Тот самый сантехник 5 (СИ) - Страница 69

Боря устало присел рядом, слушая раненного, подал Егору руку. Тот поднялся, присев рядом, и всё ещё придерживая «мужское хозяйство».

— Но как-то осенью я решил всех переплюнуть, — продолжил Лапоть, глядя на свисающую вниз руку, что плетью повисла вдоль тела. — Достал из сарая своё изобретение, оделся в какую-то ветровку. И пошёл на озеро один. А там лёд ну сантиметров пять у берега, а на глубине ещё меньше. Я разбег взял и скольжу. Хорошо мне. Много простора. Только от палок трещины расходятся, когда толкаюсь. Засмотрелся я на них и остановился. И только с седушки этой слез, как лёд подо мной и провалился. И смотрю я на берег, вроде не далеко до него. Метров двадцать. И берег на озере пологий. Неглубоко. Но и во мне метр с кепкой. И началось какое-то выживание. Хлебану воды, нырну, оттолкнусь, цепляюсь за лёд. Течения нет, это плюс. Но и лёд тонкий. Толком не уцепиться. Только начинаешь выбираться, а он проламывается под твоим весом. Я назад соскальзываю, нырну, оттолкнусь, опять вперёд наскакиваю на полынью, проламываю. И всё по новой… сколько там прыгал, не знаю, но как потом назад глянул, метров семь так и наломал перед собой. А дальше ноги дна коснулись и легче стало. И лёд крепче стал. Выбрался. День ещё такой погожий, ни ветра, ни снега, солнечно. Я только одежду всю с себя снял, трусишки выжал с майкой, обратно накинул. Зуб на зуб не попадает. Губы синие. Кожа синюшная. А я об этом не думаю. Только «а что мамка скажет?» и «батя же пиздюлей навешает!». Подхватил мокрую одежду с обувью и побежал в носках домой. Долго бежал, через силу. Сидушку эту с палками как там бросил, так и не вспоминал о ней потом. Пацанам рассказал — не поверили. И знаешь, что, Борь?

— Что? — даже заслушался Глобальный, восстановив дыхание.

— Домой прибежал. И всё — спасся. Сам. Мать в магазин пошла, отец на работе. Братья где-то гуляли. Никого нет. А я только одежду в баню повесил сушиться, самогоном батиным растёрся с ног до головы на летней кухни, пригубил малёхо и под два одеяла спать до вечера отрубился. А как проснулся, лишь лёгкая температура. Ни воспаления лёгких, ни ангины.

— Охуеть не встать, — даже перестал держаться за тестикулы Егор. — Даже не заболел?

— Даже насморка не было. А всё потому что — если бы заболел, пизды бы получил! — важно поднял палец здоровой руки Лаптев и добавил. — А как мы в деревне выживали, я вообще понять не могу. Летом — на тарзанке на высоте пятого этажа с дерева на горе. Верёвка старая, гнилая. Один оторвался, улетел в пропасть, сломал себе руку, его в райцентр увезли и что?

— Что? — повторил Боря.

— Так через полчаса новую верёвку повесили и снова все катались как раньше. Так же и с этими забавами на озере. По-моему, Борь, мы забыли, что значит быть детьми. Или это был естественный отбор?

Боря посмотрел на синюшную руку товарища, вздохнул. В городе было вызовом не меньше. Начиная от взрыва карбида в костре и заканчивая убеганием от сторожей и бомжей по стройкам, брошенкам. Серу со спичек насыпали в ямку на асфальте, гвоздь подкладывали и камнем сверху бросали. Кто успеет убежать — молодец. Кому не повезло — минус глаз. Но таких пиратов один-два на район за всё время выходило. Остальные целыми в юношество ушли и там уже нормально спились.

«А сколько по военным объектам лазили, убегая от солдат с автоматами? И после двадцати вспоминать о том всём — страшно. После двадцати другие вызовы: ипотека, платёжки, кредиты, налаживание социальных связей с новыми родственниками, которые от жены достаются. А ещё нужно тех же детей воспроизвести, которые выжить должны. Что в городе, что в деревне», — напомнил внутренний голос.

— Так, Лапоть, давай в больничку, а? — сказал Боря и на Зину посмотрел. Та активно с лейтенантом общалась, разъясняя ему про «слугу народа», пока он ей про «гражданский долг» пояснял. — Зин, ты как?

— Как в сказке, как же ещё? — потёрла она нос и присмотревшись к сантехнику в подсветке салона, сказала. — О, а ты нос отморозил. Не чувствуешь?

Боря покачал головой. Не чувствовал. Уши так хоть вообще не трогай — отвалятся как сосульки, от первого прикосновения.

— Где Князь? — добавила массажистка.

— Кира в больницу повезла, — ответил Боря и с тоской на ночное поле посмотрел. Это ещё две ходки делать, чтобы остальных вытащить. А там не только нос отморозит.

— А где служебная машина? — добавил лейтенант.

— Так на служебной машине и повезла, — ответил Боря.

— Угнала, выходит?

— С капитаном же повезла! — возразил Глобальный.

— А, ну с Артём Палычем можно, — почесав затылок, Бобрышев добавил. — А куда они поехали?

— Так, мужики… — начал было Боря проникновенно, не зная толком с чего начать.

Мужики кивнули. Мужики всё понимали.

Тут на трассе синие проблесковые маячки показались. Следом голосовой сигнал слуха коснулся. Скорая помощь спешила к месту аварии.

Боря на руку Лаптева вновь посмотрел, поморщился. Нос начинало щепать.

— Так, Зин, давай я вас в больничку отвезу с Лаптем? А тут уже без нас разберутся.

— Я останусь и за всем прослежу, — ответила Зина таким тоном, что спорить с ней не следовало. — Ты там Князя проведай только и мне позвоните.

Бобрышев посмотрел то на одну, то на другого и ничего не стал говорить. Он тоже хотел в больницу, но автоматом первым явился к месту аварии. Оставалось только с капитаном согласовать. А там уже не нагоняй будет, а грамота за доблестную службу, когда поможет тела на дорогу вынести.

Ведь Бобрышев тоже помнил, что такое детство. И так и не мог простить Вовке потерянного доверия, когда друг детства сказал «открой рот, закрой глаза», а вместо конфеты со вкусом лимона в рот одуванчиком созревшим дунул. Пуха наелся на всю жизнь вперёд!

Долго потом будущий лейтенант за Вовкой по двору бежал и обещал себе никогда с ним не дружить. Но через полчаса уже на пару за молоком шли в соседний район с бидоном, чтобы сестре его младшей в детской молочной кухне молока набрать.

Жаль только, что деньги забыли из бидона достать прежде, чем молоко налили. Невнимательная продавщица, ох не внимательная.

Продолжение следует…

Г. Биробиджан, 2023 год.