Торговцы болью - Страница 2

— Прекрасно вас понимаю, — продолжал Нортроп самым елейным голосом. — Поэтому мы готовы на встречное предложение. Мы достаточно осведомлены о губительном воздействии больничных счетов на бюджет небогатых семей, даже сегодня, когда социальное обеспечение получило такое развитие. Вот почему мы можем вам предложить…

— Нет! Без анестезии мы не согласны! — В разговор вступила одна из дочерей, полная скучная особа с бесцветными тонкими губами. — Мы не позволим обречь отца на страдания.

Нортроп снисходительно улыбнулся.

— Он лишь на мгновение почувствует боль. Поверьте мне. Мы применим анестезию сразу же после ампутации. Просто нам нельзя упустить эту исключительную секунду…

— Вы не правы. Он очень стар и нуждается в самом лучшем лечении! Боль может убить его.

— Наоборот, — вкрадчиво возразил Нортроп. — Научные исследования показали, что при ампутации боль зачастую благотворно влияет на состояние оперируемых. Понимаете, она создает нервный шок, который воздействует подобно анестезирующим средствам без всяких вредных побочных явлений, какие возникают при химиотерапии. А раз уж векторы опасности находятся под контролем врачей, они в силах применить обычные обезболивающие препараты и… — он глубоко вздохнул и обрушил на собеседников поток слов, стремясь нанести неотразимый удар, — при дополнительной оплате, которую мы гарантируем, вы сможете обеспечить вашему дорогому родственнику наилучшее медицинское обслуживание. Вам не придется ни в чем ему отказывать.

Родственники обменялись недоверчивыми взглядами.

— Сколько вы предлагаете за это наилучшее медицинское обслуживание? — поинтересовался Гарри Гарднер.

— Разрешите мне осмотреть его ногу? — ответил Нортроп вопросом на вопрос.

Простыню тут же подняли. Нортроп бросил пристальный взгляд на ногу.

Скверный случай. Нортроп не был врачом, но он соприкасался с медициной целых пять лет и за это время успел на непрофессиональном уровне изучить ряд болезней. Режиссер понимал, что старик — в плохой форме. Нога вдоль икры, казалось, была обожжена, и рану лечили лишь наипримитивнейшими средствами. Затем, пребывая в счастливом невежестве, семейка оставила старика гнить, пока не началась гангрена. Нога почернела, лоснилась и раздулась от середины икры до кончиков пальцев. Пораженная плоть казалась дряблой и разложившейся. У Нортропа возникло ощущение, будто он, протянув руку, может запросто отломить опухшие пальцы.

Больной был обречен.

Закончится операция удачно или нет, в любом случае старик уже прогнил до кишок. Если его не прикончит боль при ампутации, он все равно умрет от истощения. Великолепная модель для яркого шоу. Такое тошнотворное страдание во имя искупления собственных грехов жадно проглатывали миллионы зрителей.

— Предлагаю пятнадцать тысяч, — начал Нортроп, оторвав взгляд от ноги,

— если вы позволите назначенным телесетью хирургам ампутировать на наших условиях. Кроме того, мы заплатим за операцию.

— Но…

— Мы также принимаем на себя издержки, связанные с послеоперационным уходом за вашим отцом, — мягко добавил Нортроп. — И пусть он проведет в больнице полгода, мы оплатим все до последнего цента, не пожалеем доходов от телепередачи и даже дополнительных затрат.

Режиссер надежно подцепил их на крючок. Они были у него в кармане. Нортроп заметил, каким жадным блеском засветились глаза родственников. Они стояли на пороге разорения, а он спас всех, да и зачем анестезия, когда ногу отпилят. И сейчас-то старик дышит на ладан. Несомненно, он ничего не почувствует. Наверняка не почувствует.

Нортроп достал бумаги: бланки отказов, контракты на повторную демонстрацию ленты в Латинской Америке, чеки на оплату расходов и прочее. Он приказал Маурильо быстро сбегать за секретарем, и через несколько мгновений сияющий никелем робот заполнил необходимые документы.

— Будьте любезны, поставьте здесь свою подпись, мистер Гарднер…

Нортроп протянул ручку старшему сыну больного. Подписано, скреплено печатью, отправлено по назначению.

— Операцию назначим на сегодняшни вечер, — заключил Нортроп. — Я тотчас вызову сюда нашего хирурга. Одного из лучших специалистов в телесети. Мы обеспечим вашему отцу прекрасное лечение.

Он положил документы в карман.

Дело было улажено. Может, операция без анестезии и сущее варварство, думал Нортроп. Но в конце концов он тут ни при чем. Просто поставляет зрителям то, что они желают. А они желают купаться в потоках льющейся крови, пощекотать себе нервишки.

Да и какое значение вся эта возня имеет для больного? Любой опытный врач скажет, что дни его сочтены. Старика не спасет операция. И анестезия не спасет. Если он не умрет от гангрены, то его наверняка прикончит послеоперационный шок. В худшем случае… несколько минут страданий под скальпелем… но по крайней мере родных старика не будет преследовать мысль о разорении.

— Не думаете ли вы, шеф, что мы кое-чем рискуем? — обратился Маурильо к режиссеру при выходе из больницы. — Я имею в виду расходы на послеоперационное лечение.

— Чтобы заполучить нужный товар, приходится порой рисковать, — ответил Нортроп.

— Но счет может превысить пятьдесят — шестьдесят тысяч долларов. Разве это выгодно для телесети?

Нортроп усмехнулся.

— Мы с тобой поживем, и неплохо. Гораздо дольше старика. А ему и до утра не дотянуть. Мы не рискуем ни единым центом, Маурильо, ни одним паршивым центом.

Вернувшись к себе, Нортроп передал документы своим помощникам, запустил маховик предстоящей съемки и подготовил рекламу на целый день.

Осталась грязная работа. Ему предстояло избавиться от Маурильо.

Разумеется, об увольнении не могло быть и речи. У Маурильо был надежный контракт, как и у санитаров в больнице, как и, у всех тех, кто не занимал руководящих постов. Вероятно, следует перебросить его на верхний этаж.

В последнее время режиссера все чаще и чаще не удовлетворяла работа маленького человечка. А сегодняшний день окончательно показал — у Маурильо отсутствовала настоящая хватка. Он не знал, как довести до конца выгодное дело. Почему Маурильо не решился гарантировать послеоперационный уход за стариком? «Раз на него нельзя положиться, — сказал себе Нортроп, — то зачем он мне нужен?» В телесети полным-полно ассистентов, которые с радостью займут его место.