Торговцы солнцем - Страница 4

— Петрович! Прихвати со стола чертежи. Инструменты возьми в ящике. И не забудь парочку бутербродов…

— Ну ты даешь, Ромыч! У меня не десять рук!

Сидорук на мгновение замер.

— А что, отличная идея! Ладно, неси пока одни бутерброды.

Если чем-то заниматься вплотную, время летит незаметно. Через шесть месяцев состоялась первая примерка. Куда пристроить биомеханические руки, чтобы не мешали и не больно-то бросались в глаза? К тому же тотчас выяснилось, что они не очень охотно слушаются Петровича. Может, потому что бескостные гибкие змеевидные Руки внушали ему, Петровичу, непроизвольное отвращение. Особенно левая, «домашняя», предназначенная для всевозможных деликатных операций — взять что-либо незаметно или помочь при приеме пищи. Она была полупрозрачна и, если присмотреться, внутри ее что-то пульсировало. Петрович невольно отводил глаза. Было ему не по себе. Ему больше нравилась правая, старшенькая, могучая, в металлопластиковой перчатке, нацеленная на подъем тяжестей и способная дать «сдачу» любому наглецу.

— Да не дергайся ты, Петрович! Мы их тебе к плечам приторочим. Станешь еще более широкоплечим. Под пиджаком не очень-то заметно будет. В карманы сунешь… А когда надо — из прорезей под мышками выскочат…

— У меня и свои, родные, любят в карманах нежиться… — ворчал Петрович. Что мне их теперь сиротами на морозе держать прикажете?

— Нашьем еще карманов. Да и в куртке у тебя имеется, куда сунуть лапы. Так что не нуди.

Первые дни Руки плохо слушались. Роняли на ноги Петровичу тяжелые предметы, брали не то, что требовалось, а хватали что подороже да поценнее…

— Не трусь, Петрович! — успокаивал друга Сидорук. — Я понял, как их можно усмирить.

Он снял Руки и несколько дней занимался с ними. Дрессировал. И точно! После этого они стали послушными и даже услужливыми: Петрович еще только подумает, а они уже тянутся…

И тут в лабораторию пожаловал Ивонючкин. Он замер в дверях, уставившись на Петровича, который тащил через лабораторный сарай в правой «рабочей» Руке тяжеленный аккумулятор, в левой «домашней» — поднос с завтраком, а в своих «родных» — рулон чертежей и пару справочников.

— Это… Кто? — просипел Ивонючкин.

— Ты что, Шеф. Меня не узнаешь? — обиделся Петрович. — Да я это, Петрович!

— Вот это кто? — твердил Ивонючкин, осторожненько тыча в рабочую Руку. — И откуда?

— Вспомогательная разработка, Хозяин, — доложил Сидорук, заикаясь. — Для убыстрения основных процессов и повышения производительности труда.

Ивонючкин внимательно осмотрел приспособление.

— Обе руки завтра мне в кабинет. Всю документацию уничтожить!

— Ясно… — сказал растерянно Ромыч. — Вам и Руки в руки…

Из-за воротника Петровича выползла узкая ладошка левой Руки и поскребла в затылке.

Назавтра Ивонючкин в сопровождении Сидорука и Петровича отправился на прогулку, «выгуливать» свои новые Руки. И опробовать, на что они способны в экспериментальных условиях.

Раздавшийся в плечах Ивонючкин выглядел как никогда солидно, шествовал уверенно, не оглядываясь на своих спутников. На Большой Торговой он несколько раз останавливался у лотков уличных торговцев, и пока он демонстрировал продавцам мнимые дефекты товаров, левая домашняя Ручка кое-что «позаимствовала» у несчастных сидельцев. В конце концов случился казус: напарник продавца, здоровенный «мордоворот» приметил, что браслетик с часами «уполз» в карман покупателя, и вцепился в Ивонючкина.

— Отдай часы, гад!

Ивонючкин воздел руки к небесам:

— Видит бог, я ничего не брал!

А в это время правая дополнительная вмазала мордовороту под дых. И тот, помертвев, осел.

— Бог — он все видит. Наказал наглеца! — заявил Ивонючкин оторопевшим зрителям и поспешил прочь, в сопровождении Петровича и Сидорука.

Когда подходили к дому. Хозяин, наконец, похвалил Сидорука.

— Молодчина, Роман. Дельные сварганил лапы…

Что он еще хотел сказать, осталось неизвестным, потому что словно две змеи, большая и маленькая, скользнули по его ногам и быстро, извиваясь, устремились в заросли кустов.

— Эй! Держи их! — завопил Ивонючкин. — Хватай их, Петрович! Держи, Роман!

Петрович было кинулся, но когда Большая Рука приподнялась на предплечье и показала ему Кулак, замер, словно кролик перед удавом. Сидорук же и не шелохнулся.

— Это что, Сидорук? Бунт на корабле? — шипел Ивонючкин. — Они что, живые? Это ты их так настроил?

— Я не знаю… Но чтобы они работали, а не лодырничали, чтобы слушались Хозяина, пришлось заложить в них Зачатки Совести. Иначе, Петрович не даст соврать, от них одни неприятности. Возможно, Совесть у них и взыграла, после сегодняшней прогулки…

— Достал меня Виликонов, ей богу! — стонал Ивонючкин. — мерзавец! Дорогу перебегает! Ну что мне с ним делать, Ромыч?

— Нужна мозговая атака…

— Какая атака? Ты меня на мокрое дело не подбивай!

— Ни в коем случае! Я думаю, ему неплохо бы подарочек поднести. Троянского коня!

— Какие кони! Бредишь? Он же бывший автогонщик, собрал богатейшую коллекцию старинных и современных машин. А ты ему «коня»…

— Это образ такой. Шеф. Троянский конь может быть и о четырех колесах. Главное, подсунуть подарочек, который бы его съел!

— От меня он ничего не возьмет. Почует, — твердо заявил Ивонючкин.

— Кстати, если он всякие старинные марки собирает, — встрял Петрович, — то от моего прадеда остался какой-то драндулет. Может подойдет? О чем речь?! Подойдет! Я его подремонтирую…

Сидорук долго колдовал над ископаемой колымагой. А потом Петрович предложил ее виликоновскому приятелю Белобородову. И тот загорелся идеей приподнести дружку подарок на день рождения.

А вскоре забороли Виликонова напасти: то склад сгорит, то киоск ограбят, то налоговая штрафанет. Сын разбил две машины, жена сбежала с охранником, прихватив висюльки и наличные. Главное, сам стал чахнуть.

Ивонючкин был в восторге.

— Ромыч, ты чем «коня» начинил?

— Да так, одним веществом. Случайно обнаружил. Пока изготавливал, два пальца на ноге сломал, зуб треснул, и к вечеру кошелек сперли. Я и сообразил, что оно человеку что нафталин для моли. «Лихом» окрестил. Несчастья притягивает. Я вашему «протеже» аж два фунта спровадил. Весь запас. Так что с вас, шеф, причитается. И за мои производственные увечья, да и фунт лиха обошелся в…

— Погоди! — вскипел Ивонючкин. — Так ты его в моем доме держал? Из-за тебя мне пришлось хлебнуть лиха? А Виликонов не причем?..

Хлопнула входная дверь. Что-то упало в холле. Раздраженный голосок Ивонючкина прогнусавил нечто недоброжелательное…

— Опять Хозяина облапошили какие-то прохиндеи. Из ранних… — сделал вывод Сидорук. — Теперь жди грозы, Петрович!

Дверь распахнулась. В проеме возник жаждущий крови Ивонючкин. Его налитые злобой глазки зыркнули, оглядывая лабораторию в поисках «зацепки». Но Сидорук его опередил:

— Шеф! Потрясающая идея! Теперь никто не сможет вас надуть! Индикатор правды! Махонький… Сразу увидите, кто вас жаждет объегорить. Мы его вам в повязочку на правый глаз приспособим…

Ивонючкин замер в раздумье. Спросил подозрительно:

— А почему не «индикатор неправды»?

— Тогда вы будете получать сигнал почти непрерывно. Так и травмироваться можно…

— Лады. Но чтоб к понедельнику твой индикатор был у меня. Придет Антиресов. Проверим.

Беседой с Антиресовым Ивонючкин остался доволен.

— Мерзавец! Он не сказал мне ни слова правды!

— Чувствую, что вы, Шеф, тоже с ним не очень-то откровенничали…

Однако через пару недель Ивонючкина одолели сомнения.

— Роман! Тут что-то не так! Неужто ни один из моих партнеров не сказал за полмесяца ни словечка правды? Прибор твой липовый! Твои шуточки дорого тебе обойдутся!