Тополь стремительный (сборник) - Страница 30

От тяжести балка изгибается, или, говоря технически, балка работает на изгиб. При изгибе верх ее сжимается, а низ растягивается. Не всякий материал может работать так сложно, поэтому очень долго балка ограничивала замыслы древних строителей.

В степях Средней Азии не было подходящего материала для балок. Древние жители сооружали там сводчатые потолки из глины, поэтому им приходилось строить дома с комнатами длинными и узкими, как коридор. В Древнем Египте применялись в качестве балок тесаные камни; чтобы поддерживать их, египтянам приходилось превращать свои храмы в густой лес колонн.

В лесистых странах применяли для балок дерево. Дерево хорошо работает на изгиб, иначе его сломала бы первая буря. Но стволы - коротки. Обычно в практике 6-8 метров - это предел деревянной балки.

И только, когда были найдены новые формы - ферма, например, и новые материалы - металл и бетон, мы, инженеры, почувствовали себя свободными. Только тогда мы стали строить мосты в полтора километра длиной и кинозалы на 20 тысяч зрителей...

Пока мне предстояла скромная задача, и все же я взялся за нее с невольным трепетом. Ведь прошло восемь лет с тех пор, как я сдал последний расчет. Может быть, у меня отвыкли пальцы и отвыкла голова.

Помню в детстве, когда мне было лет десять, я научился плавать. Было это в самом конце лета. Я испробовал новое искусство раз или два. Прошел почти целый год, и вот на следующий год в июне я с опаской вступил в воду. Не разучился ли я за зиму? И вдруг, о радость! Барахтаясь и брызгая, я держусь на воде. Я плыву и буду плавать всегда.

Такая же радость охватила меня, когда я почувствовал, что балка моя продвигается. Я плыву - барахтаюсь и брызгаю тушью, но все-таки вспоминаю. Вспоминаю прутки, хомуты, расчет на срез, на косую трещину...

В свое время профессора говорили, что у меня есть чутье материала. Чутье - это что-то отвлеченное, но я постараюсь объяснить. Вы, наверное, не раз любовались великолепными мостами над мощным Гудзоном или над Золотыми воротами. Вы помните гигантские столбы у въезда на мост и плавные металлические дуги, висящие между этими столбами? "Как красиво!" - говорили вы. Да, красиво. Красиво потому, что рационально. Рациональная конструкция, где нет лишнего материала, радует глаз. Металл великолепно работает на растяжение. В висячих мостах почти все несущие части растягиваются. Мы не тратим лишнего материала, и мост получается стройным, изящным, воздушным.

В отличие от металла каменные конструкции работают только на сжатие. На сжатие работают столбы и арки. Посмотрите на средневековые соборы - это песни из камня. В них сочетание столбов и арок. Это шедевр работы на сжатие.

Железобетон - материал новый. У него еще нет своих традиций. Он очень сложен: здесь и твердые камни, и песок, и цементный раствор, и железные прутья. Мы еще плохо знаем этот сложный материал, на всякий случай для прочности добавляем лишку, а лишний материал мстит дороговизной и неуклюжестью. Мы называем бетон мощным, массивным, а, по сути дела, массивность от нашего неумения. Знай мы материал до конца, мы строили бы железобетонное кружево.

Эти недостатки приходится исправлять чутьем, вкусом конструктора...

Я чувствую, что деловые люди уже посмеиваются. И совершенно напрасно, потому что красота и экономичность конструкции одно и то же. Впрочем, Фредди тоже смеялся надо мной. Он посоветовал не полагаться на чутье, а лучше взять несколько уроков у старшего инженера бюро. Я так и сделал. И когда прошел двухнедельный испытательный срок, старший инженер лаконично сказал, принимая у меня очередную балку:

- Завтра "Уиллела" отчаливает в 8 утра. Она доставит вас прямо на Пальмовые острова.

Глава 4

БОЮСЬ, что экзотическое путешествие на Пальмовые острова я не смогу описать здесь. Дело в том, что по существу я этих островов не видел.

Наш пароход остановился на рейде задолго до рассвета. Меня высадили в катер вместе с целой кипой тюков и деревянных ящиков с угрожающей надписью: "Не трясти, не бросать, не кантовать". Пока шла погрузка, небо стало голубовато-серым, и на стальной глади океана я увидел синюю полоску низменного берега.

На причале стояли солдаты - два рослых откормленных молодца с автоматами на груди. Они стояли, широко расставив голые ноги, увязшие по щиколотки в песке, и горделиво посматривали на нас. А грузчики-туземцы в шляпах, похожих на опрокинутые блюда, - с опаской обходили эти живые монументы нашей военной мощи.

За спиной у солдат была вывеска: "Кокосовая концессия Чилл и К?", а за вывеской тянулась ровная и низкая песчаная коса без единого кустика. Слева от нас за колючей проволокой виднелись длинные бамбуковые хижины, видимо, бараки местных рабочих, а справа - приземистые одноэтажные бетонные корпуса, плоские и бледносерые, они совершенно сливались с песком.

Вот и все в сущности, что я могу рассказать о Пальмовых островах.

Меня поселили в одном из бетонных корпусов, и в нем же я начал работать на следующий день. Я выбрал место возле окна, и всякий раз, отводя глаза от чертежной доски, мог видеть пустынный океан, пенные гребешки на волнах, пологий пляж, бамбуковые бараки за колючей проволокой и двух охранников на берегу, которые, томясь от жары и скуки, переминались с ноги на ногу.

Мы начинали работу в семь утра. Только в это время можно было дышать и соображать что-либо. Ровно в семь старший инженер Клэй синевато-черный от загара, сухой и нервный малярик - раздавал нам дневные задания: расчет или рабочий чертеж многопролетной балки, металлической фермы, перекрытия, круглой стенки резервуара.

Кто знает, почему Чиллу и компании понадобилось строить столько бетонных складов я резервуаров для кокосового масла. Я не интересовался этим, по крайней мере первое время. Я был в восторге от того, что работа не переводится.

Часам к девяти в комнате становилось душно. Еще через четверть часа техник Джонни (его дразнили Джонни Пупсиком) поднимал над доской свое распаренное лицо и, ругнувшись, вылезал из-за стола, чтобы полить пол из чайника.

К десяти уже нечем было дышать. Мы поминутно прикладывались к термосу с холодной водой или подставляли голову под кран. Это освежало, но ненадолго. Как только волосы высыхали, голова снова становилась тяжелой, мысли вялыми и неопределенными, приходилось пять минут морщить лоб, чтобы перемножить двухзначные числа.

- Неужели шеф не мог найти клочка земли в Штатах? - восклицал Джонни. Я чувствую, что изжарился заживо. Здесь могут жить только ящерицы и канаки - эти желтые обезьяны. (Джонни было восемнадцать лет. Он очень хотел, чтобы его считали взрослым и ради этого старался как можно крепче ругаться, как можно грязнее говорить о женщинах и рисоваться своим презрением и грубостью по отношению ко всем цветным.).

- В Штатах не платят такие деньги, - отвечали старшие.

- Попробуй найти там работу. Аллэн расскажет тебе, как это легко.

- Работать нигде не сладко...

Много позже я задавал Фредди тот же самый вопрос: для чего, собственно, шеф устроил свое бюро на Пальмовых островах, в чужой стране?

Фредди только рассмеялся!

- Шеф знает, что делает, - сказал он. - В Штатах он у всех на глазах. Там сотни прогрессивных газетчиков. Всем им рот не замажешь. Мистер Чилл получил субсидии? На что? На научные исследования. На какие? А здесь Чилл полный хозяин. Он - господин Доллар. Что он делает у себя за колючей проволокой? Нас не касается, он платит долларами. Здешний президент сам примет меры, чтобы охранять покой шефа.

Конечно, Фредди был прав. Все мы были господа доллары в этой стране. Не только шеф, но и Фредди, и Джонни Пупсик, и я, и даже монументальные охранники на пристани. Один из них сказал мне как-то:

- Какой смысл ехать в Штаты? Кем я буду там? Вышибалой в баре, рабочей сардинкой в метрополитене? А здесь я не сардинка, я господин Американец. Эй, ты, черномазый, посторонись, ослеп, что ли?