой приземистый майор, выслушивал торопливую речь офицера с эмблемой инженерных войск на петлицах. По лицу инженера струился пот.