Торлон. Трилогия - Страница 36

— Но ведь тебя в конце концов перевели, — уточнил Фокдан. — Значит, что-то все-таки произошло?

— Да нет, — неловко пожал плечами Исли. Он бы и руками развел, да мешали носилки. — Я просто оказался слишком приметным. Вот Ракли и распорядился меня отправить туда, где я был нужнее.

— Что, сам Ракли? — не поверил рассказчику Фокдан. — Не слыхал, чтобы он принимал такие решения просто так да еще собственнолично. У него на это другие начальники имеются. Я в свое время тоже при замке начинал, так ни разу с ним даже поговорить не пришлось. Не желаешь рассказывать правду — не надо, но я тебе не верю.

Исли надулся и некоторое время молчал. Наконец не выдержал и неохотно сообщил:

— Ракли запретил мне об этом говорить.

Фокдан чуть не расхохотался, но спохватился.

— Давай подменю тебя, — внезапно предложил он. — Уж больно ты меня развеселил своими штучками.

— Это не штучки. — Исли продолжал тащить носилки. — Не могу же я все выбалтывать первому встречному. Я даже от матери до поры до времени скрывал, что у отца появилась новая женщина — мать Мадлоха.

— До поры до времени? А потом, знать, все-таки раскололся?

— Он сам ей во всем признался.

Фокдан не нашел что возразить, и тема была закрыта. Что до него самого, то Фокдан не баловал слушателей подробностями своего житья-бытья. Родился при замке, служил при замке, потом вместе с отцом скитался от заставы к заставе, пока не осел там, где теперь осталось пепелище. Воспоминание об отце вынудило Фокдана закончить и без того немногословный рассказ и погрузиться в себя. И он, и его теперешние товарищи по несчастью не сомневались, что все прочие защитники заставы погибли. Да и не нуждался старый Шиган, отец Фокдана, в лишних представлениях. На заставе его знали и уважали как мудрого помощника Граки и проповедника культа Кедика, его убиенного брата.

— А ты, если не ошибаюсь, каменщик? — прервал затянувшееся молчание Мадлох, уступая Хейзиту свое место у носилок.

— Строитель, — поправил тот и поправился сам: — Пока что в чине подмастерья.

— «В чине подмастерья» звучит впечатляюще, — хохотнул Исли. — С таким чином впору замки возводить. Я вашего брата, извини, не слишком жалую, — добавил он, смачно сплевывая в сторону. — Может, хоть ты теперь убедишь кого следует, что вабонам в Пограничье нужны настоящие заставы, а не те деревянные игрушки, что горят — ты и сам видел как.

— У нас мало каменоломен, — пробурчал Хейзит, самолюбие которого было больно задето.

— Но на замок, похоже, хватило? — снова сплюнул Исли.

— Без замка нам всем была бы хана, — неожиданно заступился за юношу Фокдан. — А деревянные заставы вон уже сколько времени служили нам верой и правдой. Его вины тут нет.

— Будет, если я не скажу об этом Ракли. — Голос Хейзита прозвучал на удивление твердо. — Я прекрасно знаю, что вы все думаете о нас, строителях, а тем более после того, что произошло. И хочу сказать, что это несправедливо, потому что мы говорим об одном и том же. Теперь у нас, к сожалению, есть неопровержимые доказательства нашей правоты. Нужно добиться незамедлительной встречи с Ракли.

— Исли нам поможет, — усмехнулся Фокдан. — У него с Ракли общие секреты. Правда, Исли?

— Кривда! — Толстяк от обиды тряхнул носилками так, что Фейли застонал и проснулся. — Ракли любого примет, если сочтет нужным.

— Надо добиться этого во что бы то ни стало, — повторил Хейзит. — Мой отец был у него мастером по постройке стен. Я сам рассказывал ему о своих задумках насчет укрепления нынешних застав. Он не может меня не выслушать и на этот раз.

— Эк ты хватил! — протянул Мадлох. — Уж не с Локланом ли ты дружен, что у тебя все так запросто выходит?

— А вам что с того? Пусть и с Локланом. — Хейзит перевел дух. Он не привык пререкаться со старшими, и начавшийся спор давался ему нелегко. — Локлан ничуть не хуже, а то и получше отца знает, что нужно делать.

— Локлан знает, что нужно ему, — подал слабый голос Фейли, приподнимаясь на локте и с интересом разглядывая своих носильщиков. — В остальном я не был бы так уверен. Где мы сейчас?

Его прямой вопрос поставил всех в тупик. Путники переглянулись.

— Я не вижу тропы, — продолжал Фейли. — Если вы умудрились ее потерять, то в лучшем случае мы ходим по кругу. Лес не прощает невнимательности.

Фокдан понимающе кивнул и скользнул за деревья. По возвращении он с нескрываемым облегчением сообщил, что тропа никуда не делась, хоть они и забрали шагов на сто правее.

Фейли заметно полегчало. Он первым предложил сделать привал и, воспользовавшись тем, что его добровольные носильщики присели поесть орехов и набранных по дороге ягод, попытался походить самостоятельно. Ему было по-прежнему больно и неудобно переставлять перевязанную ногу, однако не настолько, чтобы при необходимости нельзя было отказаться от носилок. Сам он считал, что такая необходимость давно назрела, тогда как остальные полагали обратное и призывали его не гневить судьбу.

В спор вмешался Хейзит, подошедший к Фейли с несколькими сорванными листьями бурого цвета и заостренной формы.

— Вот что вам должно помочь. Это растение называется эколи, и листья его просто замечательно заживляют раны. Давайте подложим их под повязку, и скоро вам будет гораздо лучше.

— Где ж ты раньше был со своим эколи? — присвистнул, забыв об осторожности, Мадлох.

— А вы пойдите и найдите сами, — огрызнулся Хейзит, не обращая внимания на успокаивающий жест Фейли. — Я, между прочим, искал его всю дорогу от самого холма и случайно обнаружил только здесь. Не нужно обвинять других в том, чего не можете сделать вы.

— Парень верно говорит, — кивнул Исли. — А ты перестань брехать, братец. Мы должны быть ему благодарны за то, что он нас вывел из того пекла, и теперь мы можем надеяться на скорое избавление от этих напастей.

— Судя по всему, — заметил Фокдан, — ты собираешься вернуться в свою деревню к ремеслу рыбака?

— А почему бы и нет? С меня всех этих приключений довольно. Можно подумать, вы со мной не согласны. Всем хочется пожить в покое.

— Пожить в покое? — переспросил Фейли, завязывая на щиколотке последний узел и блаженно вытягивая ногу. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева и обводил взглядом ближайшие кроны, словно именно оттуда ожидал подвоха. — Да, о покое мечтает всякий. Только объясни-ка мне, о каком покое ты говоришь, если нетрудно догадаться, что завтра шеважа сожгут очередную нашу заставу, отрезанную где-то в лесу, потом — еще одну, а потом наведаются и к тебе в деревню. А как спалят и ее, со всеми вашими удами, сетями и рыбаками, то подступятся к замку и когда-нибудь возьмут его если не силой, то измором. Кому тогда будет спокойно?

— Всем, — в тон ему добавил Фокдан и усмехнулся. — И нашим павшим братьям и сестрам, и переселившимся в наши дома шеважа.

Исли почесал затылок и хмуро умолк.

— А что предлагаете вы? — пришел ему на выручку Мадлох. — Бегать по лесам целым войском и пытаться побить врага на его же территории? Могу только пожелать вам удачи.

— Это, во всяком случае, будет полезнее, чем ловить рыбку. — Фокдан извлек из ножен кинжал и проверил остроту лезвия.

— Если так рассуждать, — снова заговорил Фейли, — то мы и сейчас на вражеской территории. Только когда-то шеважа в этих местах не водились. И вабоны могли жить спокойно — в покое, как выражается Исли, — повсюду, а не только вдоль берегов Бехемы. И я бы дорого дал, чтобы эти времена вернуть. Или кто-нибудь не согласен, что Пограничье должно принадлежать вабонам? — Никто спорить не стал, и Фейли продолжал: — Пускай шеважа убираются туда, откуда пришли их дикие предки. Не знаю куда, но думаю, места на земле хватит всем. Только у каждого она должна быть своя. И, по-моему, сейчас наступает как раз тот момент, когда нам сподручнее всего покончить с шеважа. Ждать еще — опасная ошибка. Мы ведь даже не знаем точно, сколько их развелось по лесу. Так что, отвечая на твой вопрос, Мадлох, я бы сказан: да, мы должны воспользоваться тем, что в Пограничье пока еще существуют наши заставы, и объявить шеважа войну. Войну до последнего. Быть просто соседями мы больше не можем. За нами наблюдают.