Товарищ "Чума" 3 (СИ) - Страница 47

Дальше я схватил уже распакованный бинт и несколькими кривыми круговыми ходами плотно примотал упаковку к пулевому отверстию, не забыв оставить свободным небольшой краешек. Такой способ позволит выходить наружу воздуху, заполняющему плевральную полость при напряженном пневмотораксе, и это уменьшает риск развития тяжелых осложнений. Хотя, куда уже хуже?

— Ну, всё, старина, — произнес я, накидывая на шею ремень «шмайсера» и взваливая деда на спину. — Теперь только держись… — И побежал.

Ну, как побежал… Хоть моё новое тело и не было таким уж хилым, как в первые часы моего пребывания здесь, оно весьма окрепло и закалилось. Каждый новый чин, полученный мною, добавлял ему мощи и выносливости. Но настоящим суперменом, способным нестись как ветер с человеком на плечах, примерно равным мне по весу, я еще не стал.

Мой старикан невнятно хрипел у меня за плечами, постанывая от боли, когда я его неаккуратно подбрасывал, перепрыгивая через очередную яму или колдобину. Что-то вязкое и горячее время от времени капало мне за шиворот, но я не обращал на это внимания, продвигаясь по узким улочкам Тарасовки по направлению к ближайшей лесополосе.

Временами, когда я выскакивал на свободное пространство между домами, я видел, как немцы постепенно меня окружают со всех сторон, грозя вот-вот захлопнуть ловушку. Дед дернулся у меня за спиной и неожиданно затих, обмякнув тряпичной куклой.

А я вдруг с ясностью понял, что мои приобретенные в этом мире воспоминания, в последнее время подернутые «дымкой», исчезли безвозвратно. Моя вторая «половинка памяти» перестала существовать. Нет, я помнил своей родной «частью», что она когда-то была… А теперь её не существовало…

В общем, это сложно объяснить, но означало это лишь одно, что мой молодой старикан из этого мира… Горький комок подкатил к горлу, когда я это осознал: мой героический дед либо уже умер, либо сейчас умрёт. Ничем другим исчезновение «приобретенных» воспоминаний объяснить было невозможно.

И, вообще, не факт, что и я сегодня останусь в живых. Против такого количества немцев мне с одним автоматом, двумя пистолетами и одной гранатой в кармане деда явно не выстоять. Но и сдаваться живым я этим сволочам не собирался.

Жаль только, что все мои потуги хоть немного облегчить для наших ход этой кровопролитной войны, потерпели крах. А ведь я еще столько не успел, столько не сделал… Вот, разве что, собственного деда умудрился угробить. И то, что это уже произошло, либо произойдёт в ближайшее время — абсолютно и бесспорно!

Хотя, может быть, это само Мироздание противится появлению на свет моего двойника, но уже из этой ветки реальности. Купирует, так сказать на корню,очередные пространственно-временные парадоксы, чтобы ни у кого соблазна в будущем не возникло.

Как бы там ни было, но я уже понял, что добежать до леса с дедом на плечах, мне совершенно не светит. Мне даже из этого частного деревенского сектора выйти не дадут. Я остановился возле небольшой, но крепкой бревенчатой избушки, и нырнул в сиротливо распахнутую дверь. Похоже, что хозяева её покинули, отправившись в лес к партизанам, либо к какой далёкой родне.

В избе я аккуратно снял старика со спины и уложил на одну из металлических кроватей, что стояла у окна, а сам присел рядом. Положив пальцы на скользкую от крови шею деда, я постарался нащупать у него пульс…

— Не хорони меня… раньше времени… Ромка… — кашлянул старикан, открывая глаза. — Знаю, что отвоевался… — просипел он, не дав мне сказать. — Смертушка в головах стоит — чую уже её холодное дыхание…

Я нервно оглянулся в поисках «бледного всадника». Ну, мало ли? Но, похоже, что это так не работает.

«Не забирай его, брат мой! — напрягая свою „ментальную составляющую“ посылал я сигналы в эфир. — Всё, что хочешь, тебе за него отдам! Даже собственную жизнь!»

Но «бледный брат» оставался глух и нем к моим мольбам. А ведь я действительно был на всё готов ради спасения деда.

Я взглянул в глаза своему молодому старику и понял, каким-то своим, ведьмачьим чутьём, что смерть у него действительно «в головах». И он держится и «не уходит» лишь чудовищным напряжением всех имеющихся сил. А остались они у него лишь в резерве и теперь стремительно убывали. Он был уже мертв, но его воля настолько сильна, что держала его на этом свете против всех законов естества.

Я был готов перелить в него весь свой остаток энергии, задействовав даже свою прану. Ведь это — единственный мой родной человек в этом мире. И с его уходом оборвется будущая цепочка семейства Чумаковых. И «будущего меня» в этой реальности тоже не будет… Хотя я уже здесь, и это парадокс. Но из-за чертового блокирующего магию артефакта, я не чувствовал нашей с делом энергетической связи и не мог ему ничем помочь. От ощущения собственной беспомощности у меня даже слёзы на глаза навернулись.

— Вот что… Ромка… — тяжело дыша, произнёс дед, лицо которого постепенно синело, а губы так и вовсе отдавали чернотой, напоминая цветом спелый баклажан. — Я уже мертв… но тебя прикрыть… смогу… Вызову весь огонь на себя… А ты… под шумок… уйти должо̀н…

— Но…

— Никаких «но»! — выхаркивая сгустки крови, рявкнул старик из последних сил. — Ты должен выжить! И отмстить этим тварям! Иначе… выйдет… что погиб зазря Иван Чумаков… Понял, Рома⁈

— Да. — Вот таким своего деда я прекрасно помню. И спорить с ним в такой момент совершенно бесполезно.

— Тогда усади меня… вот у этого окна поудобнее… Перед смертушкой… неминучей… еще немного фашистких гадов с собой прихвачу… — И дед радостно улыбнулся окровавленными губами.

Не завидую я тем фрицам, кто его увидит перед тем, как сдохнуть — настоящий оскал смерти отпечатался на лице Чумакова-старшего.

— Хорошо… — скрепя сердце, ответил я. Ибо другого выхода тоже не видел.

Я подтащил к окну стул со спинкой, отодвинув сторону кровать, и усадил на него своего умирающего старика.

— К спинке… меня привяжи… — попросил он. — Чтобы не грохнулся, когда совсем ослабну…

Длинную пеньковую веревку я нашел на гвоздике в сенях и привязал старика, как он и просил. Потом отдал ему автомат, оставив себе лишь «Люгер» с тремя патронами в магазине. После чего крепко, но осторожно обнял деда, стараясь изо всех сил удержать наворачивающиеся на глаза слёзы. Не должен меня таким видеть мой героический дед. Не должен!

— Прощай… Рома… — просипел Чумакоы-старший. — Только…не подведи меня…

— Не подведу, Вань… — тихо прошептал я, не находя в себе сил оторваться и оставить старика одного.

— Поспеши… — произнёс старик. — А то фрицы уже нарисовались… хер сотрёшь… Прощай!

— Прощай… — Я сглотнул твердый комок, стоявший в горле, отпустил старика и незаметно для фрицев выскользнул на улицу.

[1] Фирма Carl Walther Waffenfabrik в начале 20-го века выпускала ряд компактных пистолетов для самообороны и скрытого ношения, в том числе и наиболее малогабаритные карманные модели. В результате Версальских ограничений, наложенных на выпуск военных пистолетов, германские производители сосредоточили все свои усилия на гражданском оружии. В 1921-ом году конструкторы фирмы Walther создали новый пистолет, которому не было равных по компактности, но вместе с тем его боевые качества были такими же, как и у несколько более крупных моделей данного класса оружия. Новый немецкий карманный пистолет получил обозначение Model 9 и выпускался вплоть до 1945 года.

[2] Средостение представляет собой центральное пространство грудной клетки между двумя плевральными полостями. Оно ограничено грудиной спереди, позвоночником сзади и медиастинальной плеврой — по бокам; сверху оно связано с шеей через верхнюю апертуру грудной клетки, а снизу ограничено диафрагмой.

Прежде чем выскочить из сеней на улицу, я «краем глаза» выглянул на дорогу. Там уже вовсю сновали фрицы, беря нашу избушку в плотное кольцо. Еще буквально несколько минут и ловушка захлопнется, и выскочить из неё не будет никакой возможности.